– Ну не пойдут, так и хрен с ними. Им я нужен, а они мне в данный момент не нужны, – хмыкнул я, кивая гнедому – пора, мол, в путь-дорогу.
Парень зачем-то попытался остановить меня. Пришлось ткнуть его рукояткой кинжала. Тычок вообще-то безвредный для здоровья, но чувствительный… Имеет еще и другую особенность – помогает от запора!
Я не услышал ничего интересного для себя. То, что парень не знает нанимателя, – вранье. Прекрасно знает. Можно бы порасспросить с «пристрастием», тогда бы мордастый рассказал все, что знал и о чем догадывался… Но – зачем? Я уже сам понял, кто его нанял, и примерно догадывался зачем…
Вспомнив, откуда знакома курносая морда, стало легче. М-да, везет мне на встречи с обиженными… Как подумаю о покойном старшине кузнецов – начинали ныть ребра, а на губах появлялся соленый привкус крови.
Ночь прошла спокойно. Солома оказалась жестковата – кукурузная, но спать можно. Крысы хоть и пищали по углам, и носились по камере, как сумасшедшие, но спать не мешали. Утром меня разбудили, принесли еду – скромную, но вполне приличную – тушеную фасоль, сыр, кусок хлеба и воду. Мяса, понятное дело, не было. Не то постный день нынче, не то разносолов узникам не полагается.
Когда я перекусил и слегка повеселел, в подвал вошел посетитель в мантии и с цепью, на которой висел знак с гербом города. Если не ошибаюсь, это был второй бургомистр, ведавший купечеством. Помнится, во время осады он показал себя неплохо. Жаль лишь, что я имя вспомнить не смог. Наверняка его мне представляли, но не было случая пересечься. Иначе – запомнил бы.
Второй бургомистр подождал, пока стражник укрепит факел, выйдет, и лишь тогда вежливо поклонился:
– Доброе утро, господин Артакс. Вы меня не забыли?
– Конечно нет, – отозвался я, силясь припомнить, как же его зовут? Первый бургомистр был Лабстерман, третий Кауфман. А второй? Какой-нибудь – Фогельман, Фишман… Нет, не помню!
– Меня зовут Циммель, – улыбнулся второй бургомистр одними губами. – Герр Циммель, – уточнил он. – Я являюсь главным хранителем учетных бюргерских книг, регулирующих дополнения и изменения в городском законодательстве.
– А, точно, – кивнул я, припоминая рассказ Уты. – Второй бургомистр – хранитель законов!
– Отрадно, что вы разбираетесь в структуре управления городом, – порадовался за меня Циммель. – Правильно, я хранитель законов и заодно рассматриваю уголовные преступления, совершенные в пределах Ульбурга, выношу решения в судебных заседаниях. Вы знаете, в чем вас обвиняют?
– Господин Лабстерман сообщил, что убита фрау Ута Лайнс, вдова, – осторожно ответил я.
– Убита фрау фон Артакс, – наставительно приподнял палец Циммель. – И вас, Артакс, обвиняют в убийстве вашей супруги. Фрау Ута официально является вашей женой… вдовой, извините. Я смотрел документы – все оформлено надлежащим порядком. Между прочим, вам лучше строить свою защиту исходя из того, что фрау Ута была вашей законной женой. Убийство из ревности может стать смягчающим обстоятельством.
– А что, я должен защищать себя сам? – слегка удивился я.
– Разумеется, – пожал плечами Циммель. – Вы не являетесь членом городской общины, не платите налоги в городскую казну. Соответственно, вам не положен адвокат, получающий жалованье из городской казны. Вы должны доказывать свою невиновность сами.
– Любопытно. Доказывать невиновность должен сам обвиняемый… – в задумчивости обронил я. – А как же praesumptio innocentiae? [2]
– Что вы сказали? – поинтересовался Циммель. – Это на каком языке? На угорском?
– Да так, ничего особенного, – грустно улыбнулся я.
Интересный хранитель законов! Не знает формулы, лежащей в основе имперского права, доставшегося нам от Старой империи.
– Не волнуйтесь, Артакс, – приободрил меня бургомистр. – Я рассмотрел столько дел об убийствах, что обещаю вам самое справедливое расследование. Все свидетели со стороны обвинения будут допрошены со всем пристрастием.
– А кто у нас обвинитель? – поинтересовался я.
– Обвинителем выступает господин Лабстерман – первый бургомистр.
– Стало быть, первый бургомистр – обвинитель, второй – судья, а в чём роль третьего?
– Господин Кауфман обычно является защитником, – любезно сообщил Циммель. – Но в вашем случае он будет сидеть в составе Городского совета. Кстати, решение будут принимать именно члены совета.
– Не понял… – удивился я. – В чем же тогда роль судьи?
– Городской совет принимает решение о вашей виновности как таковой. Я же выношу приговор.
– Вон оно как! – хмыкнул я.
– Именно! – просиял Циммель. – Наш городской суд является самым лучшим в землях Анхальд-Саксонии. Справедливое наказание – вот наш девиз!
– Что же, благодарю вас за заботу, – поклонился я настолько низко, насколько позволяли кандалы.
С этими словами я развернулся и пошел вглубь своей клетки, намереваясь прилечь на солому. К слову – довольно свежую! Кажется, изрядно удивил этим Циммеля.
– Господин Артакс, а разве вас не интересует, какое наказание вас ждет? – бросил он мне в спину.
– Нет, – отозвался я, пытаясь зарыться в солому. – Думаю, что смертная казнь. Или смертная казнь не распространяется на «небюргеров»?
– Почему же? – слегка обиделся второй бургомистр. – Проживающие в городе Ульбурге и не внесенные в бюргерскую книгу пользуются теми же правами, что и горожане. Ну почти всеми… Но у них – и у вас в том числе, есть право на смертную казнь и право быть похороненным на кладбище.
Тут мне почему-то стало весело… Хорошенькие у меня права.
Циммель обиделся всерьез.
– Вы зря смеетесь, – набычился он. – Если вас казнят и похоронят на городском кладбище, наш патер отслужит заупокойную мессу. Вы даже можете попасть в чистилище. Жаль, что имущество вашей бывшей жены отойдет ее родственникам.
– Почему?
– Если бы имущество оказалось вымороченным – то есть если бы у фрау фон Артакс не нашлось бы наследников, оно перешло бы в собственность города, – любезно объяснил Циммель. – В этом случае городской магистрат направил бы часть средств на искупление ваших грехов. Мессы, отслуженные в храме, позволили бы вашей душе попасть в рай.
– Кстати, герр Циммель, – заинтересовался я. – А кому отойдет имущество Уты?
– Разумеется, ее сестрам – фрейлейн Эльзе и фрейлейн Гертруде. Разве вы с ними незнакомы?
– Конечно, знаком, – кивнул я. – Но если я не ошибаюсь, одна из сестер проживала при гостинице, а вторая на ферме?
– Обе сестры в ночь убийства находились в деревне. Утром, после того как старый Август принес известие об убийстве фрау Уты, магистрат отправил в деревню посыльного.