– А как?! Набились в крепость и сидят, как тараканы!
– Ты нас только для этого тормозил? – перебил его восторги Шаев.
– Нет, конечно! – мигом построжел Валит. – Конунг меня специально послал тебя перехватить и бересту послал. Вот!
Шаев развернул протянутую ему берестяную грамоту. Корявыми рунами на ней был накарябан приказ: следовать в район Бьярмара, брать на борт охочих до войны карел и перевозить поближе к устью Олкоги.
– Улеб силы стягивает, – важно пояснил Валит и добавил на полголоса тише: – А еще он послал за Рюриком!
– За Рюриком?! – расслышал ушлятый Акун. – Вот это здорово! Ох и дадим мы тогда жизни свеям! Да я даже рад, что они еще здесь, – будет кого поколошматить.
Шаев отмахнулся от орущего Акуна и спросил Валита:
– А Алаборг чей?
– Наш!
– Тогда прыгай на борт! Снимаемся! Идем в Алаборг, прячем товары – у меня там дом, и в Бьярмар!
Шаев поднялся на сойму и сел к правилу. На душе у него было легко и ясно. Да, впереди война, где могут покалечить, а то и вовсе прибить, но страхи покинули Шаева. Что ему свейский меч?! Тот, что у него в ножнах, рубит не хуже! Хватит ему вилять и метаться в тщетных стараниях полюбиться каждому из сильных мира сего. Он выбрал себе дорогу и будет следовать по ней до погребального костра!
Курланд незаметно перешел в Витланд, но те же песчаные отмели тянулись по берегу моря, и такие же холмы поднимали на горбах шумливые сосняки.
В Себорге Олег совершил сделку – телегу обменял на пару седел. Без громыхавшей и тряской повозки было куда приятней, да и безопасней. Что уж говорить о конях – новые хозяева снова облегчили им жизнь. А к седлам Олег пристроил скатки одеял и похудевшие мешки с зерном.
– А мы где сейчас? – спросил Пончик, оглядывая виды. – Ну, примерно?
– Мы пересекли госграницу Российской Федерации, – торжественно объявил Олег, – и топчемся по польской территории.
– Вот теперь все понятно! – воскликнул Пончев. – А то – Курланды-Витланды…
Леса не покрывали будущую польскую территорию сплошным навалом – дебри то и дело разрывались луговинами, рассыпались отдельными рощицами. И копыта коней бодро тюпали по пыльному шляху, вьющему петли по лугам и перелескам. Нещадная жара спала, понемногу поднимался ветер, нагоняя серые облака, и столько нагнал, что тучам тесно стало в небе. Облака толклись, кружили, совершенно закрыв солнце. Иногда лишь пасмурная вата разлезалась, пропуская яркий сноп лучей, и снова затягивалась.
– Кажется, дождь собирается! – сказал Пончик, пародируя Пятачка.
Олег хотел отшутиться в той же манере дорожного трепа, но, обернувшись к своему спутнику, он разглядел на далеком холме, с которого скатывался шлях, облако пыли.
– Эта пыль неспроста! – проговорил Олег, пародируя Винни-Пуха. – Так пылить могут только те, кто скачет галопом! А зачем скакать галопом, если ты ни за кем не гонишься? По-моему, так! А за кем тут гоняться, кроме нас? По-моему, так и никак иначе. Ходу, Пончик!
Сухов хорошо подбодрил коня, тот взбрыкнул, словно гальмуя на старте, и поскакал.
– Может, это не за нами? – прокричал Пончик на скаку, судорожно вцепившись в поводья.
– Сейчас проверим!
Шлях впереди троился, разбегаясь дорожками поуже. Олег свернул на крайнюю, по-змеиному уводящую в лес. Миновав рощу грабов, он оглянулся. Десятка два всадников, мчавшихся по шляху, свернули по выбранному им пути.
– Это погоня! – крикнул он.
– Да что мы такого сделали?! – возмутился Пончев.
– А ты приглядись!
Шурик вывернул голову, разглядывая преследователей, и бледность разлилась по его лицу.
– Это витингсы! – охнул он. – И жрецы!
– А плащи какие на них?
– Белые… И желтый один!
– Значит, точно за нами!
Тропа впереди разошлась вилкой: одна тропинка забирала влево, почти поворачивая назад, а другая уводила в низкорослый ельник. Выбора не оставалось, Олег направил коня в заросли елок. Почва замокла, потянулись лужицы, крытые ряской. Начинались болота.
– Тролль нас сюда занес! – выцедил Олег, утишая бег коня, и спрыгнул с седла, на сырые мхи. – Слезай! Так не проедешь!
Сапоги проваливались в чвакающую землю, и следы тотчас заполнялись водой. А тропинка подвела к самому краю топи, заросшей мхом и осокой, и уперлась в бревенчатые мостки. Вдали их продолжали гати, вязанные из жердин.
– Пошли! Шаг влево, шаг вправо – утопнешь.
– П-понял… Угу… – ответил Пончик слабым голосом.
Мостки под ногами прогибались, и поверх выступала черная жижа. Гать вывела на более-менее сухой островок, заросший осинником и колючим боярышником, а за сухим пятачком снова потянулись мостки, замысловатой кривой проводившей путников между трясин, зеленевших болотной травой.
– Стой! – негромко скомандовал Олег и прислушался. Увы, погоня не отставала – из-за чахлых осинок и кривых черных дубков доносились приглушенные голоса, звяканье доспехов, звон колокольчиков на лошадиных сбруях. А потом все звуки забил хриплый рев боевого рога.
– Вперед! – велел Олег, закидывая правую руку за плечо и развязывая кожаные завязки на устье ножен, удерживавшие меч.
– Тут сухо! – придушенно крикнул Пончик и перепрыгнул на песчистую опушку леса, где липы и дубы разбились по парам и водили хороводы вкруг маленьких полянок. Под ногами Олега хрустел сухой мох, черно-синими зрачками выглядывали из черничника поспевавшие ягоды.
– За мной! – бросил Сухов, торопливо шагая по еле различимой тропе.
Тропа вывела друзей на лужайку, крапчатую от алых капель земляники, и тут же из-за деревьев вышли десятки людей в кожаных доспехах, накинутых на голые, потные торсы. Пруссы! Их руки сжимали короткие копья и топоры на длинных рукоятках, и все это губительное железо грозило Олегу и Пончику.
Вперед вышел беловолосый, синеглазый парень и выцедил нечто вопросительно-злое.
– Наверное, он спрашивает, кто мы… – предположил Пончик.
– Мы от роду русского! – надменно сказал Олег и махом выхватил меч из-за плеча.
Вся гопа, потрясавшая копьями и секирами, сдвинула кольцо.
Беловолосый поднял руку, утихомиривая товарищей, и резко спросил на корявом русском:
– Что делать сюда?
– Что и туда! – брякнул Сухов. – Вы-то кто?
Беловолосый не имел намерения слушать Олега. Он вытянул руку и сказал прокурорским тоном:
– Вы привели сюда витингсов и слуг криве-кривейте!