– Иштван! – злобно прорычала девушка; глаза её «поплыли». – Хватит трепаться! У нас всего минута.
– Итак, командор, вы с нами?
– Нет! – вскинула голову Ярослава.
Девушка выстрелила.
Иголочка «пиявки» ужалила Ярославу в щеку, и ей всё стало безразлично. Иголочка почти мгновенно растворилась в мышцах щеки, привела женщину в состояние полной неподвижности.
– Уходим! – сказал Чаушеску. – Ничего здесь не трогайте.
В дверь вдруг позвонили.
Троица агентов Вируса переглянулась.
Чаушеску ткнул пальцем в дверь.
Девушка с «пиявкой» подошла к двери, на которой высветился портрет гостя.
Это была смуглолицая женщина средних лет, одетая в богатое, со множеством сверкающих стразов, сари.
– Яра, – проговорила она певучим голосом, – ты дома?
Чаушеску приложил палец к губам.
Его спутники замерли.
Женщина, по-видимому, уроженка Индии, подождала ответа, повела плечиком и скрылась за дверью номера напротив.
– Соседка, – раздражённо прошептала девушка с «пиявкой». – Не трепались бы – ушли бы спокойно. Что будем делать, ждать?
Чаушеску пригладил волосы.
– Виргинс.
Молодой человек поворочал раструбом прибора по двери.
– В коридоре чисто.
– Идите первыми.
Девушка спрятала «пиявку» в клапан на бедре «уника», дверь открылась, и она вышла. За ней шмыгнул беловолосый напарник.
Чаушеску глянул на Ярославу, напоминавшую статую, заколебался, подошёл ближе, облизнулся, потом тряхнул головой и направился к выходу. Дверь открылась, он шагнул в коридор… и нос к носу столкнулся с директором Федеральной службы безопасности.
Несколько мгновений они смотрели друг на друга не отрываясь.
Потом Чаушеску начал стремительно бледнеть, покрылся холодной испариной, бросил взгляд в коридор, словно желая увидеть своих подельников, и Вондлярский сказал с непоказным хладнокровием:
– Их уже взяли, Иштван.
Открылась дверь номера напротив, на пороге появилась женщина в сари, остановилась за спиной Вондлярского, внимательно разглядывая Чаушеску.
Заместитель командора сунул было руку в клапан костюма, но был буквально вдавлен в дверь парнем, вынырнувшим из номера женщины в сари.
Директор ФСБ вошёл в номер, глянул на застывшую Ярославу, вернулся в коридор.
– Что вы ей вкололи?
– Парализон, – выдавил Чаушеску.
– «Скорую»! – скомандовал Вондлярский. – Реанимабокс, врача!
Женщина в сари исчезла в номере Ярославы.
Парень, державший Чаушеску, вопросительно глянул на директора ФСБ.
– Отключи! – бросил тот.
Парень всадил кулак в подбородок белеющего на глазах заместителя командора, и тот потерял сознание.
– Вряд ли поможет, – сказал парень с сомнением.
– Не поможет – сделайте брейн-сканирование.
Вондлярский вошёл в номер Ярославы.
* * *
Она очнулась в такой уютной колыбели, что вес тела не чувствовался, разлепила веки.
Мутная пелена перед глазами стала рассеиваться, превратилась в слой полупрозрачного стекла, сквозь который были видны очертания каких-то передвигающихся фигур.
Ярослава услышала спокойные мужские голоса, уловила «больничные» запахи. Пошевелилась.
– Где… я?
Голоса смолкли.
Слой стекла перед глазами сдвинулся, исчез.
Она увидела собственную спальню, какую-то мигающую огнями конструкцию посредине, две склонившиеся над ней головы. Одна принадлежала Веласкесу, другая – незнакомому усатому мужчине в голубой шапочке.
– Как вы себя чувствуете? – участливо спросил незнакомец.
– Кто… вы?
– Врач, – ответил Веласкес. – Всё нормально, не напрягайся.
– Такое впечатление, что я долго спала…
– Ну, спали вы всего три часа, – сказал врач бодрым голосом. – Другие после парализона не просыпаются вовсе. Скажите спасибо, что ваши друзья вовремя нас вызвали.
– Мои друзья?
– Ну, я вызвал, – пожал плечами витс. – На всякий случай, заранее. Парни прибыли вовремя, буквально сразу после твоей встречи с Чаушеску.
– Он?..
– Обезврежен.
– Кем?
– Я поделился своими подозрениями с директором ФСБ.
– С Вондлярским? Но он же…
– Ни слова больше, – раздался чей-то уверенный густой басовитый голос.
Веласкес и врач раздвинулись, пропуская директора к реанимационной камере, обнявшей Ярославу как ладони матери – ребёнка. Он склонился над ней.
– Дышим?
– Как вы… здесь оказались?
– Случайно проходил мимо, – усмехнулся Вондлярский.
– Я серьёзно.
– Вам необходим «эшелон», дорогой командор. Нельзя ходить по лезвию бритвы без охраны. Ваш помощник попросил вас подстраховать, мы и подключились.
– Веласкес…
– Я знаю, витс, ну и что? Иные искусственники, пусть он на меня не обижается за термин, намного человечнее родившихся естественным путём.
– А вы?
– Что имеется в виду?
– Кто вы, Михал?
Вондлярский в замешательстве пожевал губами, размышляя над смыслом вопроса, потом понял.
– Во-первых, я не искусственник, коль для вас это важно. Во-вторых, надо же как-то прекращать все эти безобразия с Вирусом.
– Значит, вы… из Межгалактической…
– Придёте в себя – поговорим. Всё будет хорошо. – Вондлярский погладил Ярославу по волосам, как маленькую девочку, вышел.
Она зажмурилась, чувствуя, как счастье пушистым котёнком щекочет грудь, и впервые за много-много дней уснула спокойно.
Вице-президента СОН Лю Чжи Мао брали по месту жительства: китаец обитал в старинной экодеревне «Mountain Band-Aid» (в переводе с анлийского – Горный пластырь), построенной на склоне горы Хуань Доу ещё в далёком двадцать первом веке.
Экодеревня по замыслу архитекторов реализовала идеальную концепцию китайского коммунизма и собственно небоскрёбом в привычном понимании не являлась. Это было пристроенное к горе высотой чуть более полутора километров высокотехнологичное – по тем временам – жилое сооружение в четыреста два этажа.
Наружная часть «пластыря» представляла собой площадки с коттеджами, квартирами и парковыми зонами, выполненными в традиционном для Китая деревенском архитектурном стиле, а внутренняя, прилегающая к горе и внедряющаяся в неё, – общественное пространство с палисадниками, озёрами и очистными сооружениями.