Из-за деревьев вышла Инграда – на ней была синяя котта длиной до пят, вернее, женская разновидность котты – сюркени, плотно облегавшая грудь. Поверх нее Инграда надела сюрко – безрукавку с разрезами по бокам и такую же длинную, как котта. Изящные ступни грелись в меховых туфельках, а плечи прикрывал плащ с серебряной фибулой на плече. Девушка тоже заметила Олега, и с ее неспокойного лица будто спал налет тревоги. Инграда подошла к Олегу и легонько прижалась. Словно древним женским инстинктом тянуло ее к самому сильному и надежному в этом опасном мире мужчине.
– Привет! – сказала она. – Тебе нравится?
Она покружилась перед ним.
– Очень, – признался Олег.
Инграда радостно заулыбалась.
– Готово! – разнесся голос Ошкуя. – Олег!
– Тише ты! Иду.
Валит с Ошкуем расчистили и постамент, на котором стояла статуя Януса, и каменные плиты вокруг.
– И что теперь? – спросил Валит у девушки.
«Краснеет, – подумал Олег, поглядывая на молодого карела, прозванного Большим как раз за средний рост и худобу. – Ишь ты его...»
– Надо повернуть постамент вокруг оси и сдвинуть в сторону вершины.
Олег, вдвоем с Ошкуем, стронул с места тяжелый куб. Заскрипела мраморная крошка. Открылась плита – чистенькая, будто новая, с одного краю зияла широкая щель.
– Дай нож.
Поддев плиту, Сухов перехватился и открыл мраморную крышку люка. Вниз, во тьму, вели каменные ступеньки. Они тоже выглядели так, будто сделаны были на днях, а не полтыщи лет тому назад.
– Глянь-ка, – удивился Валит. – На шипах медных...
– Зажигайте факелы, – скомандовал Варул. – Я буду впереди, а Ошкуй пойдет замыкающим.
– Я замкну люк, – кивнул Ошкуй.
Каменная лестница была крутой, ступеньки высокими, но не скользкими. Хотя сырость чувствовалась – на стенах кое-где нацвела плесень в два-три вершка. Воздух был затхлый – застоялся за столетия! – но дышалось легко.
Ступени вели под арку, вытесанную из камня, а дальше из света факелов в темноту уводил подземный ход. Крепи его были надежны – через равные промежутки стояли полуколонны, поддерживающие каменные балки, перекрытые сверху обтесанными плитами. Стены между колонн были заделаны хорошо обожженным кирпичом, а пол под ногами покрывала крупная мозаика из кусков мрамора, плоской стороной вверх – так мостили улицы и в самом Риме.
– Сколько ж его строили... – заохал Валит. – Лет сто, наверное!
– У римлян было одно великое преимущество, – сказал Олег, приглядываясь к потолку. – У них имелись тьмы и тьмы рабов... Вперед!
Они прошли не меньше трех верст, пока обнаружили вывал кирпича – глину за стеной пучило, груда кирпичей мокла в вечной луже.
– Наверное, мы уже под Сеной, – пропыхтел Варул, переходя лужу по кирпичам.
– Ты прав, – сказал Сухов. – Над нами дно.
– Ой... – сказала Инграда.
– Все путем! – весело сказал Олег. – Потопали.
Как ни толсты были пласты глины, как ни крепка постройка, а вода все же сочилась с потолка – даже не сочилась... Просто щели между плит наверху мокро блестели, а на колоннах и кирпичах ощущалась влажная пленка. В иных местах натекли целые лужи и токала капель.
– Вперед!
Дальше было посуше.
– Стой!
Померещилось ему, что ли? Олег поднял факел повыше и обмер. На полу лежали два скелета в полном облачении римских легионеров – шлемы с красными гребнями, кожаные панцири, поручи-поножи. Ступни ног, вернее, кости ступней были вдеты в красные калиги – грубые воинские башмаки, истлевшие кисти сжимали рукоятки коротких римских мечей-гладиусов. И у обоих в спинах по кинжалу. Кто были эти люди? Какая трагедия разыгралась в подземелье пять веков назад или еще раньше?
– Вот подлые... – проворчал Олдама. – В спину...
Олег наклонился поближе и осторожно вытащил из панцирей кинжалы. Ого... Это были не какие-нибудь пошлые засапожные ножи, а настоящие шедевры, гордость древних оружейников.
– Мечи какие-то короткие... – проговорил Ошкуй. – А че за ножики?
– Хорошие ножики... – сказал Олег.
Он поднес клиночки к глазам. А и впрямь хороши... Широкие жала из черной бронзы с выпуклым ребром посередине венчали золотые рукоятки, изображавшие львиц, раздвинувших лапы-перекрестия.
– Пошли, – буркнул Сухов, аккуратно укладывая кинжалы в кожаную сумку, где лежала провизия – кусище вяленого мяса, ломоть хлеба, пахучий сыр – и кожаная фляга-бурдючок с густым красным вином.
– Скоро уже! – донесся глухой голос Варула.
Начались повороты, ступеньки поднимали уровень пола на локоть, на два, и подземный ход вывел четверку к лестнице.
– Дошли!
Дошли-то мы дошли, подумал Олег, а вот выйдем ли? Он передал свой факел Валиту, поднялся до такой же крышки люка, какую «замкнул» Ошкуй, и осторожно надавил на нее. Вот будет номер, мелькнуло у него, если и тут постамент... Но нет – посыпалась пыль, заскрипели медные шарниры, и плита подалась. В щель проник тусклый свет.
Олег напряг слух и оглядел место прибытия сквозь щель. Никого.
Осторожно подняв плиту, он вылез и еще раз осмотрелся. Судя по всему, это действительно был храм Юпитера. Целла – центральное помещение, где стояла статуя бога. Храм считался его домом.
Жилищу Юпитера явно не повезло. Во-первых, расколотили самого хозяина – на мощном постаменте выделялись лишь следы огромных стоп. Стены, сложенные из квадров – обтесанных каменных глыб, – перекрывались поверху дубовыми балками. Удивительно, но свинцовые листы кровли по большей части уцелели – как раз в прорехи и лился свет, почти осязаемыми конусами упираясь в загаженный пол. Похоже было, что храм приспособили под склад. У тяжелых бронзовых дверей стояли пузатые бочки. Валялась сломанная мебель, покрытая толстым слоем копоти, – в домах ведь топили по-черному. Горшки, вложенные один в другой, поднимались кольчатыми колоннами. Вдоль всей задней стены громоздились сундуки и открытые шкафы римского времени.
* * *
– Олдама и ты, Валит, – приказал Варул, возвращаясь к потайному ходу, – скачите навстречу нашим и предупредите. Скажете Лидулу, чтобы сотни две тайком послал к храму Януса. Ударим франкам в тыл!
* * *
Минуло три дня, и к храму Януса подтянулись варяжские сотни.
– И когда ж ты успел четыре версты проколупать? – пробасил ярл Олав, сжимая до хруста руку, протянутую Олегом. Тот не остался в долгу.
– А ну, – заоглядывался Гуляка, – покажь нам ведунью вашу!
Потупив взор, на свет маленького костерка вышла Инграда. Бойцы примолкли.
– Не знаю, как вы, – сказал Тур, молодой венд из Арконы, – а я сегодня пару раз подставлюсь франкскому мечу. Пусть Инграда меня полечит!