Дальнейшие воспоминания были полным сумбуром. Он, вроде как, пришел в себя в лагере еще раз. Потому что у него в голове отложилось, как Крик, у которого на месте левой руки отчего-то оказался комок медицинской пены, протягивал ему здоровенный шмат фиолетовой слисси, приговаривая:
— Давай Найденыш, жри — это того ракрона, которого ты завалил. Так что честная твоя доля… ешь давай, — а когда Андрей принялся вяло жевать, не чувствуя ни вкуса, ни запаха, присел рядом и удивленно забормотал: — Надо же… рассказать кому, что нулевик завалил ракрона — так не поверит никто. Да-а-а… удивил ты нас парень, как есть удивил. И эта твоя задумка с баллонами от огнемета… Если бы не она — хрен бы отбились. И так твари столько народу положили… А то б всех…
После чего землянин снова потерял сознание и очнулся вот в этой капсуле…
* * *
Когда Андрей пришел в себя в третий раз, капсула оказалась уже открытой, маска — снятой, а рядом с капсулой он обнаружил знакомое лицо профессора Бандоделли.
— Привет, Найденыш! — улыбнувшись, сказал он. — Помнишь, ты просил, если тебя прижмет, вспомнить, что ты помог? Я — вспомнил.
Следующие пару ски Андрей провалялся в палате. То есть не только, конечно. Его регулярно водили на какие-то процедуры, пару раз даже снова запихивали в капсулу, но большую часть времени он отсыпался и учился снова есть. Как выяснилось, в капсуле землянин провел почти три сауса, и все это время его кормили внутривенно, так что теперь его желудку требовалось время и особая диета, чтобы вновь научиться переваривать пищу. А на третий ски его нашел Крик, который, как выяснилось, тоже лежал в этой клинике. Вся левая сторона его тела была закована в здоровенный регенератор. Как выяснилось, комок медпены на месте левой руки Крика Андрею не привиделся — тот действительно потерял руку, и теперь ему отращивали новую.
— Ну, ты и здоров! — уважительно произнес бродник при первой встрече. — Думали — все, не довезем. Ракрон-то тебя, после того как ты его завалил, в агонии солидно порвал. Пришлось аж два регенерационных блока задействовать. Одного кровезаменителя почти пол стандартного объема ушло. С такой кровопотерей не живут, а ты вон как — выкарабкался.
— Ничего не помню, — признался Андрей.
— Дык, понятно, — согласился Крик, — и это — тебе Торбула привет передавал. И просил, как выйдешь, чтоб непременно его отыскал…
Андрей сидел, вслушиваясь в мерно струящуюся речь Крика, и снова привыкал к тому, что он жив, привыкал и… наслаждался этим ощущением. Так продолжалось до тех пор, пока бродник не ляпнул нечто, что заставило землянина подпрыгнуть на ложе:
— Что?!
— Ну, сразу-то он тебя в команду не возьмет, — спокойно продолжал Крик, — пока, как минимум, третий уровень хасса не осилишь, но уж потом-то…
— Погоди, — возбужденно прервал его Андрей, — постой! Ты сказал, что у меня проснулась природная чувствительность к хасса?
Крик удивленно воззрился на него, а потом ухмыльнулся:
— А ты что, не помнишь, как ракрона завалил?
— Я… это… — путано забормотал землянин.
— Вернее не как, а чем? — перебил его бродник.
— Ну, это… клинком, — все еще не понимающе отозвался Андрей.
— И каким же?
— «Унгаком».
— Во-от. А теперь скажи мне, какой уровень владения хасса должен выдать тот, в руке которого находится этот клинок, чтобы тот оказался способным хотя бы просто нанести хоть какой-нибудь урон твари Кома шестого уровня?
— Ну… не знаю, не помню, — признался Андрей. Крик снисходительно покачал головой:
— Но по крайней мере то, что для этого он должен иметь хоть какую-то чувствительность к хасса, ты вспомнить способен? Или тоже нет?
— Во-от оно что… — протянул Андрей и задумался. Значит то, что разглядела в нем Иллис, все-таки произошло. У него действительно проснулась природная чувствительность к хасса. Андрей зажмурился. Это открывало перед ним воистину невероятные перспек… А вот хрен его знает, что оно перед ним открывало. Потому что девяносто девять из ста «чистокожих» были способны достигнуть максимум четвертого уровня владения хасса. И это было, конечно, лучше, чем повсеместная максимум тройка тех, кто сделал себе узор, но… тоже далеко не вершина. Однако, во всяком случае, у «четверок» появлялся некий призрачный шанс накопить денег на то, чтобы вырваться из Кома. Впрочем, он существовал и у «троек». Разница была только в том, что последним почти не светило дожить до того момента, пока этот шанс обретет вещественность. У «четверок» такая вероятность была вполне осязаемой. Хотя… Ком есть Ком. Иллис, например, до этого момента так и не дожила…
— Ну ладно, парень, пойду я, пожалуй. А ты — отдыхай. И не забудь зайти к Быку, как тебя выпустят отсюда.
— Не волнуйся — не забуду, — улыбнулся Андрей, все еще пребывая в озадаченности от свежих новостей.
* * *
А на следующие ски к нему зашел профессор Бандоделли.
— Ну, как ты себя чувствуешь? — поинтересовался он, присаживаясь рядом с ложем Андрея.
— Да, более-менее, в принципе, — отозвался землянин. — Общая слабость пока присутствует, но ничего уже не болит. Даже с ногой уже все в порядке — нагружаю потихоньку.
— Мне доложили, что ты начал есть твердую пищу. Желудок как реагирует? Жалоб нет?
— Нет, профессор, — мотнул головой Андрей, — спасибо, все нормально.
— В таком случае, Найденыш, должен тебе официально заявить, что твой курс лечения и реабилитации официально закончен, и ты можешь уже сегодня покинуть пределы клиники, — объявил Бандоделли. Андрей окинул профессора заинтересованным взглядом. Тот же, озвучив это заявление, остался сидеть в той самой позе, что и до того, как он это все произнес. Они оба помолчали еще пару минут, а потом Андрей не выдержал и поощрил Бандоделли коротким:
— Но…
— Что, но? — не понял тот.
— Ну, если бы вы не собирались предложить мне что-то еще, то после всего сказанного вы бы просто встали и, пожав мне руку, вышли из моей палаты. А вы остались. Вот я и предположил, что после столь торжественного заявления у вас еще и некая небольшая добавочка. Или я не прав?
Профессор рассмеялся:
— Да уж, не зря мой коллега Сешиксасс назвал тебя очень наглым, но крайне толковым и обаятельным типом. Очень точная характеристика, как я погляжу… — он замолчал, окинул землянина задумчивым взглядом, а затем продолжил: — Как видишь, я выполнил то, что обещал. И, скажу тебе честно, ты обошелся мне куда дороже тех пятисот кредов в сутки, о которых я тебе тогда говорил. Но, слово сказано — слово исполнено. Мы с тобой не какое-то там «мясо», которое готово соврать, не моргнув глазом…
Если быть точным, то Андрей, даже с пробудившейся чувствительностью хасса, ни на что больше, чем на «мясо», пусть и слегка продвинутое, не тянул. Ну, за исключением, возможно, первого горизонта. Но они-то сейчас были на десятом. Однако он спокойно и с достоинством наклонил голову, соглашаясь со словами профессора. В конце концов, тем, что мы такое, делают нас не только наши собственные возможности и способности, но и отношение других людей. И если сидящий перед ним человек, так же, как и, кстати, очень вероятно, Торбула Бык, уже не считают Андрея «мясом», то он совершенно не собирается с ними спорить.