– Как сажа бела, не мешайте работать, – сердито ответил физик.
Маккена улыбнулся.
– Можете присоединиться к экипажу, мы ужинаем.
– Позже.
– Через полчаса определяем координаты Солнца, шлём весточку домой и стартуем.
– Куда?
– К Омеге Кентавра. Вы можете определить, с какой скоростью распространяется ударная волна перестройки вакуума?
– Точно не скажу, не хватает данных, но думаю, что скорость процесса раз в десять-двенадцать превышает скорость света.
– Тогда посчитайте с Клиффордом, на какое кратчайшее расстояние мы можем подходить к Омеге, не рискуя «провалиться в пустоту».
– Оценки будут вероятностными.
– Тем не менее это даст нам дополнительные гарантии.
Маккена переключился на кают-компанию.
Там царила жизнерадостная атмосфера: парни шутили, смеялись, в разговоре участвовал и Артур Воеводин, Вероника изредка бросала иронические реплики, вызывающие взрывы хохота, и Маккена с удовлетворением подумал, что с экипажем ему повезло. У молодых космолётчиков бурлила кровь, им хотелось жить и радоваться жизни, и никакие опасности не могли их остановить.
Через четверть часа они ввалились весёлой гурьбой в рубку, но, зная крутой нрав командира, сразу же притихли, проникаясь важностью стоящих перед всеми задач.
Включился пассажирский отсек:
– Рудольф, я посчитал.
– Позитив?
– По моим прикидкам, мы не должны углубляться в скопление больше, чем на пять-шесть эсвэ. Взрыв звёзд Оси Зла выдул сферу радиусом около двенадцати светолет, и она продолжает стремительно расширяться.
– Негатив?
– Диаметр сферы вдвое больше.
– Будем ориентироваться на этот параметр. Клиффорд, расчёт траектории.
– Готов, – ответил инк. – До Омеги Кентавра отсюда около семидесяти тысяч эсвэ.
– Делаем один прыжок до границ скопления, точнее – не ближе десяти эсвэ к буферной зоне.
– Принял.
– Экипажу – минута на подготовку.
– Руди, ты бы поел, – послышался заботливый голос Розы.
– Дойдём – решусь на кофе, – пообещал он. – Все готовы? Вопросов нет?
– Нет! – дружно рявкнул экипаж.
– Поехали!
Веретено Галактики перед кораблём погасло, «Ра» начал прыжок.
* * *
Звёздный шатёр открылся перед глазами в ином ракурсе.
Колесо Млечного Пути расплылось космами звёздных рукавов и струй, звёзды окружили выплывший из «струны» корабль со всех сторон. Впереди высветилось огромное звёздное сгущение – скопление Омега Кентавра, такое мирное и безмятежное, будто внутри его не взрывалась «бомба», включавшая сто одиннадцать гигантских красных звёзд Оси Зла.
– Шестнадцать эсвэ до границ скопления, – доложил Клиффорд. – Никаких признаков ударной волны.
– До сферы интрузии ещё не меньше десяти эсвэ, – проворчал Шапиро.
– Осматриваемся.
Несколько минут в рубке было тихо.
– Все системы корабля работают в штатном режиме, – сообщил инк. – Отмечаются незначительные колебания гравитационных полей.
– Возможно, первыми на процесс перестройки реагируют гравитоны и бозоны Хиггса, – сказал Шапиро. – Отсюда эти вибрации. Поближе надо подойти и сравнить.
– Клиф, прыжок на один эсвэ.
– Принял.
– Всем – предельная концентрация! У нас не будет времени на разговоры.
– Да всё понятно, командир, – сказал Иванов.
– Вероника, работаете с Клифом только в режиме «один на один».
– Слушаюсь.
Маккена включил личную консорт-линию:
– Роза, выдержишь? Нам придётся сделать ещё несколько прыжков.
– Куда ж я денусь, командир? – тихо рассмеялась жена. – Всё будет хорошо. У нас славная команда.
– Клиф, стартуем!
На рубку упала гора темноты…
Рисунок созвездий изменился, хотя никто не обратил на это внимания. Все ждали нового «удара по башке», однако не дождались и вздохнули с облегчением.
– Контроль!
Несколько минут ушло на оценку состояния бортовых систем.
– Колоссально! – донёсся шёпот Шапиро. – Кто бы мог подумать! Командир, прошу шагнуть к скоплению ещё на пару эсвэ.
Маккена прислушался к скороговорке Клиффорда: инк утверждал, что его тревожат участившиеся сбои в электронно-нейтронных цепях управления и контроля.
– Нет!
– Ну хотя бы на один светогод!
– Пошлём зонды с датчиками и системами «СС-связи» [19] .
– Измерения чрезвычайно важны…
– Я сказал – нет! Клиффорд – пуск двух зондов по вектору Омеги.
– Слушаюсь.
Спейсер выплюнул две пятиметровые капсулы с аппаратурой, способные двигаться «по струне» самостоятельно. Через несколько секунд они скрылись в сверкающем бисерном облаке звёзд.
Возбудился главный медицинский комплекс корабля, называемый космолётчиками Эскулапом:
– Отмечаю ухудшение самочувствия у экипажа!
Маккена и сам почувствовал себя неважно, накатила дурнота, участились приступы слабости, организм реагировал на усилившиеся осцилляции вакуума, порождавшие ливни элементарных частиц, в том числе – с приставкой «анти».
– Вероника, что у нас в защитных линиях?
– Ничего хорошего, командир, полевые завесы и «зеркало» не в состоянии защитить экипаж от внутренних колебаний. Излучение рождается внутри нас.
– Руди, надо уходить, – послышался тихий голос Розы.
– Внимание экипажу…
Очередной приступ слепоты заставил Маккену выругаться.
Кто-то охнул.
– Отмечаю нарастание амплитуды… – быстро заговорил инк.
«Старт!» – мысленно скомандовал Маккена, борясь с темнотой в глазах и болью в позвоночнике.
Новая волна темноты обрушилась на голову, оборвала сознание…
Пришли в себя спустя тысячелетие – по внутренней психологической оценке Маккены.
Зрение восстановилось. В рубке было темно, светились только оранжевые и жёлтые точечные индикаторы живучести кресел (красные вызвали бы у него панику), общий виом не работал, в толще стен рубки плавали искорки света, похожие на светлячков.
«Клиф!» – позвал он.
«Я в порядке», – отозвался инк густым басом.