– Ты не возмущайся! Не то будет еще больней… А лучше сразу рассказывай, где вы гуляли и сколько вас было.
– Где – не помню, уже туда изрядно подвыпившими приехали. А собралось нас там человек восемьдесят… Уй! Ты так без детей останешься…
– А ты не ври мне! Танцовщицы были?
– Увы, садалиний заказать не удалось. Они теперь без своей высокопоставленной ученицы не выступают…
Так и продолжался мой допрос, и я говорил только правду. Супруга мне верила, но кривилась, чувствуя, что я все-таки рассказываю не все. Ну и пусть кривится! Даже если раскопает того таксиста и узнает о кабачке-кабаре «Мизантроп-3», и даже заставит взять показания у сидевших у меня на коленях девушек, компромата на меня не отыщет. И о моих договоренностях с друзьями не проведает.
Предыстория начатой мною секретной операции уходит корнями на десять лет назад. Тогда мы поступили в космодесантное училище. Причем не только мы с Гарольдом, мечтавшие об этом как минимум пять последних лет обучения в школе-интернате. Мы еще и обманом завлекли на армейскую службу нашего третьего друга, Романа Бровера. Казалось бы, этот парень, выглядевший как худой, длинный заяц и имевший это прозвище, ну совсем непригоден для такой деятельности. Но с нашей помощью он и поступил, и выдержал первые, самые тяжкие месяцы адской муштры.
В училище прорвалась и наша одноклассница Клеопатра Ланьо. Вредная, заносчивая стрекоза, она в школе раздражала меня только одним своим видом. Мы все трое были в шоке, когда увидали ее на приемных экзаменах. Дальше, правда, начались чудеса с превращением Ланьо из гадкого утенка в мою любимую девушку, которую я целовал и носил на руках уже к концу первого курса. Причем Клеопатра еще долгие годы потом умудрялась скрывать свое истинное имя и происхождение.
Именно Клеопатра и познакомила нашего пускающего слюни при виде любой девочки Зайца со своей подругой, которая была уже на втором курсе. Ну и нашего Романа Бровера так тряхнуло разгоревшейся любовью к Магдалене, что он стал вытворять престранные вещи. Добился для нее совместной с нами практики, во время которой нам повезло совершить кучу подвигов и геройски спасти Януша Второго – в те времена наследного принца. Это он уже гораздо позже, после подлого убийства его отца, вынужден был взойти на престол и стать императором. А когда я женился на Патрисии, Януш, с которым мы прекрасно ладили и дружили, стал мне шурином и быстренько отрекся от трона в пользу своей единственной сестры. То есть уже тогда некие могучие силы нам помогали в некоторых безвыходных ситуациях, а наши боевые награды или внеочередные звания никогда не задерживались.
Может, именно тогда на просьбы геройского Романа Бровера и обратило внимание высшее командование. Ибо Заяц вбил себе в голову, что, бегая с автоматом и натирая мозоли бронежилетом, до генерала не скоро дослужишься. И, будучи неплохим аналитиком, обладая уникальной памятью и умением разобраться в любом информационном пространстве, решил переметнуться во внешнюю разведку. То есть предложил отправить себя вместе с супругой куда-нибудь в тыл врага, чтобы заниматься там любой деятельностью по усмотрению главного управления.
Дело всегда нужное, и подобные молодые кадры как раз лучше всего и приспособлены к глубокому внедрению в любые структуры возможного противника. Начальство в таких добровольцев вцепляется мертвой хваткой и старается использовать на полную катушку. Да и хохотушка Магдалена, неожиданно для нас всех, согласилась отправиться вместе с Романом хоть в преисподнюю.
Вот друга от нас и оторвали на втором году обучения. А куда отправили и где он продолжал служить Оилтонской империи, мы даже права не имели спрашивать. Только и вспоминали иногда в узком кругу нашего бесшабашного Зайца, который получил секретное прозвище Коршун, и прикидывали, до какого звания он уже дослужился. Все-таки подобным агентам каждый год засчитывался за три, не говоря уже об утроенной зарплате и прочих, связанных с досрочной пенсией, льготах. Правда, уже сейчас, оглядываясь на свою карьеру и на карьеру того же Гарольда, который тоже пару месяцев назад стал полковником, я начинал сомневаться, что Броверы дослужатся до генеральских погон раньше нас.
Уже потом мы узнали, что нашего друга с женой отправили внедряться в промышленные структуры королевства Пиклия, где до сих пор на троне находился злейший враг Оилтона, продажная и мерзкая сволочь Моус Пелдорно. Именно с этим узурпатором в последние годы были связаны главные кровавые потери Оилтонской империи, смерть отца Патрисии и гибель очень многих дорогих и близких нам людей.
Но и этого мало. Благодаря нашему наивысшему допуску, который мы получили несколько лет назад как командир Дивизиона и его заместитель, нам с Гарольдом стало известно о провале всей нашей агентурной сети в Пиклии. Из-за того, что моусовцы использовали людей с удивительными возможностями, а также из-за предательства некоторых наших чиновников и подкупа парочки военных, все усилия нашей внешней разведки в той области Галактики пошли прахом. По некоторым данным, все наши агенты были уничтожены во время арестов или казнены после многомесячных пыток.
Понятное дело, что мы поклялись отомстить за своего друга, как только представится возможность. Увы! Нам тогда так тяжко пришлось, что до сих пор поражаемся: каким чудом сами выжили? Но зато именно в тот тяжкий период мы тоже накрыли огромную сеть моусовской агентуры на Оилтоне. А захватив в плен одну очень коварную даму, которую называли Горгона, мы выяснили у нее много трагичных деталей о печальной кончине наших агентов. Эта самая Горгона участвовала в раскрытии и ликвидации наших товарищей, которые работали с Романом и Магдаленой Бровер. Но! Именно она, а потом и ее подельники в один голос утверждали, что сами Броверы так и не были ни найдены, ни арестованы. Пропали, словно в воду канули.
И у нас появилась надежда, что ушлый и пройдошный Заяц, а правильнее говоря, Коршун, придумал нечто такое, что помогло ему с женой спрятаться. Причем настолько глубоко, что его ни моусовцы отыскать не могут, ни с нами на контакт выйти не удается. Да вдобавок и выбраться оттуда у парочки никак не получается.
Несколько месяцев у нас никак не получалось заняться этим. Вначале свои шкуры спасали, потом порядок в империи наводили. Но как только вздохнули с некоторой (так и хочется скорбно подчеркнуть: «с некоторой»!) свободой, я дал распоряжение работать в этом направлении нашему лучшему аналитику. При таких возможностях, когда у него в подчинении имелась жуть какая огромная мощь всего аналитического аппарата Оилтона, Алоис развернулся в полной мере. Из кучи, казалось бы, никак не связанных между собой фактов он по крупицам собрал мозаику.
Получалось, что за несколько дней до провала всей нашей агентурной сети Роман как-то догадался, а может, и аналитически высчитал предстоящий крах. А так как бежать оттуда у него с женой не имелось ни малейшей возможности, он быстро, решительно и, что важней всего, коренным образом сменил внешнюю окраску своей деятельности. И, произведя несложные манипуляции с документами и чуток подправив свою внешность, стал одним из местных преступников, которые как раз в те дни устроили кровавые разборки между собой. Диктатура Моуса и с негативными элементами подобного толка в своем королевстве боролась весьма эффективно. Припрятавшиеся остатки банд были арестованы, и тех, кто выжил в кровавой мясорубке бандитских разборок, отправили на каторгу. Причем в такой лагерь, где еле выживающие каторжане не имели ни малейшей возможности к побегу.