Олег с волнением следил за стенами Амальфи. Были заметны цепочки факелов – огоньки медленно стекали по лестницам города-изваяния, кружились бестолково на крошечных площадях, но ворота по-прежнему стояли запертыми, отсвечивая бронзовыми полосами и заклепками.
– Ну же, ну… – цедил Олег, замирая. Вот оно! Створки ворот дрогнули и стали раскрываться.
– Есть!
Огонь с моря, закручивавшийся и колыхавшийся дымными колоннами, осветил место действия – поле боя. Было хорошо видно, как десятки людей у воротных башен бьются на мечах, не щадя ни своих, ни чужих. Не выстояла бы горстка «троянцев» в схватке с амальфитанцами, но тут подоспело подкрепление – накатило, смяло, раскидало, втоптало в землю…
Перебив защитников города, скопившихся у ворот, варяги погнали драпавших горожан по узким лестницам и улицам-проходам.
– Всё! – выдохнул Олег. Повернувшись к бледному навклиру, он приказал: – К берегу!
Малютка Свен тут же украсился довольной улыбкой: вот и его черёд пришёл пограбить!
Хеландия обогнула горящие корабли и высадила беспокойных варягов вместе с их аколитом на песчаный пляж.
– Мы… это… – замялся Свен.
– Да иди уж, – махнул рукой Олег.
– Си!
И варяг-великан почесал к городу – успеть попользоваться плодами победы. А победа была явной. Бои на улицах продолжались, но быстро угасали – Амальфи прекращал сопротивление, сдаваясь на милость победителя.
– Светло-то как… – пробормотал Ивор Пожиратель Смерти, задирая голову к небу.
– А ты чего здесь? – удивился Сухов.
– Ну надо же кому-то охранять твою особу, аколит, – улыбнулся варяг. – А мечом помахать я ещё успею – два города впереди.
Ранним утром установилась тишина. Взошедшее солнце осветило полусгоревшие остовы галер и чёрную полосу головешек, вынесенных на песок волнами. Амальфи был тих. Город затаился, пережидая уход варягов, довольных добычей. Мёртвых воинов и убитых горожан сносили к храму Св. Андрея Первозванного. Потрясённые девушки, испробовавшие буйной варяжской страсти, понемногу приходили в себя.
Когда солнце поднялось над горами, воротами Порта делла Марина прошли правители города Амальфи – префект Мастал I, епископ Константин, комиты и судьи.
До смерти напуганный префект стал с жаром убеждать Олега в своей искренней верности базилевсу и смиренно признал вассальную зависимость от империи. Что и требовалось доказать.
Бариум оказался весьма милым городишкой, зеленым и уютным. Множество зданий уцелело от времён цезарей, но были и странные новостройки. Растеряв мастерство римских каменотёсов, возводивших стройные колоннады и гордые фронтоны, лангобарды выкладывали из камня круглые дома-трулли, имевшие тяжеловесные крыши из глыбок, сходившихся остроконечными конусами.
Елене Мелиссине показалось страшным жить под нависавшими камнями, а вот местные об этих вещах даже не задумывались. По крайней мере в труллях было тепло зимою и прохладно летом.
Впрочем, называть лангобардов новыми хозяевами древнего Бариума было бы не совсем честно – и ста лет не прошло, как этот город-порт захватили сарацины. Правоверные даже основали здесь Барийский эмират, возвели крепость, но не долго они поклонялись тут Аллаху – их вытеснили православные.
Зоста-патрикия направила коня за пределы городских стен. Она ехала шагом, дожидаясь Котяна, посланного на разведку, а булгары следовали позади, не мешая, но всегда в готовности помочь.
Женщина подставила лицо солнцу и улыбнулась. Тот восторг, который обуял её на виа Эгнатиа, уже схлынул, но тихая радость осталась, будя в душе неясные надежды.
Даже простая поездка, совершаемая ради новых впечатлений и бездумного отдыха, дарит удовольствие. А уж когда ты при деле, приятность возрастает стократ.
Елена поднялась на покатый холм и осмотрелась. По правую руку сияло голубизной море, узкая белая оторочка пляжа разделяла воду и сушу – холмы, скалы, рощи, луга. На гладком зеленом поле стояли ровными рядами воинские шатры, замкнутые в квадрат валом и рвом, – это был ромейский военный лагерь, разбитый Феоклитом Дукой, доместиком схол Запада, командующим всеми сухопутными силами империи в Лонгивардии. Шатёр доместика, больше и выше прочих, находился в самой середке лагеря, там, где колыхались знамёна и штандарты-фламулы.
Над лагерем висела пыль – многие сотни копыт и сапог давно уж вытоптали траву, а ныне Христово воинство уже не расхаживало среди тентов, а бегало – близился час сражения с мятежниками. Многочисленный отряд апулийских лангобардов приближался с запада, отрезая Мелиссине путь к Аппиевой дороге Траяна – самому короткому пути в Рим.
– Великолепная светлейшая!
Подскакавший Котян лихо спрыгнул с коня и ухватил того за уздцы.
– Сегодня выехат не удастся, – доложил бек. – Доместик перекрыл все дороги, заворачиват и конных, и пеших! Но скоро всё решится – лангобарды близко, я сам видел их конников за лесом.
– Думаешь, городу грозит осада? – нахмурилась Мелиссина.
– Ну уж нет, сиятельная! Воинов среди бунтовщиков мало, на нас прёт голытьба. У этих босяков хватат злобы, они жадны, но их руки привычны к лопатам, а никак не к копьям. Уж ты поверь, сиятельная, бой будет недолог!
– Хорошо бы, – вздохнула Елена, переводя взгляд на лагерь.
А там вовсю шло общее молебствие: каждый воин, укрепив на воткнутом в землю копье светильник или свечу, молился на коленях о ниспослании победы, о спасении в бою, о прощении грехов. Бойцов причащали войсковые священники. Хор грубых голосов донес слова поклонения Богородице:
Радуйся, мудрости Божьей вместилище,
Радуйся, милости Господа хранилище,
Радуйся, цветок воздержания,
Радуйся, венок целомудрия,
Радуйся, козни ада поборающа,
Радуйся, дары рая открывающа…
И тут хрипло взвыла труба. Её вой подхватили рога, разнося заполошные сигналы. Началось столпотворение, называемое построением. Елена разобрала в кажущейся суете определённый порядок – воины собирались, свои находили своих, строились, поправляли доспехи.
Трое булгар подъехали поближе к Мелиссине, и Органа вытянул руку с плетью в сторону леса:
– Вон они!
Лангобарды, кто пешком, кто верхом, показывались из-за деревьев, то растягиваясь цепью, то сбиваясь в толпу. Редко кто был при мече, основная масса вооружилась топорами и самодельными копьями, а то и просто вилами да косами.
Мятежники валили и валили – человеческое стадо, не ведающее науки побеждать. И это стадо всё сильнее смещалось в сторону Бариума.
– В город?! – крикнул Котян, вскакивая на коня.
– Нет! – мотнула головой Елена. – Уходим к Аппиевой дороге, а то, боюсь, надолго здесь застрянем. И к чёрту доместика!