– Класс, – определил я. – Слушай, давай завтра сгоняем в парк? Я видел, ты ездила как-то с Эдиком. У тебя хороший велик.

Она опустила юбочку, глаза стали серьезными, спросила живо:

– А кто будет еще? Вдвоем скучно.

– Будет Данил, Василек и мы с тобой, – сказал я. – Может быть, еще и Зяму выпустят на волю.

– А-а-а, – сказала она, – веселые парни… А что в парке делать? Сосать у всех не буду, учти.

Я великодушно отмахнулся.

– Да мы о такой ерунде и не думаем. Я ж говорю, будет весело!

Она посмотрела на меня испытующе.

– Не знаю… Я вообще-то наркотой не балуюсь, напиваться тоже не люблю. Мне нравится, когда весело, понял? Но без всякого, всякого…

– Будет весело, – пообещал я. – Мы чего да умеем! Закоптим, зависнем…

Она еще подвигала бровями, это так мыслят женщины, наконец кивнула все еще в сомнении.

– Ладно. Заодно вы мне цепь подтянете. А то ослабела что-то.

– Все сделаем, – заверил я. – Мы заинтересованы, чтобы велик у тебя был хороший.

Глава 2

В подвале соседнего дома пахнет мочой и конским потом, гремит железо. Трое крепких парнишек, страшно перекашивая и без того бандитские рожи, жмут кто гантели, кто штангу.

Данил работает с W-штангой, качает трицепсы, опуская ее за голову, красный, вздутый. У него все идет легко, мезоморф, прет во все стороны, тугое мясо растет само по себе, он гордо демонстрирует бицепсы в сорок пять сантиметров, обещая за год сделать пятьдесят. Он в гостях всегда озирается в надежде покачаться, а так как железа у нас нет, то либо прогибается в проеме, растягивая мышцы рук, груди и спины, либо отжимается от пола, закинув ноги на стул.

– Привет, – сказал я.

– При…вет, – пропыхтел он, – хошь… пару блинов… для тебя… парниша… сподоблю?

– Я недоморф, – объяснил я, – мне железо вредно.

– Тогда… вон… эспандер…

– Я лучше резинку от трусов порастягиваю, – предложил я. – Если смогу, конечно. Говорят, если с чувством, то все равно мышцы нарастут.

– Ага, – согласился он, – нарастут… как грыбы. Опенки.

– Пора прокатиться на великах, – сказал я. – Тебе кардиотренировка просто как бы вроде необходима. Да и мы, нормальные, уже неделю не выбирались.

Он спросил с вялым интересом:

– Кто едет?

– Мы с тобой, Люська… Еще Зяму выманим. Люська обещала точно. Может быть, Василек…

Он опустил штангу на пол, отдышался.

– Василек? Клевый перс. Хотя хитрый, гад.

– Василек?

– Он на меня дважды паровозы скидывал, – объяснил Данил, – а потом не реснул, скотина.

– Так ты ж в чужом клане, – напомнил я. – В первой лиге! Там богатые буржуи, вам подосрать – самое то для пролетариата.

Он сцапал с наклонной скамьи пропотевшую майку и, держа ее скомканную в ладони, двинулся к выходу. Сзади его бугристая спина смотрится просто чудовищной, везет же некоторым из-за удачных генов. Таким стоит только взяться за штангу или гантели – мышцы прут как на дрожжах, а мне хоть усрись, все идет в отходы.

Во дворе он натянул майку на плечи, где та застряла и, красиво обрисовывая каждую мышцу, не желала сползать ниже. Наконец он справился и пошел, чуть раскачиваясь и слегка растопырив руки, но у него это оправдано, косые мышцы развил так, что смотрится почти зримым треугольником от плеч к поясу.

Зяме звонить я не стал, его родители не одобряют уличных знакомств своего чада, но на эсэмэску он ответил почти моментально: на экране моей мобилы высветилось: «20 м».

– Зяма вывернется, – сказал Данил с одобрением. – Хитрый жиденок. Пойдем пока по пивку?

– Пойдем, – ответил я.

Вообще-то пиво почему-то не люблю, хотя признаваться в этом не рискну. Все вокруг не могут без него жить, если не брешут, потому и я пью, хотя если рядом кофейный автомат, то следом выбиваю чашку побольше да чтоб покрепче.

Вообще-то предпочел бы только кофе, он вздрючивает, а пиво расслабляет, а я не люблю эти все расслабоны, меня постоянно трясет в каком-то диком нетерпении бежать и что-то творить, переделывать, переворачивать, ломать систему или хотя бы швыряться камнями…

Зяма – еврейский мальчик из «хорошей» семьи, вышел из подъезда, с трудом отпихивая тяжеленную дверь на могучей пружине, что совсем не просто, когда выводишь еще и велосипед «Merida», хоть и вроде бы из легких сплавов, но универсал, это значит, и колеса широкие, а сам в состоянии выдерживать прыжки с трамплина с седоком любого веса.

Мы крикнули, он развернулся и пошел в нашу сторону, держа обеими руками руль, худосочный, бледнокожий, в больших роговых очках.

Он уже на ходу снял одной рукой очки и, остановившись перед нами, начал протирать большим клетчатым платком.

Данил сказал лениво:

– Ты че не поправишь зрение? Сейчас не только в Федоровке делают, их полно! Сегодня сделают и тут же отправят домой с идеальными гляделками!

Зяма помотал головой, в глазах насмешка, сказал язвительно:

– А разве я в очках не умнее?

– Ну-у, – сказал Данил в сомнении.

– А еще, – объяснил Зяма наставительно, как кот ученый, – они дают необходимую паузу, когда нужно спешно собраться с мыслями и не лохануться с ответом. Вот так это снимаешь с умной морды и тщательно протираешь, а то, дескать, запылились. А за это время что-то да придумаешь, как вас наколоть, мы ж, жиды, хитрые, только об этом и думаем!..

– А что, – спросил Данил с сочувствием, – надо что-то придумывать?

– Батя насел, – объяснил Зяма, – чтобы я с таким сбродом не якшался. Вот и думаю…

– Сложная проблема, – посочувствовал я. – Тогда три сильнее, а то вон там еще пятнышко… Это как сигарета, да?.. Пока вытаскиваешь, разминаешь, суешь в пасть и неспешно прикуриваешь, дескать, занят, а сам пока спешно стараешься какую-то хрень сообразить.

– Так у вас же, жидов, – напомнил Данил, – уже есть сигарета. «А таки зачем вы это спрашиваете?»

– А с очками двойная страховка, – ответил Зяма победно. – Я осторожный и запасливый! С гоями иначе нельзя, вас много.

С Зямой хорошо, его не задевают наши шуточки про хитрых жидов, он ржет и в ответ рассказывает про тупых русских, мы тоже ржем, как кони, у нас полный интернационал, а был бы еще и негр, мы бы его звали негром и черножопым, а он нас – белыми и беложопыми, и все мы понимали бы, что это приколы, а на самом деле нет ни жидов, ни негров, ни русских, ни хохлов, а есть нация Интернета и социальных сетей, а все остальное – древняя история, которую нужно сбросить с парохода современности вместе с ее предрассудками, обычаями и устарелыми понятиями. Данил сбегал за своим великом, вместе подъехали к дому, где живет Люська. Она откликнулась на звонок домофона сразу, прощебетала, что сейчас спустится.