— Нет, нет! Это неправда! Это я так… Мне сказали Березин и Георгий Николаевич, что если я не буду так говорить, то меня вернут в Москву… Я хотел в Арктику… Мне было очень нужно в Арктику. Здесь, где-то на острове Комсомолец, пропал мой брат Валя… Я хотел искать его на острове… А они велели мне назваться другим именем и даже удостоверение дали.

Майор и Иван Павлович изумленно переглянулись.

— Постой… Постой… — проговорил, растерявшись, Иван Павлович. — Какое удостоверение? Какой тут Валя пропал?

— Так я же вам говорю, что это мой брат Валя… Валерий.

— Ничего не понимаю… — начал было Иван Павлович, но его перебил Комаров.

— Это удостоверение сохранилось у тебя, Дима? — спросил он.

— Да. Вот. — Дима торопливо порылся в карманах своей куртки, нашел там сложенную бумажку и подал ее майору. — Вот.

Майор развернул бумагу и быстро пробежал ее глазами.

— Твоя фамилия Антонов?

— Нет, Денисов.

Иван Павлович вдруг хлопнул себя по лбу и закричал:

— Ах, чёрт побери! Так это ты о конструкторе Валерии Денисове говоришь? Это твой брат? Скажите пожалуйста! Вот так история! А почему ты думаешь, что он на острове Комсомолец? Разве его уже нашли?

— Подождите, подождите, Иван Павлович, — спокойно сказал Комаров. — Мы и в этом разберемся. А пока скажи мне, Дима, кто тебе дал эту бумажку?

— Коновалов… Георгий Николаевич.

— А ему кто дал?

— Не знаю…

Майор опять бросил взгляд на бумажку.

— Удостоверение выдано ВАРом… — медленно и задумчиво произнес он — Министерством Великих Арктических Работ.

— А! Ну конечно! — обрадованно сказал Дима. — Это, вероятно, сделал Березин, Николай Антонович… Он же там работает.

— Березин? — удивленно воскликнул майор.

— Николай Антонович? — одновременно изумился Иван Павлович. — Ведь это мое прямое начальство!

— Ну да! Он на арктических работах, — объяснял, как мог, Дима. — Он там работает вместе с Сергеем Петровичем Лавровым.

С минуту майор и Иван Павлович, пораженные, молча смотрели друг на друга. Потом Комаров так же молча сложил бумажку, спрятал ее во внутренний карман своей куртки и наконец произнес:

— Хорошо, мой мальчик! Мы отправимся все вместе к шахте номер шесть. Так, Иван Павлович?

— Есть, Дмитрий Александрович! — твердо ответил Иван Павлович, многозначительно глядя майору в глаза.

— А сейчас, Дима, — продолжал Комаров, вынимая записную книжку и искоса бросая взгляд на моряка, — мне нужно с тобой о многом поговорить.

Иван Павлович посмотрел в крохотное, трепетавшее под порывами ветра оконце палатки и, кряхтя, поднялся с места.

— Совсем рассвело, — сказал он. — Пойду посмотрю, что делается на льдине. Вернусь, и начнем собираться в путь.

Иван Павлович отстегнул полотнище и вышел, оставив майора и Диму наедине.

ЧАСТЬ IV

Глава сорок пятая ПУТЕШЕСТВИЕ ПОД ВОДОЙ

Вокруг простиралась мутная зеленоватая полутьма — спокойная, неподвижная, переходящая внизу в черноту ночи. По сторонам беззвучно проносились смутные гибкие тени. Сердце тревожно билось в ожидании чего-то неожиданного, может быть опасного и грозного… Но тени, быстро мелькнув, растворялись вдали, а настороженное ожидание вновь заставляло беспокойно озираться и прислушиваться.

Лишь впереди ничто не внушало тревоги: длинные серебристые лучи фонарей расплывались туманными пятнами света. И гибкие тени, случайно прорезая световые полосы и пятна, превращались в упругих серебристых рыб, и тогда все становилось простым и даже интересным.

Если представить себе, что наверху — небо, кажется, что оно покрыто светло-серыми тучами, как в раннее-раннее утро зимнего дня. На небе непрерывно, без отдыха, пляшут какие-то плоские тени; порою их сменяет темная туча, она спокойно проплывает над головой, и вновь начинается беспокойная, безмолвная пляска теней.

«Волны пляшут на поверхности моря, а это льдины проплывают», — вспоминает Дима объяснения Ивана Павловича.

Все-таки скучно, когда такая мертвая тишина вокруг. Тихое монотонное гудение мотора и винта за спиной не нарушает этой тишины, а, скорее, сливается с ней. Все молчит… А так хочется услышать чей-нибудь голос, когда все в тебе напряжено, сердце замирает при появлении какой-нибудь тени и весь ты натянут, словно струна!

Вытянув сомкнутые ноги, лежа на груди, Дима направил на соседний скафандр луч своего фонаря.

— Плутон! А, Плутон! — тихо позвал Дима. — Ну, что же ты молчишь?

Послышалось слабое повизгивание. Сквозь прозрачный шлем растерянно и скорбно глядели преданные глаза собаки, словно она жаловалась и искала помощи у друга. Бедному Плутону было очень неудобно в огромном скафандре. Он то вытягивал передние лапы, стараясь просунуть их в воротник, чтобы подложить под морду, то поджимал их под грудь. От этих движений скафандр вертелся с боку на бок, вместе с ним вертелась и собака, и Дима должен был крепко прижимать его к себе, чтобы Плутон не измучился вконец.

— Тебе нехорошо, Плутоня моя? — касаясь своим шлемом шлема собаки, говорил Дима, и слабое ответное подвывание раздавалось теперь громким гудящим шумом в ушах мальчика. — Потерпи, потерпи…

Иван Павлович внимательно следил за курсом, за изменчивым рельефом дна мелководного в этих областях Карского моря. Отряд плыл, то поднимаясь, над мелями и подводными плато, то выравниваясь над глубинами.

Комаров был молчалив и задумчив.

Мысль о Коновалове не оставляла майора. Где он? Что делает? Кто знает, какие, может быть, еще более ужасные преступления он готовит сейчас! Скорее, скорее к шахте…

— Смотрите! Смотрите — раздался вдруг крик Димы.

Сверху широким веером навстречу путникам метнулось множество довольно крупных рыб. Следом за ними черной молнией мелькнула узкая тень с круглой головой и длинным телом.

— Тюлень на охоте, — сказал Иван Павлович.

С удивительной быстротой тюлень догнал рыбу. Раскрытая пасть со множеством мелких острых зубов схватила и мгновенно проглотила ее, словно втянув в себя.

В стороне, среди рассыпавшейся стаи рыб, виднелось еще несколько тюленей. Быстрота, ловкость и гибкость их движений были поразительны. Они извивались, как змеи, и почти без промаха настигали добычу. Стая рыб была очень велика, и, очевидно, совершала один из обычных переходов в поисках новых пастбищ. Чем дальше, тем гуще делалась она и, наконец, совершенно затемнила поверхность моря. Множество тюленей сопровождало стаю. Добыча шла так густо, что можно сказать, сама лезла в пасть охотнику. Часто тюлени, увлеченные преследованием, так близко подплывали к людям, что неожиданно оказывались в луче фонаря. И тогда Дима успевал рассмотреть их круглые, гладкие, словно прилизанные головы, осмысленное выражение больших глаз с необычайным зрачком в виде четырехконечной звезды, их запертые клапанами ноздри, подвижные, послушные ласты и все их гибкое тело, способное к самым необыкновенным акробатические упражнениям в воде. Ослепленные и растерянные, они кружились и метались в световом луче и через некоторое время, придя в себя и выпустив в испуге добычу, устремлялись вверх.