— Сопротивлялись меньше, чем мы ждали, но охрана «Протогена» дерется за каждый фут своего поместья. На нас даже яйцеголовые кидаются. Нескольких пришлось пристрелить.
Он указал на внутреннюю дверь шлюза.
— Фред пробивается к центру. Велел вас доставить, пронто. [33]
— Показывайте дорогу, — гундосо согласился Холден.
— Как твоя нога, кэп? — спросил Амос, когда они вышли в коридоры станции. Холден только сейчас вспомнил о хромоте, оставшейся на память от зацепившей икру пули.
— Не болит, только мышца немного онемела, — ответил он. — А твоя?
Амос с ухмылкой глянул на ногу, хромавшую после перелома на «Доннаджере».
— Чепуха, — ответил он. — Что не насмерть, то не в счет.
Холден начал отвечать и осекся, когда они, свернув за угол, очутились посреди бойни. Они явно шли по следам штурмовой группы, потому что коридор здесь был завален телами, на стенах остались пулевые пробоины и ожоги. Холден с облегчением заметил, что людей в форме «Протогена» — больше, чем в скафандрах АВП. Но и мертвых астеров было достаточно, чтобы у него что-то сжалось под ложечкой. Когда они проходили мимо мертвеца в лабораторном халате, он едва удержался, чтобы не сплюнуть на пол. Охранники могли ошибиться, неудачно выбрать компанию-нанимателя, а вот научники этой станции убили полтора миллиона человек, лишь бы посмотреть, что из этого выйдет. Холден не прочь был убить их еще раз.
Что-то заставило его замедлить шаг. Рядом с мертвым ученым лежал нож вроде кухонного.
— Эй, — позвал Холден, — он что, с этим на вас кинулся?
— Да уж, псих, а? — отозвался один из сопровождающих. — Слыхал я, как лезут с ножом в перестрелку, но…
— Центр дальше, — напомнил командир. — Генерал ждет.
Войдя в командный центр станции, Холден увидел Фреда, Миллера, несколько бойцов АВП и одного незнакомца в дорогом костюме. Техников и операторов уже уводили, сковав им запястья наручниками. По стенам от пола до потолка тянулись экраны и мониторы, и по ним бежали строчки данных, прочесть которые Холден не успевал.
— Позвольте уточнить, — говорил Фред. — Вы сулите мне все царства земные, если я единожды поклонюсь вам?
— Не узнаю цитаты, — ответил незнакомец.
Их разговор прервался, когда Миллер заметил Холдена и тронул Фреда за плечо. Холден мог бы поклясться, что детектив встретил его теплой улыбкой, хотя на сумрачном лице она почти потерялась.
— Джим, — сказал Фред и поманил их к себе. Он держал в руках черную матовую визитку; глядя на нее, он представил: — Познакомьтесь: Энтони Дрезден, исполнительный директор биологической программы «Протогена» и автор проекта «Эрос».
Мерзавец в костюме сделал движение, словно рассчитывал на рукопожатие. Холден не удостоил протянутую руку взгляда.
— Фред, — сказал он. — Много потерь?
— Поразительно мало.
— Половина их охраны была вооружена травматикой, — пояснил Миллер. — Снаряжение для контроля толпы. Пули-липучки и все такое.
Холден кивнул, потом покачал головой и нахмурился.
— Я видел в коридорах много охранников «Протогена». Что же, они наняли столько народа, а потом дали им оружие, не способное остановить абордажную команду?
— Хороший вопрос, — признал Миллер.
Дрезден хихикнул.
— Об этом я и говорю, мистер Джонсон, — сказал он и повернулся к Холдену. — Джим? Пусть будет Джим. Тот факт, что вы не понимаете назначения охраны станции, указывает, что вы не представляете, во что влезли. А я полагал, вы знаете не меньше меня. Я как раз говорил здесь Фреду…
— Энтони, тебе бы лучше заткнуться, — предупредил Холден, сам удивившись внезапной вспышке гнева. Дрезден разочарованно взглянул на него.
Этот ублюдок не имеет права чувствовать себя так уверенно. Держаться так снисходительно. Холден хотел увидеть его перепуганным насмерть, умоляющим о пощаде, а не скрывающим за благовоспитанностью презрительную усмешку.
— Амос, если он еще раз обратится ко мне без разрешения, сломай ему челюсть.
— С удовольствием, капитан, — ответил Амос и сделал полшага вперед.
Дрезден криво усмехнулся при виде грозного кулака механика, но промолчал.
— Что нам известно? — С этим вопросом Холден обратился к Фреду.
— Мы знаем, что данные с Эроса поступают сюда и что всё там управляется с этой навозной кучи. Узнаем больше, когда разберем здесь все по винтикам.
Холден снова повернулся к Дрездену, оценивая внешность европейского аристократа, вылепленное гимнастикой тело, дорогую стрижку. Даже сейчас, в окружении вооруженных людей, Дрезден умудрялся выглядеть начальником. Холдену представилось, что он сейчас взглянет на часы, прикидывая, сколько еще драгоценного времени придется потратить на непрошеных гостей.
— Я хочу его спросить, — сказал он.
Фред кивнул.
— Ты это заслужил.
— Зачем? — спросил Холден. — Я хочу понять: зачем?
Улыбка Дрездена стала почти жалостливой, он засунул руки в карманы, словно болтал о футболе в портовом баре.
— А, это главный вопрос, — сказал он. — Затем, что такова воля Божья? Или вы хотите уточнить вопрос?
— Я об Эросе.
— Ну, Джим…
— Можете называть меня капитан Холден. Я тот самый, кто нашел ваш пропавший корабль, так что я смотрел видеозапись с Фебы. И знаю, что такое протомолекула.
— Неужто? — Улыбка Дрездена стала чуть более искренней. — Я должен поблагодарить вас за находку вирулентного агента на Эросе. Утрата «Анубиса» отбросила бы нас на месяцы назад. Зараженное тело, обнаружившееся прямо на станции, было даром божьим.
«Я знал. Твою мать, я так и знал», — подумал Холден. Вслух он повторил:
— Зачем?
— Вы же знаете, что это за агент. — Впервые с тех пор, как Холден вошел в комнату, Дрезден выглядел растерянным. — Теряюсь, что еще сказать. Это самое важное событие в истории человеческого рода. Это одновременно и доказательство, что мы не одиноки во вселенной, и наш билет за пределы пузырьков воздуха и камня, к которым мы привязаны.
— Вы не ответили на вопрос. — Холден чувствовал, что из-за сломанного носа угроза выходит довольно комичной. — Я хочу понять, зачем вы убили полтора миллиона человек.
Фред прокашлялся, но перебивать не стал. Дрезден бросил взгляд на полковника и снова обратился к Холдену:
— Я ответил, капитан. Полтора миллиона человек — мелочь, пустяк. То, над чем мы здесь работаем, много важнее. — Дрезден прошел к своему креслу и сел, поддернув штанины, чтобы не вытянулись пузыри на коленях. — Вы знаете, кто такой Чингисхан?