Услышав это имя, остальные вздрагивают и подбираются, как дети при виде строгого родителя. Андерсон, ощутив холодок на затылке, бормочет:
— Зря ты его позвала.
— Думал, он уже умер, — недовольно бросает Отто.
— Избранных пузырчатая ржа не берет. Ты разве не знал?
Все, сдерживая смех, смотрят, как из темноты шаркающей походкой выходит Хагг: алое лицо усыпано капельками пота.
— Здравствуйте. — Он с торжественным видом оглядывает «Фалангу» и кивает Люси. — Значит, по-прежнему ведешь делишки с этими типами?
— А что делать? — Она кивает на стул. — Не стой. Выпей с нами, расскажи какую-нибудь из своих историй.
Пока он пододвигает к ней стул и тяжело опускается, Люси раскуривает опиум.
Андерсон смотрит на крепко сбитую, полную фигуру Хагга и уже не в первый раз думает: как так вышло, что у священников-грэммитов — у каждого из этой породы — непременно свисает живот?
Тот знаком просит подать виски, и, к всеобщему удивлению, сию же секунду перед ним вырастает официант.
— Льда нет.
— И правильно, никакого льда, — решительно мотает головой Хагг. — Зачем тратить впустую эти треклятые калории.
Первый стакан он выпивает залпом и тут же отправляет официанта за вторым.
— Хорошо вернуться в город. В сельской местности начинаешь скучать по удовольствиям цивилизации. — Хагг поднимает тост за здоровье всей компании и осушает стакан одним глотком.
— Далеко ли был? — спрашивает Люси, не выпуская трубку изо рта. Ее мимика постепенно теряет подвижность.
— На старой границе с Мьянмой, у перевала Трех пагод. — Хагг глядит на своих слушателей так, будто это они — виновники грехов, с которыми ему пришлось иметь дело. — Изучал распространение бежевого жучка.
— Я слышал, там небезопасно. Кто джаопор? — спрашивает Отто.
— Некто Чанаронг. С ним было просто — гораздо проще, чем с Навозным царем и мелкими городскими джаопорами. Не всех крестных отцов волнуют лишь прибыль и власть. — Тут Хагг значительно добавляет: — Тем из нас, кто не алчет угля, опиума или нефрита, бояться в королевстве нечего. Так или иначе, Пхра Критипонг пригласил меня посетить его монастырь — понаблюдать, как изменилось поведение бежевого жучка. — Он огорченно мотает головой: — Невообразимое разорение. Леса стоят без единого листика — сплошь одни лианы-кудзу. Верхнего яруса просто нет, всюду сухой бурелом.
— А на переработку пустить его можно? — оживляется Отто.
Люси бросает на него презрительный взгляд:
— Ты идиот? Там жучок. Кто такое купит?
— То есть монастырь позвал в гости грэммита? — спрашивает Андерсон.
— У Пхра Критипонга нет предрассудков насчет того, что учение Иисуса или теория ниш могут как-то угрожать его вере. У буддистов и грэмммитов много общего. Ной и мученик Пхра Себ прекрасно дополняют друг друга.
— Он бы заговорил совсем по-другому, если бы узнал, что делают грэммиты у себя на родине, — сдержав смешок, замечает Андерсон.
— Я никого не призываю жечь поля. Я ученый, — обиженно говорит Хагг.
— Не хотел тебя оскорбить. — Лэйк протягивает ему нго: — Вот — это может быть интересно. Недавно стали продавать на рынке.
— На каком? — Священник разглядывает фрукт изумленно и очень внимательно.
— На всех подряд, — вставляет Люси.
— Появились, пока ты уезжал. Попробуй — на вкус очень ничего.
— Поразительно.
— Знаешь, что это? — спрашивает Отто.
Андерсон делает вид, будто занят нго, но не пропускает ни единого слова. Сам он не стал бы расспрашивать грэммита напрямую, поэтому хочет, чтобы всё сделали за него.
— Куаль решил — это личи, — сообщает Люси. — Разве нет?
— Нет, точно не личи. В старых книгах что-то похожее называлось «рамбутан». — Хагг задумчиво вертит плод в руках. — Хотя, если не ошибаюсь, это родственные виды.
— Рамбутан? — Андерсон старательно изображает непринужденность. — Забавное слово. А тайцы говорят «нго».
Хагг съедает фрукт, вынимает изо рта мокрую от слюны крупную черную косточку и внимательно ее изучает.
— Интересно, он сможет расти и плодоносить?
— Посади в горшок — и узнаешь.
— Если его вывели не компании-калорийщики, то сможет, — резко произносит священник. — Тайцы если взламывают растения, то стерильными их не делают.
— Ну вот уж вряд ли калорийщики занимались тропическими фруктами, — весело замечает Андерсон.
— А как же ананасы?
— Точно, совсем забыл. — Чуть помешкав, он спрашивает: — Откуда ты вообще столько знаешь о фруктах?
— Изучал биосистемы и экологию в Новом алабамском.
— А, тот самый грэммитский университет? Я думал, вас там учили только поля поджигать.
Остальные так и обмирают, разинув рты, но Хагг лишь бросает на Андерсона суровый взгляд.
— Не надо меня поддевать, я не из таких. Наша цель — возродить рай, тут понадобятся знания, накопленные за века. Прежде чем приехать сюда, я целый год только и делал, что изучал экосистемы Юго-Восточной Азии эпохи, которая была перед Свертыванием. — Он тянет руку за еще одним нго. — Вот калорийщики взбеленятся, когда о нем узнают.
Люси тоже берет фрукт.
— А может, забить ими целый корабль да отправить за океан? Поиграем с калорийщиками в их же игру. Могу поспорить, за нго будут выкладывать кругленькие суммы. Как-никак новый вкус. Сможем продавать как роскошь.
— Сначала придется убеждать всех, что в нго нет пузырчатой ржавчины — красная шкурка будет очень настораживать, — мотает головой Отто.
— Не стоит идти таким путем, — согласно кивает Хагг.
— Калорийщики шлют семена и продукты куда вздумается, по всему миру. Если им можно, почему нам нельзя?
— Потому что это противоречит теории ниш, — спокойно отвечает Хагг. — Они уже застолбили за собой место в аду. Вам тоже такое надо?
— Не смеши, пожалуйста, — говорит Андерсон. — Чем тебе не угодил дух предпринимательства? Люси предлагает хорошее дело. Хочешь, на контейнерах будет твое лицо. Он с ухмылкой изображает знак грэммитского благословения. — Напишем, например, «одобрено Святой церковью». Безопасно, как соя-про. Что скажешь?
— Богомерзкая идея, не желаю мараться. Где пища выросла — там ей и место. Нельзя гонять продукты по всему миру ради прибыли. Мы это уже проходили. Чем все кончилось? Катастрофой.
— Снова эта теория ниш. — Андерсон снимает шкурку с очередного нго. — Должна же быть в грэммитской вере ниша и для денег. Кардиналы-то у вас не худенькие.
— Теория истинна, даже если паства сбилась с пути. — Хагг резко встает. — Благодарю за компанию. — Он бросает на Андерсона неодобрительный взгляд, но, прежде чем уйти, прихватывает еще один фрукт.