— Да, понимаю.
— Хорошо. Тогда отправляемся спать. Завтра приблизит нас на один день к счастливому союзу, после чего ты, слава Богу, будешь принадлежать Честертону, а я смогу вернуться домой.
Неужели он с такой легкостью готов избавиться от нее? Да, конечно. И матушка, похоже, тоже. Женщина задумалась над словами Энтони, затем устало улыбнулась и похлопала Пенелопу по руке.
— Да, уже становится поздно. Ты скоро станешь замужней женщиной, так что нет нужды бубнить о моих тревогах.
Как ни странно, но Пенелопа почувствовала себя брошенной, когда они ушли и, закрыв за собой дверь, оставили ее одну. Она присела на край кровати и попыталась осознать то, что произошло этим вечером.
Итак, все распланировано, да? Она позволила лорду Гарри большие вольности — восхитительные, удивительные вольности, которые изменили ее, — и он согласился на ней жениться. В течение недели!
Мог ли он серьезно на это согласиться? Вряд ли. С другой стороны, он был джентльмен и не мог не сознавать, чем чревато их поведение для ее репутации. Может, это совесть не позволила ему не уступить требованиям Энтони?
Возможно ли, чтобы он хотел пройти через это? И вправду жениться на ней? Внутри у Пенелопы все затрепетало, будто пойманные мышки рвались из клетки на свободу. Появилась вероятность, хоть и слабая, что их фиктивная помолвка может стать реальной!
Пойманные мышки еще отчаяннее стали рваться наружу. Лорд Гарри согласился на ней жениться!
Возможно, он не находил ее такой уж неприятной? И идея провести с ней рядом жизнь, может, не казалась ему столь недопустимой, как она предполагала. Может, он даже хотел этого.
Господи, отчаянный трепет внутри исходил вовсе не от мечущихся мышек, рвущихся наружу, а от взволнованно бьющегося сердца, потому что сама она не находила эту идею столь отталкивающей, как ожидала. Простая мысль быть себе хозяйкой и иметь полное право позволять лорду Гарри делать с ней все, что он хочет, — снова и снова! — вовсе не казалась ей отталкивающей. Но напротив — вполне привлекательной. Господи, она даже могла допустить, что немного — самую малость — влюблена в него!
Этого Пенелопа ожидала меньше всего. Было ли это так на самом деле? Могла ли она, нарочно выбрав самого неподходящего мужчину во всей Англии, влюбиться в него? От этой мысли у нее перехватило дыхание.
Чтобы успокоиться, она прижала руку к груди в поисках знакомого скарабея. Но, странно, не нашла его на месте. Пенелопа не помнила, чтобы снимала его сегодня.
Она подошла к туалетному столику, где лежали вынутые из прически заколки и украшения, но скарабея среди них не обнаружила. Быстро выдвинув ящик, Пенелопа открыла крышку маленькой шкатулки, где обычно хранила амулет. Пусто.
Нет, она не снимала скарабея. Но он пропал! Где могла она потерять его? В карете? Но никаких воспоминаний о нем на пути домой ее память не хранила. Может, потеряла его раньше? Может, потеряла сразу, как только приехала на бал и сняла накидку?
Нет, он был у нее на балу. Она вспомнила, как лорд смотрел на амулет. И спрашивал о нем, и мистер Маркленд тоже. Да, он был на ней на балу, пока они с лордом Гарри…
Боже! Должно быть, он упал, когда они… уединились в дальней комнате. Да, руки лорда Гарри были на ней повсюду. Должно быть, он нечаянно расстегнул застежку, и скарабей упал.
Но куда он упал? Между их разгоряченными телами оставалось не так уж много свободного пространства. И застежка, которую она поставила на ожерелье, отличалась надежностью. Потерять украшение нечаянно она не могла. Пенелопа была абсолютно в этом уверена. Кто-то должен был специально расстегнуть замочек, чтобы снять цепочку.
Досадные мыши в животе возобновили возню, только теперь не пытались выбраться наружу, но устроили бунт. Ее сердце яростно стучало, и не хватало воздуха. В голове роилось слишком много беспокойных мыслей.
Лорд Гарри постоянно интересовался скарабеем. Он особенно разволновался, когда на амулет обратил внимание мистер Маркленд. Но мог ли он взять его? Украсть?
Эта мысль, хоть и была ненавистна, не оставляла Пенелопу. Лорд Гарри спросил ее о скарабее, потом увел ее в такое место, где мог незаметно снять украшение с ее шеи. Господи, но сегодня он мог снять с нее все, что угодно, если бы только захотел.
Но не захотел, верно? От его ласк и поцелуев она забыла обо всем на свете и всецело находилась в его распоряжении. В том состоянии, до которого он ее довел, лорд Гарри мог сделать с ней бог весть что, а она бы еще и благодарила его за это. Все же он не стал, все же воздержался от продолжения.
Да, лорд Гарри остановился до того, как появились Энтони с матушкой. До этого момента она не спрашивала себя почему. Но теперь поняла.
Он соблазнил ее, чтобы получить то, что хотел, но не ее саму, а ее скарабея. И как только получил, остановился. О, теперь она сожалела, что Энтони не вызвал негодяя на дуэль. И не убил.
Он воспользовался ею не потому, что потерял голову или увлекся, а потому, что хотел не ее, а скарабея. Он и украшение леди Берлингтон разглядывал. Вот мерзкая, гнусная тварь! Надо же, а она чуть не поддалась минутной слабости и не изменила своего решения не выходить замуж и уехать в Египет. Какая же она дура!
Но Энтони сказал, что лорд Гарри согласился на женитьбу. Что это ему даст? Или он думает, что у нее полно скарабеев, которые он сможет воровать изо дня в день? Что же, его ждет разочарование.
Но нет, разумнее предположить, что он не намерен на ней жениться. Скорее всего согласился на условия Энтони, чтобы избежать сегодня досадного конфликта. Наверняка сейчас он первым делом отправится в ломбард, чтобы продать драгоценного жука и исчезнуть, как только получит деньги. Разве Мария не говорила ей, что в силу пресыщенности его влекут лишь дальние страны да экзотические женщины? А в ней ничего экзотического для него не было.
Значит, матушка в конечном счете права. Такие не женятся. Он вор. Он забрал шикарный экипаж Энтони и ее красивого скарабея.
Слава Богу, она всего лишь вообразила, что влюбилась в лорда Гарри. Как было бы ужасно, если бы на самом деле отдала свое сердце такому негодяю. Если бы она и вправду была влюблена в него, то невозможно сказать, какой несчастной чувствовала бы себя сейчас и как долго не спала бы, проливая слезы.
На самом деле Пенелопа была вполне горда собой. Когда ушла горничная, помогавшая ей переодеться, она погасила лампу, забралась под одеяло и заплакала, успокаивая себя тем, что оплакивает потерю скарабея.
Гаррис Честертон не стоил ее печали, хотя делал с ней то, чего не делал ни один мужчина на свете. И вряд ли будет.
Причин для тревоги у него было теперь более чем достаточно. Похищение человека, грабеж, предательство, женитьба… Над его жизнью навис неминуемый рок. Вдобавок ко всему часы говорили ему, что пора на встречу с леди Берлингтон. Это страшило больше всего.