Покинув зал суда, Дэвид уделил внимание трем репортерам и терпеливо ответил на их вопросы. Закончив с ними, он поехал в квартиру Сои и Луин, где встретился со своими тремя бирманскими клиентами и сообщил им, что вскоре они получат чеки на 40 000 долларов каждый. В ходе перевода суть его сообщения несколько размылась, и Сои пришлось повторять все несколько раз, чтобы бирманцы поверили. Они смеялись и думали, что это шутка, но Дэвид не смеялся вместе с ними. Осознав, что все это правда, двое из трех заплакали. Третий был слишком потрясен. Дэвид пытался подчеркнуть, что они заработали эти деньги непосильным трудом, но и это перевели не вполне адекватно.
Дэвид не торопился. Он провел вдали от своей новорожденной дочери целых шесть часов — для него это был рекорд, но ведь она не собиралась никуда уходить. Он потягивал чай из крошечной чашечки, болтал с клиентами и светился от радости, доставленной ему его первой крупной победой. Дэвид взялся за дело, от которого отказалось бы большинство юристов. Его клиенты храбро вышли из тени нелегальной иммиграции, чтобы сразиться с несправедливостью, а уговорил их именно Дэвид. Три маленьких парнишки, за тысячи миль от дома попавшие в лапы огромной компании, имеющей множество могущественных друзей, которых ничто не удерживало от того, чтобы совершить еще большие злоупотребления, кроме молодого юриста и суда. Справедливость, несмотря на все ее недостатки и двусмысленность, восторжествовала самым впечатляющим образом.
Дэвид шел в офис, переполненный гордостью и ощущением успеха. Он надеялся впредь одержать еще много впечатляющих побед, но эта всегда будет занимать особое место. Никогда за все пять лет работы в крупной фирме Дэвид так не гордился тем, что он юрист.
В этот поздний час офис был пуст. Уолли уехал в отпуск, хотя периодически справлялся, как обстоят дела по крейоксу. Оскар на пару дней отлучился, и даже Рошель не знала, где он. Дэвид проверил сообщения на автоответчике и почту, пару минут походил вокруг стола, потом заскучал. Когда он запирал входную дверь, у здания остановилась патрульная машина. Друзья Оскара приглядывали за этим местом. Дэвид помахал двум полицейским и отправился домой.
Едва успев вернуться после долгих выходных в честь Дня труда, Уолли написал своей клиентке Айрис Клопек:
Дорогая Айрис!
Как вам известно, суд назначен на следующий месяц — на 17 октября, если быть точным, но об этом не стоит беспокоиться. За последний месяц я только и занимался тем, что проводил переговоры с юристами «Веррик», и мы добились весьма внушительной компенсации. Компания уже почти готова предложить сумму около 2 миллионов в качестве компенсации за преждевременную смерть вашего супруга Перси. Пока это неофициальное предложение, но мы ожидаем, что в ближайшие 15 дней получим письменное уведомление. Я знаю, что эта сумма значительно превышает 1 миллион, который я вам обещал, тем не менее мне нужно заручиться вашим согласием, что вы готовы принять это предложение, когда оно будет сделано официально. Я очень горжусь нашей маленькой «фирмой-бутиком». Мы подобны Давиду, сражавшемуся с Голиафом, и пока побеждаем.
Пожалуйста, подпишите приложенную форму; это уполномочит меня согласиться на заключение мирового соглашения. Отправьте эту форму по почте назад.
Искренне ваш,
Уоллис Т. Фигг, адвокат и поверенный в суде.
Он разослал подобные письма семи другим клиентам своего чудесного пула дел со смертельным исходом, а закончив, откинулся на спинку крутящегося кресла, положил разутые ноги на стол и опять задумался о деньгах. Однако его мечтания были прерваны сообщением Рошель:
— Опять звонит эта женщина. Пожалуйста, поговорите с ней. Она с ума меня сводит.
— Ладно, — ответил Уолли и уставился на телефон. Диана просто так не уйдет. На пути домой с озера Мичиган он затеял ссору и даже настолько раздул ее, что они начали оскорблять друг друга. В пылу битвы он объявил, что между ними все кончено, и два дня они не разговаривали. Потом Диана явилась к нему домой пьяная. Он уступил и разрешил ей поспать на диване. Ее вид взывал к сожалению и даже сочувствию, но при этом она каждые пять минут предлагала ему пуститься в какое-нибудь сексуальное приключение. Пока Уолли отказывался. Теперь Диана звонила постоянно и несколько раз приходила в офис. Но Уолли был настроен решительно. Ему стало очевидно, что его денег от крейокса не хватит и на три месяца, если рядом будет Диана.
Он взял трубку:
— Привет!
Она уже рыдала.
Ветреный холодный понедельник надолго запомнят в «Зелл энд Поттер» как Кровавый день труда. У них никто не отдыхал, они были профессионалы, а не труженики, но это не имело значения. Праздниками часто пренебрегали, как и выходными. Вход в здание открывали с утра, и к 8.00 коридоры уже кишели юристами, преследовавшими самые разные нехорошие лекарства и компании, которые их производили.
Иногда такое преследование не приносило никакой выгоды. Погоня вела в никуда. Колодец оставался сухим.
Первая бомба взорвалась в 9.00, когда доктор Джулиан Шмитцер, директор фирмы по медицинским исследованиям, настоял на встрече с Джерри Алисандросом, который очень спешил, но отказать не мог, особенно когда секретарь Шмитцера назвала дело срочным.
Доктор Шмитцер сделал головокружительную карьеру как кардиолог и исследователь в клинике «Майо» в Рочестере, штат Миннесота, а потом с больной женой направился в южную Флориду в поисках солнца. Проведя там пару месяцев, он заскучал. Случайно познакомился с Джерри Алисандросом. За первой встречей последовала вторая, и последние пять лет доктор Шмитцер курировал медицинские исследования в фирме, получая зарплату в размере одного миллиона долларов в год. И это было совершенно неудивительно, ибо прежде он строил свою карьеру на том, что постоянно писал обо всех пороках крупных фармацевтических компаний.
В юридической фирме среди сверхагрессивных юристов доктор Шмитцер был человеком, перед которым благоговели все. Никто не подвергал сомнению его исследования или его мнение, и его работа ценилась гораздо выше, чем деньги, которые он за нее получал.
— У нас проблема с крейоксом, — сказал он, едва появившись в огромном кабинете Джерри.
Глубоко вздохнув, Джерри отозвался:
— Я слушаю.
— Последние полгода мы изучали исследования Макфаддена, и я пришел к выводу, что они содержат ряд недостатков. Нет надежных статистических данных, подтверждающих, что употребление препарата способствует увеличению риска инсульта и сердечного приступа. Откровенно говоря, Макфадден наспех состряпал отчет. Он отличный доктор и ученый, но, убежденный в том, что лекарство опасно, притянул за уши результаты обследований, поэтому они соответствуют выводам. Люди, принимающие это лекарство, сталкиваются с массой других проблем: ожирение, диабет, повышенное кровяное давление, атеросклероз и так далее. У многих слабое здоровье, так что повышенный уровень холестерина вполне закономерен. Разумеется, они принимают горсть таблеток по несколько раз в день, и крейокс — лишь одна из них, пока же нам не удалось установить, что происходит при сочетании всех этих лекарств. С точки зрения статистики, возможно, и я подчеркиваю это слово, возникновение сердечного приступа у людей, принимающих крейокс, чуть выше, а возможно, и нет. Макфадден осмотрел три тысячи больных за два года — небольшой пул, по моему мнению, — и обнаружил, что вероятность возникновения инсульта и сердечного приступа повышается только на девять процентов.