Йоханна была одета в широкие джинсы, черный свитер с высоким горлом; на ногах было что-то среднее между туфлями и ботинками. И пока мы стояли рядом, я не мог отказать себе в удовольствии вдыхать аромат ее волос, чувствовать тепло ее тела и притяжение этих замечательных, излучающих свет сине-зеленых глаз.

Я взял последнюю книгу, раскрыл ее и прочитал стихотворение. Закончив, я посмотрел на нее. Девушка не была так впечатлена, как мне хотелось бы.

— Я не знаю, — проговорила она.

— Прочитать что-нибудь еще?

— Да, пожалуйста.

Я прочитал еще стихотворение.

— Похоже, вы знаете его наизусть, — заметила девушка. — Вы читаете не заглядывая в книгу.

Она взяла книгу из моих рук, раскрыла ее и, увидев мое фото на титульном листе, подняла на меня взгляд.

— Очень умно, — проговорила она с улыбкой.

13

Я постоял некоторое время в переулке, глядя, как задние огни машины Хамида тают в тумане.

За время короткого пути от вокзала до Темппелиаукио я успел обдумать те прочные узы, что накрепко связали всех нас вместе. Йоханна, Паси Таркиайнен, Ласси Утела, Лаура Вуола, Харри Яатинен и я. Даже госпожа Бонсдорф и Хамид. Не говоря уже об Ахти с Эллиной. Мы бежим тяжело дыша, выбиваясь из сил и жалуясь, каждый в своем направлении, но чем дальше мы бежим, тем ближе становимся друг к другу.

Эллина открыла дверь. Она поздоровалась со мной с теплой улыбкой, умудряясь при этом смотреть почти вопросительным взглядом мне в лицо. Я успел поймать и свой собственный взгляд в зеркале в прихожей и понять его смысл. Мои глаза сверкали так, будто я был зол или даже вне себя от гнева. Мне не хотелось объяснять ей причину этого, вряд ли у меня получилось бы. По крайней мере, не сейчас. Я сказал ей, что хочу поговорить с Ахти.

— Ахти спит.

— Разбуди его.

— Не поняла?

— Разбуди его.

Эллина изумленно посмотрела на меня, потом изумление сменилось явным раздражением. Наконец она смирилась с моей просьбой и, качая головой, отправилась в спальню.

Все в гостиной было мне давно знакомо. Я знал содержимое книжного шкафа Ахти и Эллины наизусть. Книги и то, в каком порядке они стояли, запечатлелось в моей памяти за те десятки раз, когда мы все вместе сидели в этой комнате. Мне не нужно было дотрагиваться до черного кресла перед шкафом, чтобы помнить, какое оно мягкое и обволакивающее. Я помнил, каким ярким был торшер рядом с креслом. Как-то вечером, плавно перешедшим в ночь, мы сидели при свечах, и многочисленные старинные подсвечники отсвечивали темно-коричневой бронзой по другую сторону кресла, на котором, как обычно, лежала книга.

Пусть комната и была мне знакома, я смотрел на все это как в первый раз, одновременно прислушиваясь к шуму в спальне.

Я подумал, что по-настоящему нас удивляют те вещи, которые мы считаем давно и хорошо знакомыми, а потом вдруг выясняется, что мы заблуждались.

— Он подойдет через минуту, — сказала Эллина, появившись позади меня.

— Спасибо.

— Я не понимаю…

Мы сели на противоположные концы дивана, оставив между собой посередине диванную подушку как пограничный знак.

— Ты сегодня сам не свой.

Я ничего не ответил, все еще думая о своем.

— Тапани, — тихо проговорила Эллина, склонившись в мою сторону, — ты, наверное, неправильно понял все то, что я тебе рассказала. О том, что случилось. О Паси Таркиайнене.

— Думаю, я все понял прекрасно.

Она поколебалась.

— Надеюсь, ты не собираешься все рассказать Ахти.

Я посмотрел на нее и уже собирался сказать, что в этом нет необходимости, когда в комнату вошел Ахти.

— Тапани, привет.

Ахти выглядел так, будто за последние сутки потерял в весе несколько килограммов. Он даже будто стал ниже ростом, даже его фигура стала другой. Я знал, что это невозможно, но таково было мое впечатление, когда я смотрел на него, одетого в тренировочные штаны и шерстяной свитер, в толстых спортивных носках на ногах.

Ахти осмотрелся и направился к креслу. Эллина отодвинулась на край дивана. Ахти сел в кресло и обратился ко мне:

— Эллина сказала, что ты хотел о чем-то со мной поговорить.

Я быстро посмотрел на Эллину, потом на Ахти.

— Я не говорил, что хотел о чем-то с тобой поговорить. Я просто попросил ее разбудить тебя.

Ахти сунул руки под свитер и облокотился головой на спинку кресла. Может быть, он пытался и здесь играть роль адвоката, насколько позволяла обстановка и его небрежный наряд.

— Ты сейчас не похож на себя, — сообщил он.

— А каким я бываю обычно? — переспросил я. — Я разговариваю дружеским тоном? Говорю, как кто-то, кто ничего вокруг не замечает? Как кто-то, кто верит всему тому, о чем ему говорят?

Ахти быстро посмотрел на Эллину.

— Сейчас настали трудные времена для нас обоих. Меня укусила крыса, и это перечеркнуло все наши планы. Уверен, что Эллина сообщила тебе, что мы остаемся в Хельсинки.

— Да.

— Прошлой ночью у меня была высокая температура, и мне до сих пор немного не по себе. К тому же я смертельно устал. Если мы что-то можем сделать для вас с Йоханной, мы готовы сделать это. Но никому не будет лучше от того, что ты приходишь сюда, ведешь себя грубо и задираешь Эллину. Наша дружба не дает тебе такого права. Особенно в такие времена, как сейчас.

Я снова перевел взгляд на Эллину. Она сейчас сидела на диване так далеко от меня, насколько позволяли его размеры, положив одну ногу на сиденье.

— Я не пытался задирать Эллину, — возразил я. — Но если так получилось, пусть ненамеренно, прошу извинить меня за это. Что касается того, что может значить дружба в такие времена, полностью с тобой согласен. Но меня немного удивило другое.

Ахти положил ногу на ногу и слегка отклонился влево. Его рука лежала на подлокотнике, подбородок был поднят. В других обстоятельствах эта поза должна была демонстрировать жизненный опыт и тайное превосходство. Но человека делает одежда, особенно если этот человек адвокат. Тренировочные штаны и хлопчатобумажные носки мало гармонируют с попыткой выразить таким образом чувство собственного достоинства.

— Когда исчезла Йоханна, — я посмотрел на часы, — примерно сорок восемь часов назад, я был в панике, как, наверное, любой муж на моем месте. И поскольку у меня нет родственников, я обратился к друзьям. Я пришел сюда. Вы готовились к отъезду. Именно в тот момент. Какое, черт возьми, неудачное совпадение. А когда я рассказал, зачем пришел, Ахти сразу же согласился продать мне пистолет. Обычно ты всегда и во всем педантичен, в особенности если дело касается закона и оружия. Но мне не пришлось дважды просить тебя. При этом я не переставал удивляться, почему наши самые близкие друзья не сообщили нам, что собираются уехать из города.