Руслан сунулся было к нему, но его отстранили.
– Не мешайте, сами справимся.
– Он… жив?
– Сильные ожоги головы, груди и плеч, но у нас и не такое лечат.
Плетнёв отошёл, кивая самому себе: разговаривал с кем-то по менару.
Руслан присел на корточки рядом с другом, взмолился, чтобы тот выжил.
Прилетел белый, с красными крестами по бортам, драккар «Скорой помощи».
Вокруг Саши засуетились врачи, обкладывая его разными приборами, потом погрузили в драккар.
– Довезём, всё будет в порядке, – ободряюще сказал молодой врач. – Не переживайте.
Драккар улетел.
– Он прятался на балконе двенадцатого этажа, – сказал Плетнёв угрюмо в спину Руслану. – Мы его вычислили, но он всё же успел выстрелить.
– Кто? – безучастно спросил Руслан.
– Пилот частного флайта «Порше». Мы его взяли, но у него сработал самоликвид. На вопрос: кто приказал? – он ответил: ха!
Руслан поднял голову. Глаза его загорелись, сжались кулаки.
– Ха? Он так сказал?
– Вероятно, это было окончание какого-то слова или имени.
Вспомнился советник президента СОН.
– Бодха!
Плетнёв пристально вгляделся в лицо инспектора.
– Вы его знаете?
– Знаю… видел… встречались… убью сволочь!
Плетнёв качнул головой.
– Не торопитесь, если заказчик он – своё получит. Вы сейчас куда?
Руслан очнулся, разжал кулаки.
– Дождусь ответа из клиники, полечу к друзьям.
– С вами полетит мой человек.
– Это ещё зачем?
– Приказ полковника Грымова. С этих пор вы будете везде ходить с телохраном.
Руслан посмотрел на капитана, отвечавшего за его безопасность, и понял, что возражать бесполезно.
Когда Грымов доложил о возвращении спейсера, посланного в сверхдальнюю разведку, за три миллиарда световых лет от Земли, Воеводин даже не сразу разобрал, о чём идёт речь.
– Кто вернулся? – буркнул он спросонья: шёл четвёртый час ночи по времени Смоленска.
– Маккена, – сказал полковник.
Вот тут-то Воеводин и понял, что у него есть сердце, замершее на миг, а потом заработавшее с частотой пулемёта.
– Маккена?! Рудольф?!
– Успокойтесь, Степан Фомич, – мягко сказал проницательный Грымов. – Вернулись все, потерь нет.
– Где они?!
– На главной базе, проходят карантин-контроль.
– Нереида! Буду через полчаса.
Воеводин нашёл в холодильнике минералку, жадно выпил чуть ли не половину литрового пластета, успокоился и начал собираться. На первой базе «Сокола» он появился через двадцать четыре минуты после получения известия.
Его встретили Грымов и заместитель начальника базы Илья Ивонин, небольшого роста, худощавый, невероятно спокойный.
– Контроль закончен, генерал, – сказал он, здороваясь. – Они сейчас выйдут.
– Не слишком торопитесь? – проворчал Воеводин.
– Маккена доложил, что они нигде не высаживались и в открытый космос не выходили.
– Дошли до «дыры» в Парусах?
– Более того, они после этого прыгнули в противоположную сторону – к Стене Крестовского и разведали, что там происходит, – сказал Грымов. – Пришлось сражаться со сторожами Знающих, гнавшимися за кораблём чуть ли не до самого Млечного Пути.
Воеводин приостановился, по очереди глянув на спутников.
– Вы шутите?!
– Нет, – вежливо сказал Ивонин.
– Какие уж тут шутки, – с прежней мягкостью проговорил Грымов; он явно находился в хорошем настроении. – Они сделали такое великое дело, что впору ставить всем памятники! Во всяком случае, Маккене точно.
Воеводин повернул из отсека метро к блоку управления, но Ивонин деликатно кашлянул, поворачивая в другую сторону.
– Идёмте в ангар, товарищ генерал, встретим наших героев.
Повернули налево, бегущая дорожка вынесла их к двери транспортного отсека, дверь скользнула в сторону, открывая проход.
«Ра» высился в центре гигантского ангара горой опалённого металла: сизо-серый, в каких-то коричнево-фиолетовых потёках, отсвечивающий кое-где жемчугом, исполосованный серо-чёрными шрамами. Но с виду он был не повреждён и горделиво возвышался как памятник самому себе, пробившийся сквозь невероятный холод пространств и ядерный жар миллионов солнц.
В ангаре стояла группа людей, работников базы, ожидая выхода экипажа. Их голоса вспархивали в воздух как чириканье воробьёв. Они расступились, когда появилось высокое начальство.
Раздался лязг, в днище корабля, стоявшего на демпфер-опорах, открылся пандус, опустился к полу. По нему первым степенно прошествовал Рудольф Маккена в сине-белом официальном мундире командира корабля. Выглядел он торжественно и в то же время весьма буднично.
За ним высыпал экипаж: улыбающиеся бортинженер и второй пилот, Вероника Солнышко, Роза Линдсей, замкнуто-сдержанный Артур Воеводин. Последними вышли пассажиры, Бодха и Шапиро, они о чём-то спорили: Шапиро со всклокоченными как всегда волосами азартно размахивал руками, его коллега улыбался и качал головой.
Воеводин поймал взгляд сына, еле заметно кивнул.
По губам Артура скользнула почти незаметная улыбка: он понимал чувства отца.
Маккена остановился перед встречающими. За его спиной сгрудились члены экипажа. Стало тихо.
– Товарищ генерал, ваше задание выполнено! Экипаж готов…
Воеводин шагнул вперёд и обнял капитана корабля.
– Полно, Рудольф, давай без церемоний.
Маккена осторожно обнял его в ответ, но выражать эмоции постеснялся, опустил руки.
Воеводин отступил назад, оглядел экипаж.
– Спасибо, родные! Всех ждут награды, отдыхайте.
Космолётчики зашумели.
Из-за их спин вышел Шапиро, широко улыбнулся.
– Степан, а мы тут кое-что привезли интересное. И вещь одну придумали, как отмстить неразумным хазарам.
– Вещь – это хорошо, но главное, что вы вернулись. Идёмте, поговорим… о хазарах.
Воеводин, Маккена, Грымов, Ивонин, Шапиро и Бодха поднялись на второй горизонт базы, где располагался пункт управления. Расселись по креслам в комнате для персональных совещаний.
– Вернон, кофе всем, – скомандовал Ивонин в пустоту.
– Мне селенчай, – попросил Бодха.