Элий подобрал валявшуюся на полу тогу и повесил ее на бюст Юлии Кумской вместо халата. Потом стал искать сандалии, вспомнил, что явился из ванной босиком. Несомненно, этот день будет исключительным днем в его жизни. После очередной неудачной попытки разбудить Летицию он закатал юную беспутную супругу в персидский халат, взвалил на плечо и вышел в атрий, придерживая теплую сопящую ношу одной рукой, а другой держась за стену — боялся, что без ортопедической обуви правая нога может подвернуться и он грохнется на пол вместе с Летти. В атрии дожидались шестеро. Хорошо хоть не двадцать семь.
— Будьте здоровы, — сказал он, ни на кого стараясь не смотреть, на мгновение оторвал руку от стены и тронул щеку.
Вспомнил, что брился после ванны, стало быть утром. Краем глаза заметил улыбку на губах немолодого долговязого человека в очках. Как его зовут? Марк Мессий, кажется… Принял имя патрона, и при этом то подлизывался, то дерзил… Кажется, у этого типа сгорел магазин, а страховки не было. Ну что тут поделаешь? Ничего. Восстановить магазин без денег так же трудно, как добраться с Летицией на плече до лестницы, ведущей на второй этаж к спальням. А вот и перила! Элий вцепился в них и принялся карабкаться наверх. Правой ноги он не чувствовал. Не по ступеням шел, а шагал по облакам.
— Он же пьян, — сказал кто-то внизу.
— Да, я пьян… я пил всю ночь напролет… У кого есть еще вопросы? — дерзко отозвался Элий, останавливаясь на верхней площадке лестницы и глядя вниз, но никого не видя. Он вообще ничего не видел, кроме голубоватого тумана, что плавал внизу и не желал рассеиваться. Интересно, откуда в атрии туман? Да еще в полдень?
Он толкнул дверь в свою спальню и свалил Летицию на кровать. Комнату Летиции после нападения гениев выкрасили заново, и дверь туда была заперта, дабы запах краски не распространялся по дому.
Элий буквально слетел вниз и вернулся в таблин. Женщина, которая разбудила его, уже была здесь. На столе стоял поднос, и на нем чашка с дымящимся кофе. Элий выпил кофе залпом, обжигая язык и нёбо.
— Табачную палочку? — спросила женщина. Он помнил ее имя: Порция. Он должен был разбирать ее дело первым. Когда-то он сделал ей щедрый подарок, но лишь огорчил ее. Помогать надо тоже уметь. О том, как оказывать благодеяния, римляне написали множество трактатов. Но разве в трактате можно предвидеть все нелепые случайности, на которые жизнь никогда не скупится?
— Я не курю. — Элий вдавил кнопку звонка. Прислушался. Никто не собирался идти.
— Слуги спят, я не стала их будить. — Порция смотрела на Элия с улыбкой. — Помочь надеть тогу?
— Если нетрудно.
Она вновь улыбнулась, сняла пурпур с мраморного бюста Юлии и ловко обернула ткань вокруг тела Элия, потом принялась расправлять складки.
— У тебя хорошо получается, — заметил Элий.
— Я занималась этим десять лет. Работала секретарем у одного помешанного на тогах квирита. Укладывала складки раз пять на дню. Так что я отлично расправляю тоги и варю кофе.
— Извини, что задержал тебя.
— Ничего страшного. Ну вот, все готово. — И вдруг протянула руку и погладила его по голове. — У тебя совсем юная супруга, Цезарь. Будь с нею нежен, — она вздохнула и отдернула руку, сообразив, что ведет себя слишком фамильярно со своим патроном. — Мы с мужем были вместе после свадьбы пять дней. А потом… Потом он ушел на войну.
— Я помню войну, — сказал Элий тихо. — Больницу помню. Кровати стояли одна к другой. Двадцать кроватей. Безрукий у дверей. А рядом парень без двух ног. Отец лежал у окна. Рамы были всегда открыты. За окном цвело гранатовое дерево. Опавшие алые цветки усыпали подоконник… и одеяло… и подушку… Я почему-то думал, что цветки восковые. А они были настоящие. Все в палате знали, что отец умирает. Все, кроме него. Он каждый день говорил, что поедет со мной в Афины, когда кончится война. Я потом учился в Афинах пять лет. Но эти пять лет не могли заменить… ничего не могли заменить. Элий замолчал и раскрыл папку.
— Новой войны не должно быть, — сказала Порция. — У меня единственный сын. Я не могу… его потерять… — она замолчала.
Элию показалось, что она плачет. У него самого перехватило горло.
— Не все от нас зависит.
— От меня — может быть. Но ты — Цезарь. Ты наделен Высшим Империумом… Неужели… Элий смотрел на нее и не отвечал..
— Монголы обещали сохранить горожанам жизнь и имущество, а вместо этого вывели всех жителей из города, отделили мужчин от женщин, детей от стариков. Потом выбрали искусных мастеров, но только тех, какие им были нужны. Потом выбрали самых красивых женщин и раздали их сотникам и особо отличившимся воинам. Остальных перебили, зарубили мечами на глазах у тех, кто остался жив. После этого город разграбили…" — всплыл в его памяти кусок из доклада погибшего репортера.
Они придут. Варвары обязательно придут, и тогда… что тогда?
— Твой сын Понтий учится в риторской школе. Отзывы хорошие. Ты просишь оплатить учебу. — Элий глянул в записку, отыскал нужную цифру и выписал чек. К чему учиться, если придут варвары? Все теряет смысл, когда приходят варвары.
— Доминус Элий… — начала было она. Он махнул рукой, давая понять, что слов благодарности не нужно.
— Хочешь работать у меня? — предложил вдруг. — Нужен помощник моему секретарю Тиберию. Ты прекрасно варишь кофе и укладываешь тогу. Надеюсь, что с бумагами ты управишься не хуже. Тиберий — опытный секретарь, но он не успевает следить за всем. У Цезаря практически нет власти, зато бумаг достаточно. Я уверен — ты мне подойдешь.
Она растерялась.
— Ты говоришь серьезно?
— Когда у меня болит голова с похмелья, я никогда не шучу. Ты согласна?
— Прямо сейчас можно приступить?
— Ты же видишь, какой в этом доме хаос. Она засмеялась, потом смутилась и постаралась принять серьезный вид.
— Сварить еще кофе?
— Разумеется. И всем в приемной тоже. И позови следующего клиента.
Следующим оказался как раз тот худощавый человек, у которого сгорела лавка. Он долго раскладывал на столе бумаги и нудно объяснял, сколько и чего требуется на ремонт. И что банк не дает ссуду и… Элий забрал у него бумагу и глянул на итоговую сумму. Потом вытащил из папки расчеты, подготовленные Тиберием. Суммы разнились в пять раз. Даже если учесть, что Тиберий по своему обыкновению жмотничал, все равно клиент завысил расходы минимум втрое. Элий скомкал его бумагу и швырнул в корзину.
— Через месяц принеси расчеты, где не будет ни одного лишнего асса. Тогда и поговорим. Долговязый вскочил:
— Я не позволю так обращаться со мной! Я знаю свои права! — голос его сорвался на визгливые нотки. — В Тартаре уготованы места тем, кто дурно обращается со своими клиентами.