Да, Поппи ни разу не попрекнула мать.

Словом, она была настоящий ангел.

Но черт возьми, как скучны ангелы в постели!

Прибегнуть к услугам продажной любви? Все во Флетче восставало против этого. Завести любовницу, как посоветовал Гилл? «Наверное, придется все-таки заплатить, – решил Флетч, – чтобы вновь услышать, как женщина тяжело дышит и стонет от страсти».

Однако и в свете были такие дамы, которые проявляли интерес к постельным играм и даже, может быть, к самому Флетчу, – например, герцогиня Бомон, только что вернувшаяся из Парижа. Все знали, что Джемма и ее муж уже много лет спят раздельно. Более того, она сыграла в шахматы со скандально известным герцогом Вильерсом, а он, как говорили в свете, своего не упустит – призом в той игре была, несомненно, сама герцогиня.

Ну, теперь Вильерс не конкурент – по слухам, он потерял много крови и будет лежать в постели несколько недель, если не месяц.

Флетч рывком оторвался от стены и поднял воротник камзола, продолжая размышлять. Герцогиня Бомон обладала отменным вкусом – Вильерс пользовался славой самого известного модника в Лондоне. Но Флетч привез из Парижа собственного французского портного, таким образом, у него было некоторое преимущество.

Он выпрямился, поставил опустевший стакан и пошел вперед. Сейчас вряд ли кто-нибудь смог бы узнать в нем молодого румяного англичанина, шагавшего по Новому мосту через Сену. Тогда, четыре года назад, он был «само очарование», как говорила Поппи, прикасаясь к его ямочке на подбородке.

А сейчас…

Его волосы собраны сзади в тугой пучок, подбородок и щеки покрывает аккуратная, коротко подстриженная бородка, которую Флетч отпустил в порыве злости на Поппи, чтобы закрыть ее любимую ямочку. А в напряженной походке и во всей фигуре читается вожделение и решимость изголодавшегося по нормальному сексу мужчины, который наконец осознал, что с этим нужно что-то делать.

Он видел, как нелепо все складывалось, но что он мог поделать? По мере того как число его визитов в спальню жены сократилось до одного в месяц, а то и еще меньше, он стал тщательно заботиться о своей внешности и наконец добился того, что где бы он ни появлялся, взгляды всех дам притягивались к нему, как железо к магниту.

Разумеется, за исключением взглядов его собственной жены.

Он носил только черную одежду, раз и навсегда решив, что экстравагантные камзолы и сюртуки светлых тонов, как у франта Вильерса, не для него. Флетч считал, что одежда должна подчеркивать не значимость хозяина, а его привлекательность для особ противоположного пола. Поэтому тонкие, гладкие, как шелк, панталоны Флетча (которые зачастую и шились именно из шелка) тесно облегали его мускулистые ляжки, натренированные долгими прогулками верхом, камзолы делали его плечи и грудь еще внушительней, а жилеты открытого покроя подчеркивали плоский живот.

Единственное, что осталось в облике герцога от того скромного юноши, который, приехав в Париж, незамедлительно влюбился в молоденькую англичанку, была его привычка не пудрить волосы. Он по-прежнему не желал пудриться, не столько от нелюбви к этому косметическому средству, сколько оттого, что черные локоны, в беспорядке рассыпавшиеся по плечам, придавали ему вид человека, которого только что хорошенько ублажили в постели.

Короче говоря, Флетч сознательно надел маску, и только Гилл знал, что эта маска скрывала на самом деле. Только старый друг понимал, как потрясены были бы дамы, провожавшие Флетча взглядами и мечтавшие провести с ним ночь, узнай они, что он практически девственник.

Что касается Поппи, то она отлично справлялась со своей ролью, надо отдать ей должное: она даже иногда вспыхивала в его присутствии. Как у нее это получалось, герцог не имел понятия. Должно быть, благодаря природному двуличию…

Флетч мельком взглянул на жену – к своей досаде, он никак не мог избавиться от привычки всегда держать Поппи в поле зрения, – но вместо того чтобы подойти к ней, направился в совсем другую сторону.

«Мне действительно нужна любовница, – решил он, – и как можно скорее».

Глава 3

«Герцогиня Бомон в интимной обстановке играет в шахматы с герцогом Вильерсом, а также, по слухам, и… с собственным супругом. Предположительно обе партии проходят в спальне, более того, прямо в постели! Мы задаемся вопросом, какое влияние оказывает на состояние морали в стране эта патронесса блудниц, недавно вернувшаяся из Парижа?..»

«Морнинг пост» (продолжение)

– Что не так с моим приемом? – вопрошала Джемма Бомон. – Вроде бы здесь нет обнаженных певичек, да и у меня самой нет ни малейшего желания обнажиться… Впрочем, если бы утро не было столь холодным, я бы еще подумала над этим – исключительно для того, чтобы позлить Бомона, поскольку он наконец снизошел до нас и явился сюда со всей своей парламентской компанией.

– Это первый на моей памяти прием в честь противозаконной дуэли, – ухмыльнулся ее брат Деймон. – Боюсь, некоторые могут обвинить тебя в дурном вкусе.

Дурной вкус? Джемма была абсолютно уверена, что ее можно было обвинить в чем угодно, только не в дурном вкусе.

– Ты ошибаешься, – заметила она. – Мой маленький праздник будут критиковать только те, кого я на него не пригласила.

– Как ты могла кого-то пригласить? Я думал, все эти люди пришли просто проводить нас с места дуэли до дома.

– Давай быстренько перейдем в другой конец зала. – Джемма взяла брата под руку. – Сюда направляется леди Шоссинан-Ногаре, а я не выношу ее нотаций по поводу моего пристрастия к французским туалетам.

– А по мне, она сама – вылитая француженка, – ответил Деймон, как обычно, проявляя полную неосведомленность во всем, что касалось моды. На самом деле леди Шоссинан-Ногаре, хоть и облаченная в платье цвета «французская фиалка», нисколько не напоминала француженку – ни одна дама в Париже не надела бы к этому платью атласную пелерину ужасного синего цвета, не говоря уже о шляпке, украшенной перьями марабу в тон пелерине.

Джемма спешно отвела брата в сторону.

– Разумеется, эти люди вовсе не наши провожатые, – пояснила она. – По моему распоряжению секретарь чуть ли не полночи писал приглашения, которые были доставлены по адресам за час до начала твоей дуэли.

– Что же он там написал? – посмеиваясь, спросил Деймон. В этот момент перед ним остановился мистер Кэшмир и поздравил с отлично проведенным туше.

– Ты обратил внимание на его парик? – фыркнула Джемма, когда мистер Кэшмир двинулся прочь, оставляя за собой облачко пудры и густой аромат духов.

– Не меньше двух фунтов накладных волос, – кивнул Деймон. – Но ответь же, что было написано в приглашениях?

– Что я приглашаю всех отметить твой успех. – Джемма похлопала брата по руке сложенным веером. – Видишь, как велика моя сестринская любовь – ты еще не добрался до места дуэли, а я уже была уверена в твоей победе. Надеюсь, Вильерс поправится?