– А… если заметят, что мы уехали? Как мы объясним?

– Никак! Нас не заметят.

И действительно, когда карета въехала во двор отеля Матиньон, все экипажи, стоявшие там в момент их отъезда, были еще на месте. Ничто не изменилось ни на пустынной улице, ни в ярко освещенном отеле. Мнимый лакей спрыгнул на землю, помог спуститься Марианне, затем снял плащ, под которым он прятал ливрею.

– Мне остается пожелать доброй ночи мадемуазель, – сказал он, кланяясь. – Завтра я оставляю службу у князя.

– Вы уезжаете? – удивленно спросила Марианна. – Но почему?

– Дела в другом месте… и в другом облачении. Возможно, мы еще встретимся при других обстоятельствах. Так что пусть мадемуазель…

– В таком случае разве еще необходимо употреблять третье лицо?

– Нет, не думаю… но я благодарен, что вы это заметили. Желаю удачи, мадемуазель Малерусс. И пусть вас ничто не волнует, вы остаетесь под такой же надежной охраной.

«Охраной… или слежкой? И то и другое, без сомнения», – подумала Марианна, глядя, как тот удаляется в людскую. Во всяком случае, перемена, происшедшая за несколько секунд с этим человеком, была поразительной. Его тупые черты оживились, в тусклом взгляде неожиданно появился блеск, и даже осанка изменилась. И девушка спросила себя, сколько же людей Фуше живет в этом доме и в каком обличье? А сколько в Париже и во всей гигантской Империи? Они образуют странный мир, тайный и молчаливый, мир, в котором и она против своей воли принимает участие, охватывавший, казалось, все классы общества. Ведь говорят, что сама императрица Жозефина иногда выполняла поручения министра полиции. И над всем этим царил в равной мере, а может быть, и больше, чем Корсиканец, хитроумный и опасный человек, только что застигнутый ею врасплох в таком смешном виде. Но ничто смешное не могло убить страх, который внушал Фуше. С этими мыслями Марианна проникла в отель и, проходя мимо полуоткрытой двери, заглянула внутрь. Ничто не изменилось ни в обстановке, ни в людях. Словно время действительно остановилось. Демон игры еще не отпустил своих правоверных.

Глава V Ночь любви

Выездная берлина князя Беневентского, с подкованными на шины ирландскими рысаками, стремительно неслась по пустынным в этот поздний час аллеям Лоншана. Было восемь часов вечера. В разгар сезона здесь еще долго бурлил бы поток экипажей и всадников, но сейчас темнота, холод и снег уже давно разогнали парижан: буржуа – к ужину и картам, элиту – на торжественные приемы, имевшие место почти каждый вечер в эту пору года. Вчера это было у князя Камбасере, сегодня – у герцога де Кадора, который сменил Талейрана на посту министра иностранных дел. Без сомнения, это и является причиной, подумала Марианна, что князь находится рядом с нею в берлине, вместо того чтобы готовиться к балу у герцога.

Умостившись на малиновых бархатных подушках, подобранных в цвет с большими лакированными колесами кареты, она безучастно поглядывала на проплывавший мимо заснеженный пейзаж. Марианна хорошо узнала Лоншан, часто гуляя здесь с княгиней и Шарлоттой, и ее мало заботило, куда именно они едут. Талейран сказал утром:

– Сегодня вечером я провожу вас к одному из моих добрых друзей, большому ценителю музыки! Постарайтесь быть, по возможности, красивей. Впрочем, для вас это не трудно, но я все-таки хотел бы видеть вас в розовом.

Впервые князь высказал свое мнение относительно одежды. Марианну это удивило, тем более что до сих пор она была убеждена в склонности князя к холодным цветам, таким, как зеленый или синий. Она сказала, что у нее нет розового платья.

– К вечеру будет, – успокоил ее князь, и действительно, еще днем Леруа прислал Марианне туалет, который она нашла сказочным, хотя он и отличался крайней простотой.

Платье из бледно-розового атласа, сплошь вышитого сверкавшим как иней серебром и без малейшей отладки, дополнял длинный из такого же материала плащ с опушенным горностаем капюшоном, а также со вкусом подобранная муфта. Наряд произвел на нее потрясающее впечатление, и удовлетворенная улыбка князя, с которой он встретил ее, подтвердила это.

– Я думаю, – сказал он, – что сегодня вечером вы одержите еще одну победу, может быть, самую значительную для вас!

В самом деле, голос Марианны пользовался невероятным успехом у салонных льстецов, являвшимся для нее только предвестником настоящего успеха, на который она рассчитывала на сцене театра. И она была достаточно умна, чтобы понимать, что это только салонный успех с достаточно эфемерными лаврами. Впрочем, с некоторых пор она испытывала меньше доверия к нему, и ее пыл к занятиям заметно остыл. Больше всего в этом был повинен черный фиакр, неотвязно следовавший за нею повсюду, как зловещее предзнаменование. Иногда ей хотелось пойти пешком, чтобы проверить, пойдет ли кто-нибудь за нею, но она не решалась из-за необъяснимого страха. В одном из рапортов она сообщила о фиакре, но Фуше никак не прореагировал. И Марианна не знала, как быть дальше… Князь тем более ничего ей об этом не говорил. Да и как он мог знать? Она решила в понедельник отправиться к Фуше.

Со времени встречи с Язоном Бофором прошло уже восемь дней, и Марианне, несмотря на решительное желание забыть его, еще не удалось добиться этого. Когда она вспоминала американца, ее охватывало такое множество сложных чувств, что она не могла разобраться в них. Преобладали гнев и злоба, тем более горькие, что ей иногда хотелось согласиться на его предложение. Она была еще слишком юной, чтобы потерять чувствительность к магии некоторых слов! Язон пробудил в ней желание к этой неведомой жизни, легкий набросок которой он сделал для нее, свободной жизни в мире совершенно новом, полном света и тепла. Возможно, он был искренним, когда говорил о том, что хочет частично возместить нанесенный ущерб? И когда такая мысль приходила ей в голову, Марианна готова была бежать к нему. Как-то утром, когда она исполняла поручения княгини, она даже попросила кучера проехать по улице Серутти. Она увидела под 27-м номером отель Империи, красивый дом, перед которым стояло много карет, и у нее возникло желание остановиться, сойти и позвать этого странного человека, ненавистного и вместе с тем притягательного.

Но тут другая мысль пришла ей в голову. Почему она верит словам Бофора? Он ограбил ее, он посмел торговать ее любовью и целомудрием. Кто поручится, что во время плавания он не нарушит слова и не предъявит постыдные права, которые он якобы имеет на нее? Тем более когда они будут вместе на краю света! Ибо, наконец, какой был ему смысл спасать ее и для чего? Не была ли воображаемая опасность, зажегшая тревожный огонь в его глазах, просто выдумкой, чтобы заманить ее в ловушку? Этим утром Марианна получила записку без подписи.

«Я пробуду здесь еще неделю. После этого, чтобы найти меня, вам нужно будет обратиться к моему другу Патерсону, американскому консулу в Нанте! Не раздумывайте, умоляю вас, и уезжайте со мной. Время не ждет!»

Марианна удовольствовалась тем, что пожала плечами и бросила записку в камин. Сегодня у нее не было желания довериться Язону Бофору.