– Слыхали?.. – начал Ильич.
Игорь Ильичев, по понятным причинам прозванный Ильичом, был недалеким в учебе, но, что касалось слухов и сплетен, тут он, как говорится, все хватал на лету.
– Да слыхали мы, слыхали, – перебил его Арсен Манукян, подошедший к Истомину, чтобы поздороваться. – Таблеток она нажралась. Если бы не выблевала большую часть, то окочурилась…
– Каких таблеток? – не понял Ильич. Противоречивые мысли забегали по единственной извилине в его лохматой голове. Весь этот сложный мыслительный процесс отображался на лице приятеля, словно рейсы на табло аэропорта.
– Ты же о дочке Марии Горыновны? – попытался исправить ситуацию Сережка.
– А что с ней?
Ильич мог убить наповал одной только фразой, и если бы они сейчас не говорили о смерти, то непременно бы рассмеялись.
– Придурок, что мы слыхали? – Арсен все-таки улыбнулся.
– А! – воскликнул Ильичев. И заговорил, будто это как раз лежало на поверхности и для того, чтобы озвучить это, ему не приходилось думать. – Мечникова повесилась. Ее сеструха с петли сняла. Она разговаривала с ней, пока ждала «Скорую». Прикиньте?
– Откуда ты знаешь? – возмущенно спросил Арсен. – Ты что, в шкафу сидел?
– Не хотите, можете не верить, – сделал обиженную мину Игорь, но потом решил, что рассказать ему хочется больше, чем обидеться. – Моя соседка в «Скорой» работает. Она вчера дежурила, а сегодня утром я подслушал, как она говорила моей матушке, что эта полоумная сидела у трупа сестры, когда они вошли, и рассказывала, с каким прикольным парнем она трахалась.
– Что, прямо трахалась? – недоверчиво спросил Сергей.
Ильич покраснел. Надо признать, это был чуть ли не единственный случай проявления стыда у этого лоботряса.
– Ну, не трахалась, а встречалась, – поправился Игорь.
– Ну вот как тебе можно верить? А, Ильич? – подначивал друга Арсен. – Что это? «Ну, не трахалась, а встречалась», – передразнил он Ильичева. – Ну, не повесилась, а поскользнулась на банановой кожуре.
– Не, не! – возмутился Ильичев. – Повесилась, верняк! – Потом Игорь пригнулся и спросил шепотом: – А знаете почему?
– И почему же?
Истомин дернулся и инстинктивно сжал кулаки. Артем Скороходов подошел к ним и, обняв за плечо Арсена, спросил:
– О чем лопочете, девчонки?
Истомин сжал кулаки и сделал шаг навстречу Скороходову.
– Расслабься, Томочка.
– А я и не напрягался, – сквозь зубы процедил Сергей.
Артем усмехнулся и ушел.
– Зассал, – прошептал Арсен.
– Не думаю, – ответил Истомин, едва разлепляя пересохшие губы.
– Так вот, – внезапно продолжил Ильичев, будто его на время выключали, а теперь включили. – Она повесилась из-за этих. Скорохода и Женьки.
– Да ладно? Что ты лопочешь? Все знают, что эти могут довести. Но до самоубийства… – Арсен задумался. – Вряд ли.
– Да я вам говорю. Они избили ее, все это сняли на мобилу, а потом выложили в «Ютуб».
– И что? – не понял Сергей.
– Как что? Сто тысяч просмотров! – будто это все объясняло, ответил Игорь.
* * *
Сергей все-таки не понимал, что можно было снять, чтобы после просмотра этого видео захотелось повеситься. Он переоделся быстро, по-солдатски, как говорил дед. Арсен забыл форму, и физрук отправил его к директору. Забыть форму – это залет, а у Арсена это был уже третий залет с начала учебного года. Физрук Дмитрий Анатольевич органически не переваривал парней, особенно тех, кто отлынивает от физвоспитания. Манукян был одним из тех, кого Дмитрий Анатольевич считал непригодным к занятиям спортом в зале. Поэтому Арсен сначала сходит к директору, потом физрук отправит его домой за формой. То есть спортом ему все-таки позаниматься придется, но не в зале.
Скороходов и вся его команда уже были в зале и бросали мяч в кольцо. Истомин вышел и направился к турникам. Из головы не выходила смерть Мечниковой. Девчонка как девчонка. Отличница, но не задавала. Всегда давала списать. Подтягивала по физике и алгебре отстающих. Почему так вышло? Кому это нужно?.. С этим вопросом все ясно. Этим ублюдкам мешают даже родители. Он однажды подслушал разговор Скороходова с Женькой. Так, Артем вспоминал, как он на свой день рождения выгнал из квартиры мать.
Сергей повис на турнике, покрутился, подтянулся. Он намеренно повернулся лицом к залу, чтобы всех видеть. А то у них уже в привычку вошло сдергивать шорты, пока ребята подтягиваются. Сергей подтягивался и смотрел. Смотрел и думал.
Кто бросил мяч, он не видел, но он попал ровненько в перекладину перед его носом. С такой силой, что даже труба в руках загудела. Истомин спрыгнул и осмотрел играющих. Скороходов только делал вид, что играет, мяч кинул он. Сергей был в этом уверен. Почти. Хотя несостоявшийся урок русского языка говорил об обратном. Скороходик мог просто приказать кому-нибудь это сделать. Пашка, укравший тетрадь, был тому доказательством.
Дмитрий Анатольевич вышел из кабинета при зале. В руках у него был волейбольный мяч. Свисток раздался одновременно со звонком на урок. Ученики начали вяло оставлять игру и подходить к скамейке у стены.
– Поживее, пародия на спортсменов!
Когда все встали по росту, Дмитрий Анатольевич бросил мяч Скороходову и начал расхаживать вдоль шеренги.
– Нынешние дети избалованы всевозможными гаджетами. Компьютеры, коммуникаторы, плееры и всякая хрень. Вследствие чего мышцы атрофируются и приходят в негодность. Сейчас детей не встретишь на улице. Все «ВКонтактах», в «Одноклассниках» и в «Скайпах». И только физкультура способна вернуть вам упругость ваших мышц. Только физкультура не даст вам умереть от истощения. Мамы не смогут вас кормить вечно, пока вы играете в Minecraft. Так что выбор за вами. Спорт или смерть у компьютера?
Кто-то вяло ответил:
– Спорт.
– Не слышу, – почти выкрикнул Дмитрий Анатольевич. Крепкий, под два метра ростом, сейчас он походил на оратора на какой-нибудь демонстрации. И его «Спорт или смерть?» больше походило на лозунг.
– Спорт! – закричали дети.
Физрук удовлетворенно кивнул.
– На первый-второй рассчитайся!
– Первый, – начал Скороходов.
Сережа облегченно вздохнул, когда произнес «второй». Быть в одной команде с Артемом себе дороже. Он не любил проигрывать. То есть проигрывать, конечно, все не любили, но он воспринимал проигрыш очень болезненно. Болезненно для его команды. Артем всегда искал виноватых. Виноватыми оказывались те, кто слабее, или одиночки вроде Истомина. Быть в другой команде значило провести спокойно остаток дня.
* * *
Они проигрывали. Сергей вообще не любил командные игры. Наверное, потому что он был прирожденным одиночкой. Отвечать только за себя. Сейчас был не тот случай. Истомин два раза потерял подачу, пять раз пропустил мяч и трижды испортил отличный пас. Это ему еще повезло, что он не в команде Артема. Здесь его не побьют, но косые взгляды он на себе ловил уже сейчас. Ну не его это. Боясь хоть что-нибудь еще испортить, он напрягся. Нервозное состояние не способствовало спокойной игре. Кто-то целенаправленно его топил. Очередной пас был отправлен ему. Истомин едва не закрыл глаза. Руки сами выстрелили от груди, и мяч полетел чуть выше сетки прямо перед Мишкой Борисовым. Тому только оставалось опустить руку на мяч. И он опустил. Мяч, закрутившись, ударился сразу за сеткой на площадке противника. Медленно, но верно они двигались к сравниванию счета. Сергей видел, как бесится Скороходов. Он ненавидел всех в своей команде и в команде соперников. По кругу подавать полагалось Истомину. Сережа попытался взять себя в руки и не показать своего волнения. Руки потели. Он поочередно отер ладони о шорты. Потом взял мяч на левую ладонь и приготовился. Свистка, казалось, не было целую вечность. Когда он, словно сигнал несущегося на него поезда, ворвался в уши, Истомин подбросил мяч и ударил высохшей вмиг ладонью. Того, что произошло потом, не ожидал никто. Большинство из присутствующих в зале были уверены, что мяч в лучшем случае перелетит через сетку. Но он не только перелетел, его еще никто не смог отбить. Он, будто пудовый, выпал из рук Скороходова и ударился о пол. Артем взревел.