Но не могли же мы проделать весь этот путь впустую? Должен быть способ пробраться сквозь камень. Я иду вдоль стены, так и эдак поворачивая амулет. Вдруг он несколько раз ярко мигает.
— Что такое? — бормочу я.
Я осторожно поворачиваю амулет — и он начинает мерцать в моей ладони. Я всматриваюсь в скалу и вижу едва заметные очертания двери.
— Вы видите? — спрашиваю я подруг, надеясь, что мне ничего не почудилось.
— Да! — восклицает Фелисити. — Это дверь!
Я протягиваю руку и ощущаю под пальцами холодную сталь ручки. С глубоким вздохом я нажимаю на нее. И в камне открывается огромная темная дыра. Амулет ослепительно сияет.
— Похоже, это то, что нам нужно, — возвещаю я, хотя, по правде говоря, у меня нет ни малейшего желания входить в этот глубокий черный провал.
Фелисити нервно облизывает губы.
— Ну так вперед! Мы за тобой.
— Меня это мало утешает… — бормочу я.
С бешено бьющимся сердцем я делаю шаг и жду, пока глаза привыкнут к полумраку. Здесь сыро и пахнет свежевскопанной землей. На каменных стенах висят бумажные фонари, золотые и розовые, они бросают слабый свет на земляной пол. В нескольких футах впереди ничего не видно, но у меня возникает ощущение, что мы поднимаемся вверх и по спирали. Вскоре становится трудно дышать. Ноги дрожат от усталости. И наконец мы добираемся до другой двери. Я поворачиваю ручку — и мы погружаемся в клубы пурпурного и красного дыма, бурлящего вокруг, как облака. Но ветер уносит разноцветный дым — и мы видим, куда попали. Мы стоим высоко над рекой. Далеко внизу волны бесшумно рассекает корабль-горгона.
— Как это мы могли так высоко забраться? — удивленно спрашивает Фелисити.
— Не знаю, — отвечаю я.
Энн наклоняет голову набок.
— Ну и ну!
Она, разинув рот, таращится на изображения чувственных богинь, высеченные на склоне утеса, на изгибы их губ и бедер, на их округлые колени, на их пухлые подбородки… А каменные женщины смотрят на нас сверху вниз, видя все, но ни на что не обращая внимания.
— Я помню это место, — говорю я. — Это недалеко от Пещеры Вздохов, верно?
Пиппа замирает.
— Нам нельзя здесь находиться! Здесь живут неприкасаемые! Это запретное место!
— Давайте вернемся, — пугается Энн.
Мы оборачиваемся и видим, что дверь в скале исчезла. Вернуться обратно той же дорогой невозможно.
— И что нам теперь делать? — спрашивает Энн.
— Ох, если бы у меня были с собой стрелы! — бормочет себе под нос Фелисити.
Кто-то приближается к нам. Из густого дыма возникает фигура — это маленькая женщина с обветренной кожей цвета винного бочонка. Ее руки и лицо покрыты затейливыми рисунками. Ноги у нее так распухли, что стали похожими на древесные стволы. Мы с отвращением отворачиваемся, не в силах смотреть на нее.
— Добро пожаловать, — говорит женщина. — Меня зовут Аша. Идите за мной.
— Мы сейчас уйдем отсюда, — говорит Фелисити.
Аша смеется:
— И куда вы намерены направиться? Отсюда можно выбраться только одним способом. Идти вперед.
Поскольку мы не можем вернуться той же дорогой, какой пришли сюда, мы поневоле идем за Ашей. На тропе мы видим других женщин. Они все тоже так или иначе изуродованы, согнуты, покрыты шрамами.
— Не надо на них таращиться, — тихо предостерегаю я Энн. — Просто смотри себе под ноги.
Аша ведет нас вокруг утеса, сквозь сводчатые туннели, чьи потолки подпирают колонны. Стены расписаны картинами фантастических сражений — рыцари в туниках, разрисованных красными маками, отсекают головы горгон, разрубают змей… Я вижу Лес Света, кентавров, играющих на флейтах, водяных нимф, руны Оракула. Картин здесь так много, что я даже не могу их пересчитать.
Мы выходим из туннеля, и нам открывается ошеломительное зрелище. Мы высоко на горе. Чаши с благовониями выстроились вдоль узкой тропы. Спирали пурпурно-красного, бирюзового и желтого дыма тянутся к моему носу, заставляют глаза слезиться.
Аша останавливается у входа в пещеру. Вход окружен высеченным в камне узором — цепью, сплетенной из змей. Но это не похоже на резьбу, змеи как будто выросли из камня.
— Пещеры Вздохов, — говорит Аша.
— Мне показалось, ты говорила, что мы идем к выходу, — недоумеваю я.
— Так и есть.
Аша входит в пещеру и исчезает в темноте. За нашими спинами, на тропе, женщины собрались в толпу шириной футов в десять, в несколько рядов. Отступать некуда.
— Мне это не нравится, — говорит Пиппа.
— Мне тоже, но разве у нас есть выбор? — говорю я, шагая в пещеру.
И тут я понимаю, почему пещеры названы так. Кажется, что сами стены счастливо вздыхают, наслаждаясь сотнями тысяч поцелуев.
— Как прекрасно…
Это шепчет Энн. Она стоит перед барельефом, изображающим лицо с длинным, слегка приплюснутым носом и крупными полными губами. Ее пальцы скользят по изгибу верхней губы, и я думаю о Картике. Пиппа подходит к Энн и тоже проводит рукой по барельефу, наслаждаясь ощущением.
— Прошу прощения, но мы как будто шли по тропе, а теперь она вроде бы исчезла. Вы не могли бы нам подсказать, как мы можем вернуться? Мы ужасно спешим, — сладким голоском произносит Фелисити.
— Вы ищете Храм? — спрашивает Аша.
Мы все пристально смотрим на нее.
— Да, — говорю я. — А ты знаешь, где он?
— Что ты мне дашь? — спрашивает Аша, протягивая ко мне руку.
Я должна что-то ей поднести? Но у меня ничего нет. И я безусловно не могу расстаться ни с ожерельем Саймона, ни с амулетом.
— Прости, — говорю я, — но я ничего с собой не захватила.
Взгляд Аши выдает разочарование. Но она все равно улыбается.
— Иной раз мы ищем то, что не готовы найти. Истинный путь — трудный путь. Чтобы его увидеть, ты должна пожелать сменить шкуру, как змея.
При этих словах Аша смотрит на Пиппу.
— Нам надо идти, — говорит Пиппа.
Я думаю, она права.
— Спасибо за хлопоты, но теперь нам пора возвращаться.
Аша отвешивает нам поклон.
— Как пожелаете. Я выведу вас на дорогу. Но вам все равно понадобится наша помощь.
Женщина, чье лицо раскрашено яркой красной краской с темно-зелеными полосами, наливает густую жидкость из глиняного кувшина в длинную трубку с дырочкой на конце.
— Зачем это? — спрашивает Фелисити.
— Чтобы раскрасить вас, — отвечает Аша.
— Раскрасить нас? — почти визжит Энн.
— Это дает защиту, — поясняет Аша.