– А в Штатах? – спросил Грекор с надеждой.
Зяма отмахнулся.
– Про самую демократичную страну в мире лучше и не спрашивай. В Штатах не случайно смертная казнь, а когда дают срок в семьсот лет без права досрочного или пять пожизненных сроков… сам понимаешь, для них это даже не смешно, привыкли. За что у нас оштрафуют на тысячу рублей, там впаяют десять лет тюрьмы! Там даже за разрешенную демонстрацию или митинг берут деньги, а если помешаешь кому-то проехать, то сразу выкладывай три тысячи долларов или топай в тюрьму.
– Блин, они совсем охренели! – сказал Данил. – И эти люди учат нас демократии?
– Во Франции, – продолжил Зяма, рисуясь знаниями, – любое неподчинение полиции на митинге – год тюрьмы и штраф, в Швейцарии только штраф… сто тысяч долларов…
Данил поперхнулся пивом и долго кашлял, а Грекор бухал его по спине кулаком.
– В Швеции – два года, – продолжал Зяма, – и, конечно, крупный штраф, в Японии все мягче: всего год тюрьмы и штраф в пятьсот долларов… но это все равно не наши тыща рублей, что равны тридцати долларам…
Я тяжело вздохнул:
– Давайте лучше подумаем, как потратим. Чтобы было видно, что не пропили.
Зяма сказал быстро:
– Можем сами организовать митинг!.. На это всегда дают деньги. Рынок! Это раньше бывали бесплатные. Выйдем сами с дружбанами, а деньги распилим.
– Все? – спросил Данил угрюмо.
Зяма сказал всполошенно:
– Зачем все, зачем все? Узнаем, сколько выделяется на маленький митинг, столько и отпилим! Остальное тоже проведем на энтузиазме, а деньги присвоим.
– Ну ты и жидяра, – сказал Данил, – сразу все захапать…
– А что? – сказал Зяма задиристо. – Мы такие! Зато когда потом денег не дадут, мы сможем на свои!.. Думать надо, бычок. Не пробовал?
Марина подключила свои связи, у нее одна подруга в риелторах, адресов нам скинули сразу два десятка, пришлось побегать, и с полдюжины я все-таки просмотрел лично, но остановились на том, что выбрала Марина.
Я заплатил наличными, что мгновенно решило все вопросы и помогло сразу получить все необходимые подписи, неучтенка все еще рулит.
Едва я получил ключи, Люська и Марина взялись оборудовать обе комнаты. Раньше здесь попеременно размещались то аптека, до сих пор пахнет медикаментами, то магазин по продаже спортивных добавок, то книжный, от этих остались горы книг, которые мы полдня выносили на мусорку, пока не пришлось нанять машину и увезти на переработку.
От прошлых вывесок над дверью темнеют дыры в бетоне, куда могут пролезть даже толстые крысы, да еще торчит пара ржавых болтов.
Данил смотрел долго, чесал в затылке, Зяма поинтересовался:
– Что, если вон туда снова болты вбить, можно классный турник подвесить?
– Турник не пойдет, – ответил Данил серьезно, – а вот перекладину можно. Но чего-то кажется, если вот тут подтягиваться, а кто-то будет выходить и его по рылу ботинком… не совсем правильно, если, конечно, не тебе…
– Соображаешь, – изумился Зяма. – Кто бы подумал! У тебя какой вес мозга? Девятьсот грамм? Я бы добавил еще пятьдесят!
– Сам ты бабуин, – сказал Данил. – И все твои… бабуины. Комп уже привез?
– А зачем? У меня айпад.
– А по треку гонять? В планшетах не видеокарты, а одно название.
– Бугор принесет, – сообщил Зяма и кинул в мою сторону. – Он профи, у него их три штуки. А то и соберет под заказ. Оформим как неотложные затраты. Если надо, то и в облака заберемся.
Грекор сообщил гордо:
– Я там уже год. Все мои коллекции там.
– Ну и дурак, – сказал Зяма. – Как можно хранить свои секреты у того, чей офис идешь громить?
Грекор почесал затылок.
– Так облака же в Америке?
– Вообще-то мы бьем по всему сволочному миру, – пояснил Зяма, – ну да ладно, Америка пока подождет.
Компы я принес и разместил в обеих комнатах, хотя и не три, как рассчитывал Зяма, хватит нам и двух, зато соединил локалкой, можно было резаться и по сети, а еще купили самые дешевые столы и стулья, холодильник и прочее по мелочи.
Зяма тут же врубил комп, завизжал от счастья, обнаружив уже установленные гонки, тут же азартно повел автомобиль по скоростной трассе, дома его мучают науками, только здесь и оторвется всласть, за вторым Валентин начал шарить по англоязычным сайтам, у нас только он да я владеем английским.
На подоконник забрались с ногами, выставив напоказ выбритые пилотки, Люська и Марина, приятно слышать их веселое щебетанье, обе взахлеб и наперебой рассказывают друг другу, как клево все было на митинге, будто не стояли рядом, сияют, как два солнышка на небе.
Я пришел в офис, когда Зяма и Данил в очередной раз планировали, как в следующий раз пройдут по проспекту Сахарова до заграждений, а там организуют народ на прорыв цепи полиции или ОМОНа.
Зяма втолковывает Данилу:
– Володя Сахаров – великий футболист, «Торпедо» без него бы загнулось, ты прав, но все-таки проспект назван в честь другого Сахарова, ты его не знаешь, но это тоже был крутой мужик, хоть и не такой крутой, как Володя… Этот другой Сахаров предложил заложить вдоль Атлантического и Тихоокеанского побережий США, то есть с обеих сторон, чтоб никто не вырвался, цепочку ядерных зарядов по сто мегатонн каждый!.. И при самой малейшей агрессии против нас или наших дружбанов попросту нажать кнопку, чтобы всю Америку вдрызг! И не было бы сейчас у нас проблем. А когда стал академиком, знаменитым и неприкосновенным, вдруг разом осознал, что коммунизм – зло, и тут же стал диссидентом! Молодец, всегда понимал, по какую сторону забора упасть…
– Дык еврей же, – сказал Данил с отвращением. – И женат на еврейке, и вообще у него какая-то еврейская физика.
– А в Израиле его именем названы улицы во всех городах, – сказал Зяма с удовольствием. – Конечно, наш!.. Кого еще нам отдашь? Давай Сталина?
– Так он же грузин вроде…
– Да какой-то подозрительный грузин, – сказал Зяма. – Наверняка еврей скрытый…
Данил сказал обидчиво:
– Да пошел ты! Чикатилу не хочешь?
– Чикатилу нет, – ответил Зяма задумчиво, – а вот Джека-потрошителя бы взял… Все-таки романтик, что-то в нем есть… Нет, ты посмотри на бугра! Тебе не кажется, что он похож на Генриха Гейне?
Данил прорычал:
– Ты че? При чем тут Генрих Гейне?
– Тоже крутой мужик, – пояснил Зяма. – Как он сказал, как сказал! «Честность – прекрасная вещь, когда все вокруг честные, один я жулик». После чего наш царь Николай I послал к нему тайного гонца с траншем в двенадцать тысяч талеров, сумасшедшие по тем временам деньги, поблагодарить за то, что тот воспел подавление польского восстания царскими войсками. Или, как изящно выразился наш государь, «за верное освещение роли России в польских событиях». Деньги отвез наш великий интеллигент, гордость русской поэзии Федор Тютчев.