– А что по этому поводу сказала твоя гувернантка?
– А мы сегодня еще не виделись. Ты же знаешь, она опять влюблена.
– Нет, не знаю. И в кого же, можно узнать?
– Ну, довольно долго она была влюблена в тебя, папа, – пожала плечами дочь...
Джем озадаченно моргнул.
– В меня?!
– Наверное, она слишком часто ходит в театр. Вбила себе в голову, что в один прекрасный день у тебя откроются глаза, и ты предложишь ей руку и сердце, а у меня наконец-то будет мать. Но, в конце концов, она поняла, что ты вряд ли когда-нибудь посмотришь на нее другими глазами. Что ты ее вообще заметишь.
– Я замечаю ее, – сказал Джем.
– Ну, ты ведь не заметил, когда она вдруг исчезла из дома и пропадала целых десять дней!
– А почему ты мне не сказала, что ее не было дома целых десять дней?
– Решила, что каникулы мне не помешают, – с улыбкой сирены объяснила Юджиния. – Я бы потом тебе обязательно сказала, но тут она взяла да и вернулась. А сейчас мисс Уоррен влюблена в лакея.
– Что, безусловно, куда разумнее с ее стороны, чем влюбляться в меня, – кивнул Джем. – И в кого именно?
– В того, у которого такие кустистые брови, папа. – Юджиния, привстав на цыпочки, принялась разглядывать лежащий перед отцом чертеж какого-то строения.
Подхватив дочь, Джем усадил ее к себе на колени – длинные ноги девочки уже почти доставали до пола, но она по-прежнему оставалась легкой как перышко. Когда она была еще совсем маленькой, то выглядела такой хрупкой, косточки ее казались тонкими, как у птички, и он до смерти боялся сломать ей что-нибудь.
– А ты когда-нибудь влюблялся, папа? – спросила Юджиния, запрокинув голову на широкое отцовское плечо и глядя ему в лицо.
– Я давно уже влюбился в тебя, кроха, – очень серьезно ответил он. – И мне этого вполне достаточно.
– Но у нас в доме полным-полно красивых женщин, – рассудительно заметила она.
– Да, согласен.
– Многие из них, я уверена, отдали бы все на свете, лишь бы ты влюбился в них.
– К несчастью, одного желания тут мало. Заставить кого-то полюбить невозможно.
– Мама была бы рада, если бы ты влюбился.
– Откуда ты знаешь? – фыркнул Джем. – Тем более что твоя мама умерла почти сразу же после твоего рождения?
– Ну, мы ведь с ней очень похожи, правда? – без тени сомнения заявила Юджиния. – И ей наверняка понравилось бы то же, что и мне. А мне кажется, ты был бы намного счастливее, если бы у тебя появился кто-то, кто принадлежал бы только тебе, папа.
– Любовь – это всего лишь способ заполучить желаемое. Вроде серебряных шкатулок, которые возит с собой миссис Махоун, – вздохнул Джем. – Но если мне понадобится какое-нибудь украшение, я его просто куплю, вот и все.
– Я думаю, миссис Махоун просто не может позволить себе купить серебряную шкатулку. Возможно, четырнадцать ее серебряных шкатулок – это подарки по числу ее поклонников, – заметила Юджиния. – Муфта у нее красивая, а вот туфли дешевые.
– Прекрасная иллюстрация к моим словам, дорогая. Любовь для нее – единственный способ заполучить серебряную шкатулку. К счастью, мне это не нужно – я достаточно богат, чтобы купить все то, что мне нравится.
– Ну, есть еще многое другое, что можно любить, – с удовольствием ерзая на отцовских коленях, заявила Юджиния. Собственно говоря, больше всего на свете она обожала такие оживленные дискуссии, во время которых ей предоставлялась полная возможность блеснуть умом в спорах с таким серьезным противником, как ее отец. – Простоты всегда в первую очередь думаешь о деньгах, и это твое слабое место.
– А о чем мне следует думать в первую очередь? – осторожно осведомился Джем. Хотя он давным-давно уже привык доверять здравому смыслу и рассудительности своей юной дочери, однако широта его взглядов не доходила до того, чтобы обсуждать с Юджинией свои альковные тайны. Во всяком случае, не в этом возрасте. И уж конечно, он не собирается ей ничего объяснять.
– Любовь – она в сердце, – продолжала Юджиния. – Например, Шекспир говорил, что ничто не должно стоять между двумя любящими сердцами.
– Мы же договорились, и ты пообещала, что целый месяц не станешь цитировать Шекспира, – напомнил Джем.
– А я и не цитировала – просто сжато выразила его мысль.
– Неуверен, что миссис Махоун имела в виду такую любовь, – заявил Джем, на этот раз еще более осторожно подбирая слова.
– Ну конечно, ведь миссис Махоун – всего-навсего содержанка. Или, наверное, будет правильнее сказать, что ей частенько приходится играть роль куртизанки, – поспешно поправилась Юджиния.
– Э-э...
– Лично мне, – продолжила Юджиния, – она всегда представляется героиней какой-то пьесы. У нас в библиотеке есть старая пьеса, она называется «Месть Купидона», – там, в первом акте одна дурная женщина по имени Баха говорит, что «рада, как лучшего друга, принять в объятия грех, и счастлива, приветствовать его».
Джему пришло в голову, что стоит, пожалуй, побеседовать с гувернанткой Юджинии насчет того, что читает его дочь, – конечно, когда они встретятся в следующий раз.
Но Юджиния слишком увлеклась, чтобы заметить, какое впечатление произвели на отца ее слова.
– Конечно, миссис Махоун приходится «принимать грех как лучшего друга» – а как же иначе, верно? Ей же нужно есть!
– И к тому же она очень любит серебряные шкатулки, – не удержавшись, брякнул Джем. И сразу же пожалел об этом.
– Любовь – это не всегда грех, – рассудительно продолжала Юджиния. – И любовь – это уж точно не только серебряные шкатулки. Если уж говорить о любви... возьмем хотя бы мою гувернантку и этого лакея, в которого она влюблена, с бровями, похожими на мохнатых шмелей. Понимаешь, папа, любовь слепа.
– Опять цитата! Мы же договорились – никаких цитат!
– Не цитата, а афоризм, – поправила его дочь. – Его часто используют в разных пьесах. Только его источник мне неизвестен.
Хорошая новость: нанятая им гувернантка, похоже, не даром ест свой хлеб, поскольку его восьмилетняя дочь свободно употребляет такие слова, как «источник». Плохая же...
– Послушай, кроха, единственная женщина, которую я когда-либо любил, была твоя мать. Так что если ты надеешься потанцевать на моей свадьбе, тебе лучше оставить эту мысль.
– Просто тебе не удалось встретить хорошую женщину, – рассудительно заявила его дочь.
– Ну, ты же сама сказала, что в нашем доме полным-полно красивых женщин. Чего-чего, а этого добра тут хватает.
– Красота – это еще не все, папа.
Джем, опустив голову, разглядывал худенькое, скуластое, словно состоящее из одних углов, личико дочери.
– Но я совершенно не хочу влюбляться!