Что потом было! Случившееся даже скандалом назвать язык не поворачивался. Народ выплеснулся на улицы, начались стихийные митинги, понеслись требования самых полярных толков, среди которых заставить жениться барона Аристронга на принцессе или лишить его наследства (во всех смыслах!) – были еще не самыми крайними. Местами начались спонтанные погромы, гигантские драки между сторонниками разного мнения… Пришлось поднимать по высшему приоритету боевой тревоги все силы правопорядка, задействовать резервистов и местами даже для успокоения масс подключать армию. Дошло до того, что стали говорить о фальсификации всего проходившего отбора и требовать казнить за это всех троих. То есть меня, Артура и с какого-то перепуга еще и Патрисию.
Хорошо, что мы вовремя общим мозговым штурмом сообразили, что делать, и дали по всей империи экстренное сообщение. Мол, в такое-то время перед видеокамерами в прямом эфире выступят ее высочество Патрисия Ремминг и ее возлюбленный, герой хаитанских событий, герой сопротивления Вторжению – памятной всем попытки пиклийцев захватить столицу, неоднократный спаситель как самой империи, так и представителей семьи Реммингов. И они сами расскажут о своей романтической любви. О подвигах Тантоитана Парадорского вспомнили все и сразу, и, конечно же, всем стало интересно, что такого скажет бравый воин, которого в любом случае можно было считать одним из лучших.
Так что через трое суток после моей, а точнее говоря, речи Артура вся империя замерла перед экранами и голографическими проекторами. А мы вдвоем просто стали рассказывать историю нашего знакомства, затем сближения, потом любви…
Наш Алоис и его коллеги-аналитики выбрали сценарий и сам способ нашего разговора просто изумительный. Мы сидели вдвоем в плетеных креслах, на солнечной веранде деревянного дома и болтали о том, как будем рассказывать друг о друге нашим внукам. При этом не стеснялись хвалить друг друга и говорить то, что имеет право сказать человек о своем любимом.
Патрисия признавалась, как она ревновала меня к коню после первой же нашей стычки в интернате и как она специально устраивала так, чтобы позлить меня сильнее. Я удивлялся, как это мы тогда ни разу даже не подрались. Она припоминала, как однажды подсмотрела меня в компании веселившихся от моего рассказа друзей, и ей страшно захотелось тоже быть рядом на правах товарища. После чего с уверенностью заявила, что я всегда готов был сражаться за друзей, даже если противник очень превосходил нас по численности. С моей стороны неслись похвалы ее удивительным знаниям, потому что девочкой она училась только на «отлично». После чего Патрисия достала памятный знак, врученный мне за противодействие диверсантам, которые пытались пробраться в школу и уничтожить там принцессу, и рассказала, как я в одиночку уже тогда остановил кучу вооруженных и натренированных бандитов.
Ну и так далее и тому подобное.
Мы вошли во вкус и так разоткровенничались перед камерами, что нас порой приходилось осаживать присутствующим в студии специалистам. Ведь очень многое было и до сих пор остается под грифом «совершенно секретно», и уж настолько расслабляться не стоило.
Но зато эффект от нашего выступления превзошел все ожидания. Ни один человек не оторвался от экрана до самого конца. А мои заключительные слова были встречены волнами оваций и восхищенных воплей. Хотя ничего нового я не сказал:
– Я сделаю все, чтобы моя любимая была счастлива! А для нее счастье неразрывно связано с процветанием и повышением уровня жизни всех жителей нашей независимой Оилтонской империи! Так что можете быть спокойны: мы чаяния народа не подведем.
И хоть получилось несколько напыщенно, но после предыдущих наших откровений все было принято и понято правильно. Нам поверили. Нас простили. В нас больше не сомневались. Вздохнули с радостью и облегчением. И за нас теперь были готовы перегрызть глотку любому провокатору или разжигателю смуты.
Ну и вопрос с бароном Артуром Аристронгом стал понятен всем без исключения. Раз ученик настолько силен, то в умении и бойцовских качествах его учителя не стоит даже сомневаться. Но в любом случае поступок Артура был оценен по наивысшей шкале рыцарства и невероятной искренности. Потому что так сражаться и так рваться к победе только за возможность соединить сердца возлюбленных означало невероятное самопожертвование и сразу переходящую в легендарную доблесть.
То есть сам победитель отборочных турниров стал после этого еще больше любим и еще более популярен. К тому же это означало, что он совершенно свободен и является первостатейным женихом, а значит…
Вот тогда и началась для молодого барона интересная, если можно так выразиться, жизнь.
Вот почему он, появившись в столице и поспешив на встречу со мной, едва сумел это сделать – герою буквально не давали проходу.
– Значит, ты просто явился гульнуть на свадьбе нашего общего друга Гарольда Стенеси? – спросил я.
– Официально, ваши императорские величества, – барон перешел на торжественный тон и вежливо нам поклонился, – так оно и есть. Я не мог не откликнуться на присланное приглашение. Но! Говоря между нами, все-таки одна проблемка у меня появилась. Вернее, не так у меня, как у моего отца. Кстати, я привез от него лично несколько бочонков твоего, Танти, любимого коньяка в подарок…
– Он столько не выпьет! – строго вмешалась в разговор Патрисия. – Разве что когда уйдет на пенсию. Ты лучше говори, что за проблема.
– Да вот, дошел до отца слух, что у нас в империи отыскалась чуть ли не целая планета с несметными залежами нейтриноселта. Это правда?
От Аристронгов мы это и не собирались скрывать, поэтому я подтвердил:
– Точно! Есть такая радость в нашем стане! А что не так? Или Зел хочет поделиться с нами своими опытными шахтерами?
Хотя беспокойство старшего из Аристронгов я понимал. Он являлся у нас в империи лидером в добыче жутко дефицитного элемента, который использовался как добавка к топливу нейтронно-кварцевых двигателей. Нет топлива – значит, плохо с разгоном и переходом межзвездных кораблей в Лунманский прыжок в подпространстве. И все космические путешествия, перевозки, передислокации флотов не могли бы осуществляться на большие расстояния из-за отсутствия довольно дорогого и редкого вещества. А это для космического государства – коллапс.
Аристронга пытались сжить со свету все злодеи Галактики только за имеющиеся у него шахты на планете, где добывали уникальное сырье. Поэтому в свое время империя сделала все, чтобы спасти погибающий род и наказать оголтелых преступников. Ну и мне с друзьями удалось отличиться в этом благородном деле.
А вот сравнительно недавно, за две недели до нашего бракосочетания, я с Патрисией отправился в Зулисон, на встречу с крупными промышленниками Оилтонской империи. И там случилось чудо: одна из красоток, сидевших в зале, передала моей любимой записку: «Продаю пять тонн нейтриноселта». Лаконично, но зато как емко! Ибо такое количество было сопоставимо с годовой добычей этого вещества у нас в империи. Да плюс двадцать тонн приходилось закупать на стороне, оплачивая немыслимыми взятками только саму возможность встретиться и договориться с поставщиками. Ну а когда мы побеседовали с женщиной, которую звали Гилана Баракси, и узнали о возможных поставках нейтриноселта в дальнейшем, готовы были ее на руках носить и отдать им в распоряжение как минимум один из космических флотов для прикрытия их планеты.