Роберта снова кивнула.
– Значит, ни о каком обольщении не может быть и речи, – продолжал Деймон. – Только ведь вы не знаете, как приступить к делу, верно? Вас когда-нибудь целовали?
– В общем, да, – призналась она, наслаждаясь легким удивлением в его глазах. – Пусть я до сегодняшнего дня ни разу не видела совокупляющихся пар, зато меня вполне определенно целовали.
– А вы? Вы кого-нибудь целовали?
– Конечно, – заверила она, хотя, откровенно говоря, не совсем понимала, в чем разница.
Деймон поставил бокал на пол, рядом с диваном.
– Сейчас покажу, как целуются, – прошептал он, нежно касаясь губами ее губ.
– Вам не следует меня целовать, – наставительно заметила Роберта, чье сердце глухо забилось в груди. Но она сказала себе, что всему виной неприличие происходящего. – Вы мой кузен…
– Не совсем, – перебил он.
– Ну, вы знаете, что я имею в виду. И потом, я влюблена. Действительно влюблена! Вам следует это понять. Влюбленные леди не целуются с другими мужчинами!
– Вот как? – задумчиво пробормотал он. – Я встречал так мало истинно влюбленных, что совсем не усвоил этот урок.
– Но это чистая правда, – заверила Роберта, ощущая некоторое сожаление, потому что он выглядел безутешным. – Я не имею права вас целовать. Мне полагается целовать Вильерса.
– Он сделал предложение?
Зеленые глаза загорелись так ярко, что ослепленная Роберта заморгала.
– Еще нет. Мы только что встретились и один раз танцевали. – Она невольно улыбнулась. – Он будет приезжать в этот дом, чтобы играть в шахматы с Джеммой, и пообещал увидеться со мной тоже.
– Ха! Полагаю, вы слышали о двух матчах сразу?
– Конечно!
– Теперь моя сестрица добавит очередную, абсолютно непристойную, выходку к долгой и пестрой истории нашей семьи.
Роберта подумала, что со стороны Джеммы очень благородно заманить Вильерса в дом, но благоразумно промолчала.
– Теперь, когда я поцеловал вас, – продолжал Деймон, – почему бы вам не поцеловать меня в ответ? Вам следует научиться этому, если хотите поймать Вильерса. Он переспал с большинством лондонских дам.
– Хотите сказать, что мне необходима практика? – с подозрением уточнила она.
– Что-то в этом роде. А кто для этого подходит больше, чем член семьи?
Судя по лукавому взгляду, он просто искал предлога поцеловать ее. И ничего больше. Но в Деймоне не было ничего неприятного, да и попрактиковаться ей вовсе не мешает.
Поэтому она подалась вперед и прижалась губами к губам, подражая Деймону. В точности как сделал Ангус Пилфер в прошлом году, на проселочной дороге. И как сделал сын сквайра два года назад, на деревенских танцах.
– Это все, на что вы способны? – осведомился он, отстранившись.
Она воззрилась на него. Было во всем этом нечто опасное, но авантюрный дух уже овладел ею. И с Деймоном было легко, не то что с Вильерсом!
– Полагаю, вам не понравилось? – спросила она. – В таком случае, сэр, я полагаюсь на ваши способности наставника.
Его глаза снова сверкнули.
– Поцелуи – это только прелюдия. Не сомневаюсь, что та парочка, которую мы видели в гостиной, тоже начинала с поцелуев.
Перед глазами Роберты вновь предстала неприличная сцена.
Девушка вздрогнула.
– И оба наслаждались этими поцелуями, – продолжал он, – но хотели большего.
– Ну, – заявила Роберта, не желая выглядеть смирной маленькой девочкой, – это видела даже я.
– Кто мог бы подумать, что в лорде Гордоне столько пыла? – рассмеялся Деймон.
– Кто он?
– Истинный англичанин. Любитель виски и лошадей. Заметили, что у него парик сполз набок?
Роберта кивнула.
– Умный мужчина всегда снимает парик перед тем, как целоваться.
Она отчетливо сознавала, что окончательно лишилась разума. Постыдно потеряла голову.
Деймон швырнул парик на кресло, и волосы рассыпались по плечам: блестящие, словно высеченные из бронзы.
– Итак, целуйте! – скомандовал он.
Она снова подалась к нему, ощущая свежий, чистый запах. Не то что у других мужчин, с которыми она танцевала сегодня вечером. От них несло сиреневой пудрой для волос или, хуже того, потом.
Роберта коснулась губами его губ и отстранилась не сразу. Может, она делает что-то не так?
Но его губы вдруг стали мягкими, призывно шевельнулись, хотя она не просила ни о чем подобном и не понимала, что с ней творится. Однако сладость этого поцелуя окутала ее. Поэтому она поспешно отстранилась.
– Ну? Что вы об этом думаете? – спокойно спросил он, словно они не… словно она не…
Тысячи образов теснились в мозгу Роберты.
– Именно это вы назвали прелюдией? – спросила она, удивленная тем, как спокойно звучит ее голос.
– Совершенно верно, – весело согласился он, словно она была примерной ученицей, решившей сложную математическую задачу.
Большая ладонь легла на ее затылок.
– Давайте попробуем еще раз, хорошо? – прошептал он, наклоняя голову. Теперь Роберта закрыла глаза, наслаждаясь ароматом мужественности и вкусом его рта. Он неожиданно сжал ее в объятиях, завладел губами, и на этот раз все стало по-другому.
О нет, это не прелюдия… потому что он стал частью ее самой, он был в ней, он пил нектар ее губ, и все, все окрасилось в радужные тона…
Нужно немедленно прекратить все это. Ведь она влюблена в другого!
Но она почему-то откинулась на спинку дивана, а он прижал ее к себе и продолжал целовать. И эти поцелуи сводили с ума, как сладкая вишневка в середине лета: густая, пьянящая, кружившая голову.
Он продолжал целовать ее.
В душе росло странное беспокойство, между бедрами, казалось, плясали крошечные искорки, будто тепло, собравшееся внизу живота, когда она наблюдала сцену в гостиной, превращалось в нечто более постыдное и в то же время более опасное.
В помутившемся сознании все-таки всплыл один вопрос о природе поцелуев.
И тут словно поднялся занавес, до сих пор скрывавший истину: она поняла, что ее целуют и ей это нравится!
Поэтому она запустила пальцы в его шелковистые локоны, прильнула к нему еще теснее и ответила на поцелуй.
И все снова изменилось.
Его тело словно налилось тяжестью. Тяжестью и жаром. А она… там, где скопилось тепло, возникла странная боль.
Но тут он, наверное, подслушал ее мысли, потому что резко отстранился.