— Может быть, и ничего, — продолжал я, не обращая внимания на ее слова. — Но, по крайней мере, я пытаюсь что-то делать.
— А что с вашей женой? Она от вас действительно ушла?
— Вас это не касается, — резко ответил я.
Конни немного поколебалась, потом все же сказала:
— Вы позволите мне спросить еще кое о чем?
— Ну, я так понимаю, выбора у меня нет — разве что всунуть вам в рот кляп.
— Вы нашли сумочку Клэр?
— Нет.
— Ее противозачаточные таблетки, гигиенические тампоны?
— Почему вы об этом спрашиваете?
Но я уже понимал, к чему она клонит.
— Вы должны проверить, на месте ли они. Да, иногда трудно взглянуть правде в лицо, но самое простое объяснение часто оказывается правильным. Если женщина уезжает из семейного дома и забирает с собой свои принадлежности для интимной гигиены, значит, она все обдумала заранее. Даже если на первый взгляд это выглядит обычной взбалмошностью. На самом деле она уже давно все решила и приготовилась. Так обычно и случается.
Конни помолчала, потом прибавила:
— Извините, Пол. Может быть, я ошибаюсь. Конечно, могут быть и другие объяснения…
— Ладно уж, Конни, договаривайте.
Должно быть, о моем внутреннем состоянии легко было догадаться по лицу, потому что Конни отвела взгляд. Но все же спросила:
— А вы не думали о том, что у Клэр просто мог появиться другой человек?
Вернувшись домой, я почувствовал: что-то не так.
Такое ощущение, что за время моего отсутствия в доме побывал посторонний.
Я медленно обошел все комнаты, ощупывая предметы, перебирая все мелочи, с которыми обычно сталкиваешься в повседневности, но все как будто осталось без изменений. Впрочем, мне не удавалось сосредоточиться: я никак не мог забыть недавний разговор с Конни. Неожиданно я споткнулся о плюшевого динозавра Билли — мой сын всегда бросает игрушки где попало — и чуть не упал. Я прислонился спиной к стене и несколько секунд не двигался.
Под веками чувствовалось жжение — глаза словно воспалились от невыносимого зрелища: Клэр, тайно сбегающая из дома с другим мужчиной… Я несколько раз глубоко вдохнул и поморгал глазами, чтобы увлажнить их и ослабить жжение.
Потом снова проверил автоответчик. Сообщений нет. Я под разными предлогами позвонил нескольким нашим знакомым, пытаясь узнать у них что-нибудь о Клэр. Безрезультатно. Потом — уже в сотый раз — проверил электронную почту, но, кроме предложений по увеличению пениса, продаже виагры по выгодной цене и просьб о финансовой помощи от каких-то сыновей бывших африканских министров (с обещанием вернуть сумму пожертвования плюс сказочные проценты), там ничего не было.
Я выключил компьютер и спустился вниз. Из головы у меня не шло неожиданное известие о том, что Клэр пропускает свои уроки танцев. Директриса клуба сказала, что такое случалось уже много раз. Может быть, Клэр просто не хотела сообщать о том, что плохо себя чувствует, а на самом деле у нее… а вдруг начальная стадия рака? Или же все гораздо проще и у нее действительно связь с другим мужчиной, вот уже два месяца?..
Я вошел в кухню. Красный мобильник по-прежнему лежал на кухонном столе, там, где я оставил его перед отъездом. Я не отрываясь смотрел на него, словно на печать, оставленную на моей двери ангелом с черными крыльями, в длинном темном плаще.
Когда час спустя приехал Кэм, я неподвижно стоял все на том же месте, не сдвинувшись ни на дюйм.
— Почему ты мне не рассказал все с самого начала?!
Кэм был в ярости. Наверно, он прошел в общей сложности километр, пересекая комнату в разных направлениях, с бутылкой минералки в руке, пока наконец не рухнул на диван.
— Хочешь глоточек? — неожиданно спросил он, протягивая мне бутылку. — Это «Ого». В тридцать пять раз больше кислорода, чем в классической минеральной воде. Улучшает дыхательную систему и способность концентрации. Популярный сорт.
— Нет, спасибо. Я не выспался, так что мне лучше кофе. На твою долю сварить?
Он кивнул, слегка разочарованный. Я занялся кофе, потом вернулся к нему с двумя чашками.
Кэмерон запустил в волосы пятерню, таким нехитрым способом зачесывая их назад. Его форменная рубашка была измята, на синих брюках виднелись расплывчатые следы высохшей соленой воды. Ведь день он патрулировал на морском катере побережье Эверглейд до самого острова Сан-Марко. Туристы собирали ракушки, шлялись черт знает где и постоянно норовили чуть ли не по уши увязнуть во влажном песке во время отлива. Мобильная связь с Неаполем была плохая, поэтому Кэмерон получил мое сообщение, только когда вернулся в город, но сразу же прыгнул в машину и примчался ко мне — с такой скоростью, что, как мне показалось, еще чуть-чуть — и въехал бы прямо в гостиную.
Ему не понадобилось и двух минут, чтобы расколоть меня, заставив выложить всю историю целиком. Сначала я бормотал и запинался, но постепенно начал излагать события все более связно: Кош, мобильник, фотографии, угрозы, исчезновение Клэр и Билли, крысы. Я даже упомянул о своей неудачной попытке поговорить с отцом.
— А как ты думаешь, Кош имеет отношение к исчезновению Билли и Клэр? — в свою очередь спросил я.
— Нет, — с абсолютной уверенностью ответил Кэмерон.
Мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы не броситься ему не шею.
— Но как ты можешь знать наверняка?
— Иначе он уже сообщил бы тебе об этом. Люди вроде него не довольствуются запугиваниями. Они присылают тебе чью-то голову в коробке или отрезанные пальцы в бокале.
Я вздрогнул, чувствуя ужас и гнев одновременно.
— Почему ты тогда привез его ко мне в клинику? Ты ведь знал, что это опасный тип!
— У меня были на то причины.
— Черт, но ты хотя бы должен был меня предупредить!..
— Да раскрой глаза! — внезапно вскричал Кэмерон, вскакивая с места. — В каком мире ты живешь? Может быть, ты думаешь, что все твои клиенты заслуживают лечения? Ты никогда не сомневался насчет некоторых из них? Не спрашивал себя, не являются ли они подлецами и преступниками, которые если чего и заслуживают, так это пули в голову?
Конечно, иногда я об этом думал, но всякий раз ставил в сознании некий заградительный барьер. Я говорил себе: не мое дело судить людей, я не должен интересоваться подобными вещами. Первое правило, которое я усвоил на медицинском факультете, заключалось в том, чтобы не принимать все слишком близко к сердцу. Это основа всего — и медицинского юмора, и медицинского запредельного цинизма, так часто шокирующего непривычных к этому людей.
Установить дистанцию и сохранять ее — это умение, которым рано или поздно овладевают все люди моей профессии.