– Вы где так научились, дорогой? – спросила она, задыхаясь. – Вы прямо-таки поджигатель…
– Этому нельзя научиться, баронесса. Это исходит изнутри, – слегка приукрасил он. – А чувства мои к вам – это небо, которое невозможно объять…
– Вы говорите о чувствах, Лексус? Не рано ли? – она отбросила голову и в свете матового мерцания всмотрелась в его глаза.
А Вереста несло. Телесные желания в итоге подутихли, осталась забитая дурью голова.
– Я до кончика хвоста ваш, Эспарелла, – пошутил он. – Я готов за вас на край земли. Простите, но в жизни так много всего того, чего мало, и когда встречаешь женщину мечты, понимаешь, что теперь всего много…
– Вы так витиеваты, – засмеялась она. – Ах, вы, змей. Но почему на край земли, Лексус? Мы и так находимся на краю земли, что вы вкладываете в эту фразу?
– Это просто фраза, Эспарелла. Означающая, что я готов за вами на другой край земли. Кстати, сколько их всего?
– А вы не знаете? – она опять засмеялась. – Лексус, кто вы такой?
– Я пришелец, Эспарелла. Из другого мира. Но давайте расскажу об этом в следующий раз – будет повод повторить визит…
Он уходил незадолго до рассвета. Отрывался от Эспареллы, как бумага от скотча – оставляя частичку себя. На въезде в Чугу отказался от дальнейших услуг «бронетехники», вылез из экипажа и пешком побрел «под липы» – весь выжатый, распотрошенный. К черту бандитов и патрули – он спал с баронессой! Всевышний этой ночью благоволил к нему – жадно глотая свежий воздух, Верест в целости и сохранности добрел до обиталища Хорога, отомкнул дверь собственным ключом и потащился наверх. Окружающие предметы казались облаками, которые можно видеть, но не трогать. Перед глазами качались отвердевшие бутоны, мягкие волосы плескались по округлостям плеч. Запах жасмина прочно врезался в нос, вызывая сладкие галлюцинации. Он ногой отомкнул дверь, ткнулся лицом в подушку и уснул как был – в сапогах, шляпе, криво надетом камзоле…
Сколько времени пролетело? Минуты? На него навалились двое или трое, с намерениями явно не поговорить! Грубая веревка захлестнула ноги. Он рывком перевернулся, врезал наугад. Какая точность! Сила праведного гнева вписалась в чью-то челюсть, отбросив человека в угол. Окрыленный, он вскочил, совершенно забыв, что ноги связаны. Рухнул на кровать, и без прелюдий получил увесистый удар по скуле.
– Жри, вонючий саддах!
Какой знакомый голос. Через боль и туман нарисовался подзабытый образ: пропитая харя, поросшая рыже-седой волосней. Старина Морт! Какого хрена? Он уже получил от Хорога причитающиеся за ублюдка деньги – по монете в день. Неужели осрамился? Отдавать придется…
И досадливый шлепок по мозгам – не полезет эта корабельная крыса в прямую конфронтацию, если не обзавелась высокими покровителями!
Нанести второй удар не дали. Грузная туша уселась ему на грудь, заломила руку. Аналогичная туша расправилась со второй.
– Вяжи ублюдка! – веревка обвила предплечья, руки сошлись и онемели – слишком туго вязали, подонки… Лохматый силуэт, источая помойную вонь, завис над головой. Лучась удовольствием, Рыжий Морт схватил его за грудки, приподнял, затряс как грушу.
– Гы-гы, не подфартило, приятель? Конец твой пришел, чуешь? Ох, повеселимся… Слушай, а может, ты прощения у меня попросишь, а потом и еще кое у кого, кому дорогу перешел, а? Молчишь, падла? Ну на, держи…
Драться старый пердун не умел. Но синяк будет точно – костлявый кулак рассек бровь и больно втемяшился в кость. Он невольно взвыл.
– А ну, отставить! – заорал некто в проходе. – Не дай вам Эрмас его покалечить, уроды! С ним лорд Ампирус жаждет пообщаться, он и будет калечить. Живо вниз!
На акцию, похоже, подписались местные бродяги, в том числе обиженный пират. С них и спросят, если дело дойдет до официального разбирательства. А ликвидируют бродяг – и вовсе не спросят. И Вереста ликвидируют, поскольку одно имя он уже знает.
Его выволокли на улицу и затолкали в приземистый фургон, напоминающий старинный омнибус. А ведь этот фургон стоял на той стороне, у бакалейной лавочки калеки Рамса, когда он входил в дом!
Два ряда жестких сидений очерчивались в темноте. Его бросили на лавку – в нелепую позу: не сидя, не лёжа. Угнездиться невозможно – либо сам начинал заваливаться, либо конвоир пихал так, что мало не казалось.
А конвоир, кстати, не из бродяг. В стальной шапочке. Не наденут на бродягу шапочку.
– Н-но! – щелкнул кнутом возница. Дребезжа разболтанными осями, «фаэтон» двинул по булыжной мостовой.
Катились долго, часто сворачивали, замедляли скорость – видно, вписывались в тесные улочки, где ни развернуться, ни выпрыгнуть. Второй раз за эту ночь его куда-то везли, и каждый раз его сердце отбивало маршевые ритмы.
Возница натянул поводья. Охранник распахнул дверцу, схватил Вереста за веревку на руках, потащил к выходу.
– Принимайте! – двое лбов в смешных касочках подхватили пленника под мышки. Он согнул ноги в коленях – сберег от удара. Тоскливо защемило сердце – уж больно знакомые места. Продолговатое здание, уходящее за горизонт; слева домишки – мрачные, иглобашенные. Раздвижные врата с узкой калиткой, крыльцо в караульное помещение…
Тюрьма Южного округа!
Всплакнуть не дали. Двое под руки потащили его к вратам. Он бы и рад сопротивляться, но чем? Из караулки вышли трое. Неспешно спустились с крыльца, остановились на тротуаре. Один впереди, остальные поодаль. Комитет по встрече, не иначе. Представители магистрата, что ли, с благодарственным посланием?
Небо серело. Деревья и дома обретали явь, лица – отчетливость. Первым стоял Варвир в излюбленных гольфиках! Постукивал стеком по руке и плотоядно скалился. Дружбан хренов!
– Варвир? – изумился Верест. – Ты совсем потерял нюх, дружище? Какого черта эти силовые акции? Ты получишь по зубам от эверс-генерала Трота – за невыполнение приказа. Ты получишь распистон от полковника Рима из департамента полиции Северо-западного округа – за покушение на добропорядочных граждан с его территории. Ты получишь от… – Верест помедлил, но решился, – от баронессы Эспареллы Каурус – за нападение на ее лучшего друга. Послушай, Варвир, сколько раз я тебя бил? Два? Так вот – я тебя не бил, а гладил. Заруби на носу. А бить буду, ты и подохнешь.
К сожалению, кудряшки на башке Варвира не встали веером от страха. Хуже того – он расхохотался.
– Отпустите его, – сказал он.
Церберы по бокам разжали локти и разошлись. Ноги были связаны, но он устоял. Однако мог упасть от малейшего дуновения ветерка.
– Извини, дружище Лексус, но на баронессе Эспарелле ты погорел. Ты не лучший ее друг. Лучший друг работает в правительстве, и очень огорчился вашим сегодняшним поведением. Так что ты залетел. Посмотри в последний раз на эти дома. И на это небо. Знаешь, с этой стороны забора оно, говорят, другого цвета…