А второй узел – в другом конце необъятной территории. Поселок, кстати, с соответствующим названием, уже подыскали. Большая Картель, вот как! А некоторые недалекие еще говорят, что в СССР исключительно государственная собственность. Вот у ближайшего города, у того, конечно, правильно-советское название – Комсомольск-на-Амуре. А какие красоты окрест, какие красоты! Эх! Ладно, в том числе для обороны этих красот локаторы и строятся.
Понятно, что при размерах все тех же пирамид, вертеться они не могут. Но ведь и не потребно. РЛС загодя направлены именно туда, куда надо. А куда нам надо, собственно? Ну, не на Марс же, ясное дело. Это в буржуазном мире, еще до Первой мировой войны, подданный английской королевы, некий Уэллс, пугал всех вторжениями с четвертой от Солнца планеты. Ныне советская наука… правда, чисто теоретически, доказала, что никакого вторжения с чужих планет быть не может принципиально. Ибо, как следует из великого учения Иосифа Виссарионовича, а также лично знакомого с ним Алексея Толстого, в космос могут выйти исключительно коммунистические формации. То есть цивилизация может или выйти, или никогда не выйти, в смысле, погибнуть на империалистической стадии капитализма.
Поэтому наши радиолокационные узлы – Западный и Восточный – нацелены прямиком в логово местных – земных – капиталистов. Лучи направлены через Северный Ледовитый океан и сходятся над самыми опасными для социалистического сообщества штатами. Нет, не над Калифорнией, в которой размещен разлагающий скромную культурную среду социализма Голливуд. Нам его продукция совершенно не страшна, пусть надрывается над нереалистическими вестернами об индейцах хоть с утра до ночи, ибо американской кинопродукции вход в советский кинематограф строго-настрого возбранён. А самыми опасными штатами являются Северная и Южная Дакота, плюс Миннесота с Небраской. Именно там находятся основные скопища шахтных пусковых установок. И наши пересекающиеся лучи накрывают всю данную территорию, и еще округу, на всякий пожарный.
Как они туда достают? Ясный Ленин, не по прямой. Тут применена так называемая загоризонтная радиолокация. Луч уходит вверх, отражается от ионосферы как от зеркала и идет вниз, отскакивает от земли, снова вверх, и снова к земле. На каком-то из этапов радиосигнал достигает нужного места. Разумеется, он дает весьма приличную ошибку по дальности, да и по углу тоже. Но ведь мы не собираемся использовать запитываемый от Чернобыльской АС локатор, а также его близнеца на Дальнем Востоке, для прицельной стрельбы, верно? Мы используем их для предупреждения о ракетной атаке. И уж поверьте, ракетная атака, а тем более массовая, это такое явление, которое загоризонтный локатор обнаружит на раз. Длинноволновый сигнал отфутболивается от ракетного факела, и это без вариантов. И как ни быстра ракета, радиолуч скачет туда-сюда от ионосферы и земли с предельной в этом мире скоростью. Так что он успеет почти сразу же сообщить об апокалиптическом запуске.
Раньше могут разве что пророки. Но самая прогрессивная в мире советская система СПРН работает без их помощи.
По инструкции, они могли производить такое и при шторме балла в три, а то и в четыре. Но сейчас экипажу «М-70» везло. Штиля на море не наблюдалось, но волны отличались терпимыми манерами. Так что все было «ок». Александр Ген ни разу не участвовал в перекачке топлива в шторм, так что для него разработанные адмиралтейством инструкции оставались чем-то умозрительным. И слава вечно живому Ильичу!
Оба корабля – воздушный и подводный – проделали самое главное. Севший на воду самолет опустил в воду гидрофон, установил связь с лодкой, затем «корова» всплыла, и совершивший эволюцию по поверхности моря гидроплан подобрал специальным захватом штуцер заправочного шланга. Теперь производилась перекачка массы с места на место: бразды правления взяла на себя скучная наука – гидравлика. Вся операция по перегону топлива должна была занять считанные минуты. За это время в «семидесятку» перетекало несколько десятков тонн горючей жидкости. Очень нужное дело, когда ты на войне, и где-то поблизости барражирует враг, готовый потопить и боевой гидроплан, и плодоносную атомную «корову» специального проекта «664», вмещающую не менее тысячи тонн высококачественного авиационного керосина.
Ныне данная кроличья торопливость была избыточной, ибо после заправки «М-70» обязался оставаться на поверхности воды. Он должен был ожидать специального кодированного радиосообщения от собрата по гидрожизни – такого же мясищевского красавца, только приспособленного не для нанесения ракетных ударов, а для морской разведки. Функции не менее важной, чем запуски ракет, ибо без знания, куда именно их, родимых, выпуливать, вся нужность летающих ракетоносцев обнулялась.
Напарник Александра Гена, бортовой радист и бортовой инженер Дмитрий Ерохин, во время перекачки топлива был занят сразу по обеим специальностям. Мало того, что он следил за датчиками перекачки и контролировал состыковку шлангов, так еще и связывался с двумя другими «семидесятками» той же военно-морской дивизии. По соображениям неких погонистых умников Тихоокеанского адмиралтейства, они, взлетев с одной акватории-аэродрома, двигались к одному и тому же месту и с той же целью различными маршрутами. Цель была, правда, промежуточной – заправка подопустевших баков. Поэтому ныне «М-70» с номером пятнадцать подзывал сюда, к подводному танкеру, своих алюминиевых сотоварищей. Им ведь тоже следовало пополнить запасы, ибо впереди их ждало продолжение совместного задания – единая цель. Причем как в прямом, так и в переносном смысле.
Если бы время подпирало, то лодка проекта «664» вполне могла заправить и все три гидроплана одновременно. Какие сложности? Коль в субмарине специальной постройки сумели уместить танки для керосина, то уж со шлангами и насосами проблем вовсе нет. Кстати, лодка шестьсот шестьдесят четвертого проекта имела на борту не только авиационное горючее и не только насосы для его перекачивания. На всякий случай в нее затолкали еще и приличный запас авиационных ракет различного класса. Ведь мало ли как могла измениться военно-политическая ситуация в южной Атлантике? Вдруг потребуется задействовать боевые гидропланы с куда большей оборотистостью, и тогда им некогда будет гонять на «большую социалистическую землю» за противокорабельными голубушками. Для перегрузки ракетного добра с подводного борта на воздушный имелся специальный плот и натасканные в учениях морячки – отличники боевой и политической подготовки.
Ныне «корова» несла боевое подводное дежурство в проливе Дрейка, но подчинялась все тому же Тихоокеанскому адмиралтейству. И это реактивным гидропланам добираться сюда из Охотского или Японского моря считанные часы, а вот лодкам, даже с атомными движками, все-таки гораздо-гораздо дольше. И потому, пусть ракетно-пороховые запасы будут уже тут, поближе к очередной «горячей точке». Адмиралы – люди военные, в дебри извилистой политической конъюнктуры им соваться не следует. Но если вдруг… да, к примеру, завтра – грянет команда расколошматить накапливающуюся где-то у Мальвинских островов группировку английского ВМФ, или там – при смене приоритетов – флот-доходягу Аргентины с его единственным авианосцем, то адмиралы флота СССР, глазом не моргнув, приложат руку к роскошным белым фуражкам и отчеканят: «Будь сде!» И будет «сде», и очень быстро, ибо в проливе Дрейка находится лодка проекта «664» с запасом как больших, так и малых ракет. Причем… Тсс! Строго между нами, ленинцами… даже одной со спец-БЧ. Так, на всякий случай. Мало ли что там родится в не прослушиваемых разведкой империалистов кабинетах совещаний Центрального Комитета Партии в плане политически верного курса. Большие адмиральские звезды за просто так не дают. Кумекать надо, с некоторым прозрением будущего. Не личного, не личного, понятное дело. Имеется в виду развитие учения великого Ленина и Сталина. Ну, а личного?