— Эльза.
— Маруся, — ответила Маруся и пожала протянутую ладонь.
— Это его дочь. Она живет здесь со своим ребенком.
Женщина снова заговорила, указывая на стол.
— Предлагает выпить чай, — перевел Носов.
Маруся кивнула.
— Как по-немецки будет «спасибо»?
— Данке.
— Данке, — повторила Маруся и улыбнулась женщине.
Они сели за стол.
— Попроси ее рассказать о нем. Пусть покажет фотографии или еще что-то.
Носов заговорил с женщиной, и та стала отвечать.
— Говорит, что он очень любил путешествовать, — начал переводить Носов. — Практически никогда не сидел дома. Говорит, что после последней поездки чем-то заболел…
— Она все врет…
— Разумеется, — кивнул Носов.
— Спроси, не привозил ли он чего-нибудь интересного. Какие-нибудь сувениры, предметы…
— Это как-то слишком в лоб…
— Она не заподозрит… Думаю, она вообще не в курсе. Иначе бы не пустила.
Носов перевел Марусин вопрос. Женщина грустно закачала головой и ответила.
— Объясняет, что ничего не привозил, потому что странно относился к вещам…
Женщина снова заговорила.
— Считал, что каждая вещь несет какой-то… э-э-э… ну, типа ауры, — перевел Носов. — И что в дом нельзя заносить незнакомые предметы, чтобы не навлечь беду.
— Ну-ну.
— Типа даже фотографии никогда не делал.
— Как бы он их сделал, не вставая с постели, — скептически заметила Маруся.
Эльза принесла поднос, на котором стояли чашечки с чаем и тарелка с курабье.
— Данке, — снова заулыбалась Маруся.
Эльза что-то ответила ей. Видимо, «на здоровье».
Откуда-то сверху раздался плач ребенка. Эльза подняла голову и посмотрела на потолок, словно пытаясь разглядеть сквозь него, что происходит на другом этаже. Потом она быстро затараторила, грустно улыбнулась в ответ на короткую фразу Носа и побежала в сторону лестницы. Носов что-то крикнул ей вслед. Эльза ответила ему, не останавливаясь, и скрылась из виду. Стало слышно, как она взбегает по ступенькам и что-то приговаривает, теперь уже, видимо, обращаясь к ребенку.
— Что там такое?
— Сразу после смерти профессора ребенок начал болеть, и они не знают, что с ним. Переживает…
Маруся замерла с вытянутой рукой, так и не дотронувшись до печенья.
— Заболел ребенок?
— Ну да.
Маруся убрала руку от тарелки, встала и направилась в сторону лестницы.
— Ты чего?
— Нам нужно к этому ребенку.
— Как ты себе это представляешь?
— Поднимемся, и ты скажешь, что мы пришли на помощь…
— Это как-то неприлично…
— Что неприлично? Помогать детям?
— Идти туда, куда тебя не приглашали! Тем более в комнату к больному ребенку.
— Откуда она знает? Может, у русских так принято. Ну что ты сидишь?
— Да ну…
— Нос! Ну елки-палки! Предмет стопроцентно там! Рыжая явно ни сном ни духом — она понятия о нем не имеет!
Нос нерешительно поднялся.
— Давай! Просто надо попасть в детскую, пока она оттуда не вышла… Иначе потом это действительно будет странно.
Они поднялись по лестнице и остановились у двери, из-за которой слышался плач.
— Постучи и скажи, что я врач! Педиатр!
— Ну какой ты врач?! — возмутился Носов.
— Детский! Скажи, что я дочка известного в Москве педиатра, что я учусь на медицинском, что я гений, что я могу позвонить папе и проконсультироваться, описать симптомы, — в общем, наври ей что-нибудь. Главное — ее заболтать…
Нос посмотрел на Марусю как на сумасшедшую. Маруся разозлилась, сама постучала в дверь и, не дожидаясь разрешения, раскрыла ее и втолкнула Носова внутрь. Пока он объяснялся, вздыхая и заикаясь, она быстро осмотрела комнатку.
Обычная детская со светлыми стенами и картинками мультипликационных героев; игрушки, маленькая и симпатичная мебель… Сам ребенок, девочка лет пяти, лежал в кровати и плакал, растирая глаза. Маруся перевела взгляд на Эльзу — та смущенно улыбалась, слушая Носова — конечно же, она обалдела от такой бестактности, но пыталась с достоинством вынести внезапную атаку «этих русских».
В ответ на какую-то сбивчивую реплику Носова Эльза быстро и скомканно заговорила, показывая на ребенка и заправляя за уши вновь растрепавшиеся волосы.
— Она благодарит и просит посидеть тут минутку, пока она сбегает вниз за лекарством, — сухо перевел Носов.
Ему явно не нравилось происходящее.
Маруся закивала и подошла к детской кроватке.
— Данке, данке… — залепетала Эльза, выходя из комнаты.
— Встань у двери! — резко скомандовала Маруся, как только они остались наедине с малышкой.
— Что ты собираешься делать?
— То, зачем мы сюда и приехали!
Она быстро осмотрела кроватку со всех сторон, заглянула под нее и за нее, провела рукой под матрасом и под подушкой… Девочка, не переставая, плакала, закрывая лицо руками.
— Тихо, тихо, тихо… — Маруся погладила девочку по волосам, — не плачь, хорошая…
— Ты уверена, что Предмет здесь?
— У девочки глаза воспаленные, — смотри, как она их трет… И заболела она сразу после смерти профессора, потому что… — Маруся встала с коленок и еще раз внимательно осмотрела кроватку. — Потому что… он передал ей Предмет перед смертью либо его…
Маруся осторожно приподняла одеяло и расстегнула пуговки на рубашке ребенка.
— Его повесили внучке на шею в память о дедушке… — улыбнулась Маруся, вытаскивая из-под рубашки тонкую серебряную цепочку с подвеской в форме ворона.
Нос нервно сглотнул.
— Можно я возьму эту птичку? — спросила Маруся у девочки и, не дожидаясь ответа, расстегнула цепочку.
— Получается, что мы ее украли, — расстроенно вздохнул Носов.
— Получается, что мы вылечили ребенка, — решительно сказала Маруся, пряча Предмет в карман и накрывая девочку одеялом.
Девочка и правда перестала плакать. Она даже убрала руки от глаз и внимательно смотрела на Марусю, будто пытаясь разглядеть ее лицо. Как и следовало ожидать, глаза у девочки были разноцветные, к тому же сильно покрасневшие от слез.
— Так лучше? — спросила Маруся, улыбаясь.
— Эльза идет, — прошептал Носов.
Маруся присела на краешек кровати и взяла девочку за руку.