…Значит, не сон. Явь… Открыл глаза — обе девушки хлопотали у плитки. Вот Олеся ловко зачерпнула жидкое тесто половником, плеснула на сковородку, умело крутанула ту в воздухе, разгоняя будущий блин тонким слоем, снова опустила на пышущий жаром круг конфорки. Михаил потянулся, хорошо! Лана тоже засуетилась:
— Давай, соня. Поднимайся. Уже вторые сутки спишь. Наверняка проголодался?
— Вторые?! А чего не разбудили?
Виноватый взгляд молодой женщины резанул по сердцу… Ясно. Решила дать выспаться. Потому и не давала его поднимать, хотя все дела встали. Ругаться не хотелось. Давно уже так хорошо не высыпался. Особенно последний месяц, когда Люды не стало… Каждый день на нервах, как не сжёг их — непонятно. Спасибо Храму… Потянулся за лежащей рядом на стуле одеждой. Нащупал трусы, натянул под одеялом. Потом ухватил тренировочные штаны, куртку. Провёл рукой по подбородку и нащупал колючую щетину. Точно двое суток спал. Попал в безопасное место и расслабился. Но организм надо беречь. Ему ещё предстоит… Отогнал от себя чёрные мысли. Поднялся с кровати, сунул ноги в тапочки и невольно залюбовался обеими девушками — какие они всё-таки… Домашние… Будто и не было чумы, не было ничего. Словно женился, и вот супруга вместе с подружкой или сестрой хлопочут по дому, желая угостить мужа получше… Горит электрический свет, пышут жаром батареи отопления. Негромко звучит где-то в коридоре музыка. Соседи магнитофон гоняют, наверное. Вот же…
— Хватит мечтать, садись за стол.
…Это Лана. Повезло Николаю. И красивая, и хозяйственная, и… Верная. Такая на сторону не пойдёт. Лучше болеть будет, но мужу не изменит. И практически чистая кровь древних ариев-прародителей… Послушно прошлёпал к столу, на котором уже красовались турка с кофе, большая кружка парного молока и громадная стопка блинов. Потянул снова носом домашние запахи. Блины большие, тоненькие, ноздреватые. Румяные. Самое то. И жалобно попросил:
— А варенья нет?
— Как нет? Есть, конечно. Тебе какое?
— Черничного бы…
Жена городского старшины нырнула в раскрытый буфет, с натугой вытащила большую пятилитровую стеклянную банку, водрузила её на стол:
— Вот. Держи!
…Даже руки задрожали… Потянулся, подхватил тару, не чувствуя веса, осмотрелся — чистое блюдце… Очень аккуратно, чтобы не пролить, прямо из горлышка набулькал немного. Осторожно взял блин, скатал его прямо на тарелке в трубочку, макнул в варенье, откусил и простонал сквозь зубы:
— М-м-м… Какая вкуснятина!!!
— Олесю благодари. — И лёгкий шутливый подзатыльник: — Ты полегче стони, а то подумают невесть что… — Рассмеялась добрым счастливым смехом.
Михаил ответил раскатистым баском, потом взглянул на хлопочущую у плиты молодую женщину:
— Тебе ещё долго? А то я не люблю один есть.
— Сейчас, уже последние. Две штуки.
Кивнул ей. Налил из кофеварки себе горячий напиток. Бросил сахар пару ложечек, глотнул — натуральный. Свежемолотый… И где только нашли?! Уж на что он всю округу обшарил, как говорится — и то только растворимый и попадался. Никак ему с этим делом не везло. А когда начал по Старым дорогам путешествовать, как-то не задумывался об этом. Всегда находилось что-то более важное… Олеся закончила готовку, зазвенела было посудой, но тут на неё накинулась Лана, отогнала от раковины:
— Нечего мужчину ждать заставлять! Я сама помою!
Едва ли не силой усадила смущённую женщину за стол, та раскраснелась. Не от готовки. От смущения. Несмело потянулась к тарелке с блинами, взяла один, и Михаил понял, что она ждёт окрика, ругани, удара. Протянул руку, подвинул к ней варенье:
— Давай налетай. Сейчас позавтракаем и займёмся делами.
И замер, услышав снова весёлый смех Ланы:
— Ну ты вообще! Сейчас уже вечер! Девять часов! Скоро спать ложиться, а ты — завтракать…
Михаил невольно улыбнулся, почесал чистой рукой ёжик коротко остриженных волос:
— Как-то забылся… Ну вечер так вечер…
— Я народу всё объяснила. Так что утром тебя подниму, и пойдёшь знакомиться.
Мужчина пожал плечами:
— Как бы проблем не было. Николай-то с ними всё время, ему они верят и знают. А я — пришлый…
— Ха, пришлый… У тебя авторитет не меньше, чем у моего. Про отшельника с острова легенды складывают, а ты — сомневаться будут. Ты, Миша, для них не то что вождь или командир. Бери выше — Бог. И слово твоё для народа — Закон…
Михаил даже покраснел от неожиданности:
— Скажешь, тоже…
— Завтра сам увидишь. А сегодня ещё отдохни. Договорились? Ешь, пей, спи. Пока есть возможность. Поскольку…
Она не договорила, все, кто был в комнате, прекрасно понимали, что их ждёт впереди неимоверный труд…
…Едва мужчина наелся, как его вновь потянуло в сон. Не выдержав, зевнул, и Лана заторопилась:
— Сейчас посуду помоем, и можешь спать.
— Угу.
Он кивнул головой, кое-как дополз до туалета, справляя положенные перед сном дела, потом вылез и доковылял до кровати. Скинул куртку, не обращая на обеих женщин ни малейшего внимания. Плюхнулся на койку, которая сразу заскрипела под его весом. Прикрыл ноги одеялом, стянул кое-как носки и штаны, и едва коснулся головой подушки, как тут же провалился вновь в глубокий сон…
Лана взглянула на спящего, потом приглушила свет, повернув реостат выключателя. Олеся мыла посуду, аккуратно ставя её в стопки, чтобы не загреметь фарфором, время от времени бросая на мужчину короткие взгляды. Жена старшины подошла к ней, взяла полотенце, стала вытирать тарелки, так же тихо составляя их в буфет.
— Любишь его?
Молодая женщина застыла на месте, с испугом взглянула на стоящую перед ней Лану. Потом кивнула, застенчиво улыбнувшись.
— Да…
— Давно?
— Когда он меня на рынке выбрал… Тогда ещё… Но всё чего-то боялась… Наломала дров…
— А не боишься его?
— Его моя дочь больше, чем родного отца, любит… А мне уж сам Бог велел… Он добрый, сильный, хозяйственный…
— Только вот не везёт ему. В любви… Я его давно знаю. Ещё с первой зимы… После…
Она не договорила. Обе женщины знали, о чём идёт речь…
— Тогда он нам продуктами помог. А весной избавил от людоедов. Те его жену убили. Беременную. Хорошая девчонка была. Красивая. Работящая. Видела её. И влюблена была, как кошка… Они уже ребёнка ждали… Так… После того Миша изменился. Стал колючим. Жёстким. Но нам, городским, всегда помогал по мере сил. Когда так, по доброте душевной. Когда, правда, и плату просил. Но в меру. И в первый караван пригласил. Я у него напарницей была. Сам меня выбрал. Так скажу — если бы не он, полегли бы по дороге все. А дальше ты сама знаешь, подруга…