— Ну что ж, мне пора, Олеська!

— Счастливого пути и мягкой посадки. Рада была тебя повидать…

— А я просто счастлива, что у тебя все хорошо… Знаешь, я не оставляю тебе свой телефон… Так, сказать, на всякий случай… Ну, чтобы она не узнала, понимаешь? — смущенно пролепетала она. — Но я буду тебе регулярно звонить…

— Твой телефон сохранился у меня в мобильнике, — усмехнулась я. — Но ты не волнуйся, я звонить не буду. Пока, сестричка!

— Олеся, прости, прости меня. Вот, вот возьми мою визитку с телефонами, и если тебе что-то понадобится…

— Да нет, спасибо, мне ничего не понадобится, а вот если тебе понадобится алиби, можешь позвонить, я все подтвержу, что потребуется. Не беспокойся!

На мгновение она оторопела, потом виновато и очень обаятельно улыбнулась.

— Я всегда знала, что ты очень умная, Олеська! Но ты не думай, насчет приезда к нам я не шутила, я скоро пришлю приглашение…

Она прошла через зеленый коридор, а я почувствовала себя совершенно разбитой. Хорошо бы сейчас выпить рюмку, но я же за рулем. Что все это было? Зачем? Я давно уже пришла к убеждению, что все в жизни имеет какой-то смысл, пусть иной раз чисто символический, но все же… А что, для романа это хороший ход… появление давным-давно пропавшей сестры… Не сестры, нет, это слишком прозрачно, брата! Или матери! Надо подумать… Да, этакая мать-кукушка объявится через двадцать лет… Но тогда она оттянет действие на себя, а что, сейчас это и неплохо, я не очень понимаю, что делать дальше, а появление кукушки может повлечь за собой массу неожиданных поворотов. Да, это отличная мысль, просто суперская, как выражается мой сын. Его нет две недели, а я уже жутко соскучилась. Может, стоит недельки через две слетать в Германию? Подумаю. Одна моя приятельница, когда я использую в книге какие-то жизненные коллизии, говорит как бы в шутку «Все на продажу», вспоминая классический фильм Анджея Вайды, а на самом деле я чувствую, что она слегка меня осуждает. Ну и пусть, я как Джамбул, что вижу, то пою!

* * *

Я уже тащилась в пробке по Ленинградскому шоссе, когда позвонил Миклашевич. Я вдруг обрадовалась.

— Привет, ты где?

— Тащусь по Ленинградке.

— Сестрицу провожала?

— А ты откуда знаешь?

— Ой, как трудно догадаться! Ну, как прошла встреча?

— Сложно, даже очень…

— Слушай, Олеська, мне звонил мой заказчик, они сегодня летят в Литву и приглашают нас с тобой. Полетим на денек-другой, посмотрим как там и что, может, за этот дом и браться не стоит. Ты как?

— Ты про меня уже что-то сболтнул?

Да боже избави! Я просто сказал, что могу поехать с декоратором, моей помощницей и все. Они обещали снять нам комнаты в частном пансионе неподалеку. Пансион, кстати, тоже на берегу озера, говорят там просто райские места.

— Мить, я поеду! Мне сейчас необходима встряска! А как с визами?

— Не проблема, дашь мне паспорт, я мигом все улажу. У тебя паспорт с собой?

— Нет, конечно.

— Ладно, тогда я выберу момент и заеду к тебе, заодно погляжу, как ты устроилась. Ох, Олеська, покатаемся с тобой на лодке, помнишь, как мы катались по Оке?

— Нет, я забыла, но почему не покататься?

— Мы на лодочке катались золотисто-золотой… — напел он.

— Не надейся! — отрезала я.

— Надежда умирает последней, — засмеялся он.

— Митя, я предупреждала — чисто деловые отношения!

— Да на фиг ты мне сдалась! — вдруг взорвался он. — Деловые отношения — это все, что мне от тебя нужно, заруби это на своем курносом носу. Так я заеду за паспортом!

Черт знает что! Я уже получила по носу… А зачем ты с ним опять связалась? Тебе мало было? Просто очень захотелось поехать в Литву, посмотреть на сельский дом на берегу озера, вспомнить прошлое… В конце концов Миклашевич просто разозлился на меня за то, что я его поставила на место, он этого не любит, вот и взбеленился. Эта партия все равно осталась за мной.

И вполне удовлетворенная, я помчалась на рынок за цветами. Надо к его приходу максимально украсить свою квартиру.

Он позвонил нескоро, когда я уже решила, что он сегодня не объявится…

— Олеся, извини меня за несдержанность…

— А ты изменился, Миклашевич, раньше ты никогда не извинялся, — засмеялась я.

— А я что говорю? Я изменился, и мы будем работать на совершенно новых основаниях. Когда я смогу заехать? Через полчаса удобно? Я понимаю, уже поздно, но раньше я не мог… Зато тогда я завтра с самого утра сунусь в посольство.

— Хорошо, приезжай!

Интересно, он хоть с цветами приедет? Хотя зачем мне цветы? И, конечно, лезть ко мне он сегодня не будет, понимает, что тогда не видать ему ни меня, ни моего брэнда. Я торжествовала. Главное в жизни уметь превратить свое поражение в победу, а я, похоже, этому научилась!

Он приехал, конечно, без цветов, и вид у него был усталый и замученный.

— О! — воскликнул он с порога. — Я не ошибся, приглашая тебя на этот проект, молодец, моя школа! Выжала из однокомнатной квартиры все, что только возможно! И с фантазией… Этот зеленый цвет на первый взгляд шокирует, но на самом деле — это класс! Поздравляю себя с удачной идеей! Ты меня не посрамишь!

— Миклашевич, у тебя усталый вид, ты есть хочешь?

— Да нет, я так устал, что хочу уже только добраться до дому. Давай паспорт, я завтра позвоню, пока, детка!

И он ушел.

* * *

Утром, часов в девять, позвонила Лерка. Голос у нее был трагический.

— Олеська, свинюга, совсем меня забыла, а я, между прочим, глубоко травмирована!

— А сама чего не звонишь? И чем это ты травмирована?

— Курицей.

— У тебя что ли птичий грипп?

— Слава богу, нет, но я сломала палец на ноге.

— Господи, как тебя угораздило? — огорчилась я. — Играла в футбол мороженой курицей?

— Почти, — всхлипнула она. — Я от боли сознание потеряла.

— Но как это случилось?

— Помнишь Розу?

— Какую?

— Ну, барона, Гришкиного друга детства?

— Такое не забывается! При чем тут он? А главное, при чем тут курица?

— Ты не очень спешишь?

— Да нет, а что, рассказ будет долгим?

— Да! Представляешь, Олеська, Роза пригласил нас в гости, у него дом за городом, шикарный, между прочим. Ну мы приехали. Сад у них такой клевый и все так приятно, зелено, трава такая свежая, я как дура малолетняя обрадовалась. Там еще пес чудесный, забыла какой породы, но такой миляга, мы с ним сразу подружились, он мне в зубах мячик припер, чтобы я с ним играла. Я и стала играть, я подбрасываю, он ловит, я подбрасываю, он ловит и мне опять приносит, а тут вдруг его кто-то позвал, он мячик бросил и побежал к дому, а я хотела мячик ногой подкинуть, как размахнусь и… думала умру на фиг, такая боль. Там в траве курица фарфоровая здоровенная стояла. Траву не выкосили, вот я ее и не заметила, эту окаянную курицу.