Стыдно, но, глядя на него, она думала о том, что он… девственник. Как он мог остаться невинным? Он такой мужественный — настоящий самец!
Исидора почувствовала, что ее лицо заливает краска.
— Или, может, вы сердитесь на меня за то, что я не знаком с интимной стороной жизни супругов?
— Нет! — ответила она, отворачиваясь к окну. — Смотрите, Козуэй, мы проезжаем Сомерсет-Хаус. Если вы повернете голову, то сможете увидеть лоджию на южной террасе. Она только что сооружена… «Судебные инны» совсем рядом.
Прошел почти час, прежде чем они вернулись в карету. Исидора была абсолютно шокирована.
— Просто не могу в это поверить! — воскликнула она. — Наш брак должны были без проблем аннулировать на том основании, что он так и не состоялся. Уверена, что мне об этом за последние несколько лет говорили тысячу раз.
Козуэй приподнял брови.
— Я понятия не имел о том, что кого-то может до такой степени интересовать то, что происходит у нас в спальне, — заметил Симеон.
— Козуэй, — нетерпеливо заговорила Исидора, — мне уже двадцать три года. Я много лет ездила по Европе. Люди, которым и в голову не приходило заглянуть в справочник «Дебретт», всегда считали, что мы с вами всего лишь обручены, и я не разубеждала их. Даже Джемма, одна из моих ближайших подруг, тоже некоторое время была того же мнения. Я чувствовала себя менее униженной, когда люди придерживались такого мнения.
— Но…
— Однако есть на свете немало людей, который зачитываются справочником «Дебретт», как Библией, и уж им-то было известно о браке по доверенности, — горячо продолжала она. — И они наверняка наводили справки о том, когда вы вернетесь. Мне много раз намекали о том, что наш брак можно считать несостоявшимся. Я знаю, что и Вильерс что-то говорил об этом. И вот теперь выясняется, что это не так!
— Извините меня, — пробормотал Симеон. — Даже если бы это было законно, мне пришлось бы пройти тест на мою неспособность. Я бы этого не перенес.
Исидора заставила себя произнести эти слова вслух, потому что должна была знать на них ответ:
— Вы в этом уверены?
— Да.
— Правда уверены?
— Абсолютно. Так вы об этом беспокоитесь?
— Я не беспокоюсь!
— Потому что я мог бы показать вам.
Ее глаза округлились.
— Что показать? — спросила она.
Лукаво улыбнувшись Симеон принялся расстегивать свое пальто.
— Я мог бы показать вам…
— Не надо! — закричала она.
— Признаюсь, мне довольно трудно находиться рядом с вами, — промолвил Симеон, который, к большому облегчению Исидоры, откинулся назад и привел пальто в порядок.
Как ни странно, она почувствовала себя обиженной, задетой. Конечно, ему очень хочется аннулировать брак, но при этом ни к чему вести себя с ней так грубо.
— Судя по тому, что сказал поверенный, существуют другие способы добиться аннулирования брака, — сдержанным тоном произнесла она. — Так что можете не оставлять мечту о покорной маленькой наседке.
— Наседке? — переспросил он. — Не слишком-то доброе слово, Исидора… Но я имел в виду не аннулирование брака, а состояние собственного петушка.
Исидора охнула.
— Да вы…
— Или я не должен употреблять это слово в присутствии леди? — спросил он, не сводя с нее масленого взгляда смеющихся глаз.
— Нет! — наконец нашла в себе силы сказать Исидора. — Да оно звучит, как… как…
— Ш-ш-ш, Исидора! У меня есть странное чувство, что вы с моей матерью очень похожи. Но как такое может быть? В конце концов, это же я спас вас, увезя с одной из вечеринок у Стрейнджа, о которых ходят такие дурные слухи, разве не так? Даже я слышал о том, что обстановка там как в борделе. И вот вы относитесь к старому доброму англосаксонскому словцу, как к…
— Не надо! — перебила его Исидора.
— Неужто вы хотите сказать мне, что слова, подобные этому, не звучали в столовой Стрейнджа?
— Я старалась не прислушиваться к разговорам, в которых употреблялись такие слова, — заявила Исидора.
— Правда? — Неожиданно он наклонился вперед. — Что ж, Исидора, тогда я попробую, не используя непристойных слов, заверить вас, что в вашем присутствии одна часть моего тела настойчиво требует внимания.
Исидора почувствовала, что ее щеки запылали еще ярче. А ей всегда казалось, что с красными щеками она выглядит хуже некуда.
— Как вы можете говорить мне такое?
— Вы ставите под сомнение мои мужские способности, — сказал он. — Я не могу допустить, чтобы вы считали меня увядшим цветком.
— Но как… — начала было Исидора, однако замолчала на полуслове.
— Откуда мне это известно? — помог ей Симеон, лицо которого буквально засияло от возбуждения. — Исидора, в самом деле, я должен показать вам.
— Нет!
Он расхохотался.
— Представить не могу вас в доме Стрейнджа! Даже за те полчаса, что я провел там, мне умудрились рассказать абсолютно неприличную историю о епископе. И о его митре.
Исидора поежилась.
— Там было отвратительно, — заметила она.
— Но что же вы в таком случае там делали?
Она глубоко вздохнула.
— Разумеется, я отправилась туда, чтобы вынудить вас вернуться домой, — ответила она.
— Так говорила и моя мать.
— Она была права. Я дошла до той точки, когда мне казалось, что либо вы вернетесь домой, либо…
— Либо — что?
Исидора неожиданно для себя поняла, как отплатить ему за то, что он рвался показать ей свое мужское достоинство. Наклонившись к Симеону, она похлопала его по руке.
— Джемма как-то раз сказала мне, что жена обязана родить наследника, даже если ее муж не в состоянии зачать его, — промолвила она. — Ну и поскольку ничто не говорило о вашем желании вернуться из Африки, я пришла к выводу, что пора мне взяться за поиски подходящих возможностей.
Выражение удовольствия мгновенно погасло на его лице.
— Вы собирались родить для меня наследника? — изумленно спросил он.
Она пожала плечами.
— Кстати, Козуэй, если в нашу первую брачную ночь все пойдет не так, как надо, — ну, это в том случае, если мы останемся супругами, — я попрошу вас не тревожиться. Я всегда смогу…
— Вы никогда не замените меня каким-то другим мужчиной! Понятия не имею, откуда вам в голову пришла эта нелепая мысль о том, что я сам не могу зачать ребенка!
— Никто из нас не знает, в чем правда, — заметила она. Исидора играла с огнем, и это доставляло ей большое удовольствие.