— Пожалуй… — протянул Сварог. — В ходе всех этих ваших изысканий какие-нибудь соображения появились?

Элкон поколебался, потом, не отводя взгляда, сказал твердо:

— Возможно, с Нереидой и Тетрой обстоит не совсем так, как нас учат…

— А возможно, и совсем не так, — хмуро поддержал Сварог. — В истории такие ситуации случались столько раз, что со счету собьешься. И я даже не представляю, что тут можно придумать… — он хлопнул ладонью по столу. — Не смотрите на меня так! В Кабинет императрицы никто из нас не войдет. Что вы вдруг заерзали?

— Командир… — Элкон мялся, какое-то время старательно избегал его взгляда, потом все же поднял глаза и, очевидно, набравшись смелости, сказал: — Тысячу раз простите, что я касаюсь этого… Если вы оскорбитесь или рассердитесь, готов понести любое наказание… В общем, в силу известных обстоятельств…

— То есть в силу известных отношений между мной и Яной? — усмехнулся Сварог, в общем, не оскорбившись и не рассердившись. — Вы имеете в виду, мне следовало бы спросить у нее? Да? — Он вздохнул. — Элкон, вы уже давно показали себя мужчиной, так что разговор будет мужской. Честно признаюсь, меня не раз подмывало это сделать. Спросить не только о Нереиде и Тетре, но и о некоторых других секретах, которые меня страшно занимают… Но, понимаете, какая штука… Я не особенно обременен принципами, но кое-какие имеются. Так вот, у меня есть стойкое убеждение: в подобной ситуации настоящий мужик не имеет права выведывать государственные тайны у девушки, с которой спит. У вас может быть другая точка зрения, это не хорошо и не плохо, не мне судить… Но мои убеждения именно таковы.

— Простите, командир… — выдавил Элкон, опустив глаза и даже чуть покраснев. — Брякнул, не подумав… Вы правы, наверное, а я просто глупый сопляк…

— Ладно, — сказал Сварог. — Забудем. Мало ли что человек может брякнуть, когда…

Они вздрогнули, непроизвольно повернули головы. Высокая массивная дверь компьютерного зала распахнулась так, что с грохотом ударилась о стену, ободрав вычурной ручкой роскошные обои.

И вошел мэтр Анрах, взъерошенный, на себя не похожий, выглядевший так, будто либо внезапно рехнулся умом, либо недельку пил с кем-то вроде принца Элвара. Волосы у него были всклокочены, движения чуть неуверенные, как у пьяного, а на лице ослепительно сияла улыбка невыразимого блаженства. Таким его Сварог никогда не видел.

Прислонившись спиной к стене возле двери, легонько мотая головой вправо-влево, блаженнейше ухмыляясь, Анрах таращился на них, кажется, что-то шепча про себя. Золотые Обезьяны смотрели на него с полнейшим бесстрастием, как роботам и полагалось.

— Господа мои… — протянул Анрах. — Господа мои…

Что-то незаурядное должно было произойти — но мэтр, очень похоже, и не собирался выходить из нирваны, в коей пребывал. Вспомнив, что старик, помимо всего прочего, еще и бывший офицер гвардейской кавалерии, Сварог взмыл со стула, уперся в научного консультанта свинцовым фельдфебельским взглядом и рявкнул так, словно и в самом деле был фельдфебелем, застукавшим канонира при попытке пропить пушку:

— Что за вид, Анрах? Немедленно приведите себя в порядок и доложите, как следует!

Подействовало, но не стопроцентно. Мэтр отодвинулся от стены, пригладил волосы, одернул камзол, но улыбка оставалась столь же блаженно-широкой.

— Господа мои! — воскликнул он, раскрасневшись. — Золотые Шмели… Они…

— Ну? — рявкнул Сварог, уже нисколечко не играя.

— Золотые. Шмели. Начали. Оконтуривать. Пещеру. Токеретов, — четко выговорил Анрах. — Начали! Уже!

Сварог оказался в коридоре первым. Буквально через полминуты они сидели перед огромным, на полстены, экраном, не сводя с него глаз. На контурной карте Хелльстада, на закатной стороне, совсем недалеко от готарскои границы, синела тонкая линия в виде неправильного овала. Вот овал замкнулся совершено, линия стала густо-синей, над картой зажглись ряды цифр — не особенно и интересные сейчас.

Пещера токеретов имела форму неправильного овала, примерно третью заходившего на противоположный берег Итела. Максимальная длина — двести две лиги с какими-то уардами, максимальная ширина — шестьдесят восемь лиг, опять-таки с какими-то уардами. Глубина — триста сорок шесть уардов. Слой земной коры над пещерой — сорок три уарда.

Странное дело, но Сварог не ощущал особой радости, скорее уж чуточку тоскливую усталость. Так частенько бывает, когда долго и упорно к чему-то стремился и достиг наконец цели.

— Мы их нашли! — ликующе воскликнул мэтр Анрах. — Нашли!

— Мы нашли пещеру, — сказал Сварог медленно. — Но нигде и намека не видно, что удалось найти вход… Простите уж, что я хмур посреди всеобщего ликования… на которое вы, мэтр, безусловно имеете право, вы проделали великолепную работу, вам цены нет… Но нам теперь нужен вход.

— Дайте срок! — браво вскричал мэтр Анрах. — Нашли пещеру, найдем и вход!

— Конечно, — сказал Сварог, старательно улыбаясь, придавая себе веселый вид, чтобы не расхолаживать ликующих сподвижников. — Сейчас пошлю лакея за какой-нибудь пыльной бутылочкой, нужно же отпраздновать…

Вход, стучало у него в висках. Вход. Это все прекрасно, Анрах молодец, он все хорошо рассчитал, не искал наобум, бросил все силы на тот именно район, приведя длинный ряд аргументов, буквально вычислив пещеру…

Но нам нужен вход.

Глава VIII
ВРЕДНЫЙ ВРЕД И БЕЗВРЕДНЫЙ ВРЕД

Поначалу Сварог, собираясь лететь в Туарсон, допустил оплошку: не особенно и задумываясь, решил, как и в Фиарнолле, нарядиться советником. Однако Катлок, один из ближайших помощников Интагара, отвечавший за операцию, эту идею раскритиковал мгновенно. Сказал убедительно:

— Не по тем местам, государь, наряд. Слишком роскошно для такой глуши. В том захолустье даже губернатор до советника не дотянул, даже не в департаментских советниках, а в департаментских секретарях пребывает — захолустная провинция, паскудная. Мне с мужичьем, и в глухомани тоже, работать приходилось, и я их хорошо знаю. Если заявитесь туда советником в золотом шитье, для них это будет все равно что явление короля. Там у них и канцеляриста-то видел один из сотни, где-нибудь на окружной ярмарке или во время налоговой переписи… Советник для них — фигура вовсе уж высокая. Моментально замкнулся, как улитки, оцепенеют от почтения, слова придется клещами вытаскивать, по одному в час… Нужно к их уровню спуститься как можно ближе… Граф Гаржак не даст соврать.

— Все правильно, ваше величество, — подтвердил Гаржак. — Самого простого чиновничьего мундира будет достаточно. Главное, власть. А то ведь и в самом деле будут стоять, как истуканы, глаза пучить и языком еле ворочать…

Специалистам следовало верить, и потому Сварог, не вступая в дискуссии, облачился канцеляристом — убогий чин, третий от конца, всех украшений и есть, что три коротеньких, вышитых серебром веточки остролиста на каждом рукаве, да узенькая серебряная кайма на воротнике. И пояс надел не дворянский, а серебряный, Сословия Чернильницы. Гаржак и трое сыщиков предстали в облике простых писцов, чьи мундиры обременены лишь чиновничьими бляхами. Катлок пребывал в образе коронного полицейского, тоже в невысоком чине. Власти провинции решили ни во что не посвящать, вообще с ними не контактировать — а зачем, собственно? Умельцы Интагара в два счета состряпали полдюжины убедительных бумаг якобы из губернаторской канцелярии, предписывавших старосте оказывать приезжим из столицы все мыслимое и немыслимое содействие. На одной из бумаг стояла даже губернаторская подпись (которую тот наверняка признал бы за свою). Уж кто-кто, а деревенский староста просто обязан был уметь читать…