— Алекс, — не успев подумать, позвала Шарлотта.
Алекс резко обернулся на нежный звук ее голоса, словно услышал выстрел. Она оперлась на локоть, и ее мягкие волосы рассыпались по плечам. Тонкая батистовая рубашка с широким воротом, удобным для кормления, соскользнула, обнажив плечо. Тело Алекса тотчас же напряглось. Шарлотта как зачарованная молча смотрела на него. Ее шея порозовела.
Алекс подошел к кровати, стараясь не выдавать своей походкой, что выступающая часть его тела беспокоит его.
— Шарлотта?
Шарлотта ничего не сказала. Она дрожала, не в силах оторвать от него взгляда. Глаза Алекса стали совершенно черными — такими, что невозможно было разглядеть зрачки, — а бровь вопросительно приподнялась. Не услышав ее ответа, он сел на постель.
Протянув руку, он медленно погладил ее шею и груди, двумя холмиками цвета слоновой кости выступавшие из-под кружев ночной рубашки. Осторожно, затаив дыхание, чтобы не испугать, Алекс прикоснулся к ее розовым губам.
Шарлотта инстинктивно раскрыла губы, и язык Алекса не замедлил этим воспользоваться. Шарлотта притянула мужа за шею и почувствовала на себе восхитительную тяжесть его тела. Она уже думала, что никогда больше не ощутит этой возбуждающей твердости, заставляющей ее одновременно трепетать и сгорать от желания.
Быстрым движением Алекс отбросил рубашку с ног Шарлотты. Он стремился не дать ей времени вспомнить, что она его ненавидит. Они уже обсудили все, что произошло до рождения Сары, но Алекс знал, что в глубине души Шарлотта должна его ненавидеть. Она позволила ему остаться с ней, пока их ребенок еще так мал… но в душе жена должна ненавидеть его за то, что он чуть не убил ее и Сару, за то, что не доверял ей и покинул ее.
Но то, что он сознавал это, не мешало ему любить Шарлотту и желать ее. Сара была его дочерью, он чувствовал это всем своим существом. Его не волновало, на самом ли деле она была его дочерью, как не волновало, что Шарлотта не была девственницей. Он хотел только одного — чтобы эта милая, веселая, изумительная женщина была рядом с ним всю его жизнь.
Он дотронулся до нее, и Шарлотта застонала, прижимаясь к его ладони. Сознание Алекса затуманилось: она была готова принять его.
— Шарлотта, — прошептал он, — ты уверена, что уже можно? Ведь Сара родилась лишь два месяца назад…
Шарлотта открыла глаза и увидела тревогу во взгляде Алекса. Его лицо застыло в усилии сдержать себя. Вместо ответа она провела языком по его губам. Возбуждающее, дразнящее, провоцирующее приглашение! Алекс прижался к ее губам и вошел в нее. Хриплый стон вырвался из его груди.
Он больше не шелохнулся, и Шарлотта чуть подтолкнула его бедрами. Ее сердце бешено стучало. Она не чувствовала ничего, кроме невероятного обжигающего жара, исходившего от ее бедер и живота. Этот жар требовал от него отклика — такого же яростного ритма, о каком она вспоминала в своих снах. Почему он неподвижен?
Алекс смотрел на длинные трепещущие ресницы Шарлотты, а она растерянно смотрела на него;
— Я не могу… — Голос его прерывался. — Шарлотта, пожалуйста…
Шарлотта смотрела на мужа в полном недоумении. О чем он просит? Она прижалась к нему бедрами; на минуту закрыв глаза, — убеждая и прося его. Но Алекс не двигался. Она вновь посмотрела на него.
Он молчал. В его глазах она увидела страх и беспомощность.
— Алекс? — спросила она нерешительно. — В чем дело? Разве… ты не хочешь?
— О Боже, — простонал Алекс. — Разве ты не чувствуешь? Я — не хочу?
Он вошел в нее, чтобы показать ей, насколько велико его желание. И не смог остановиться, Но как только с губ Шарлотты сорвался стон, он замер.
— Алекс! — Шарлотта с ужасом увидела, что в его глазах блестят слезы. — Алекс!
Уронив голову на руки, Алекс сел на краю кровати.
— Алекс, в чем дело? — Шарлотта торопливо прикрыла рубашкой ноги и села рядом с мужем.
Он поднял голову, и по его глазам она поняла, как жестоко он себя осуждает.
— Я чуть не отнял жизнь у тебя и у Сары, Шарлотта. Я не могу заниматься любовью, словно ничего не случилось. Я не должен быть здесь с тобой; тебе давно следовало вышвырнуть меня за дверь. Бог свидетель, я этого заслуживаю.
Шарлотта скрыла улыбку. Боже, она вышла замуж за человека, впадающего в крайности! Когда Алекс отстранился от нее, она испугалась, подумав, что сейчас начнется приступ гнева. Хотя теперь, когда она твердо убедилась в том, как сильно он ее любит, даже припадок ревности не мог нарушить ее счастья.
— Ты меня любишь?
Алекс наклонился и слегка коснулся ее губ.
— Ты знаешь, что люблю.
— А думаешь ли ты, что я люблю тебя?
Мимолетная улыбка озарила взгляд Алекса.
— В светлые минуты жизни.
Шарлотта взяла лицо Алекса в свои ладони, в этом жесте были и чувственность, и доверчивость.
— Разве ты не понимаешь, Алекс? Разве ты не понимаешь, как нам повезло? Ты любишь меня так сильно, что смог спасти мне жизнь — ты вытащил меня из небытия. А я люблю тебя так, что послушалась твоего голоса и вернулась оттуда, хотя уже сдалась.
Шарлотта дотронулась до губ Алекса с нежностью и верой в глазах. Она прошептала:
— «Иметь и хранить, в здравии и болезни, пока смерть не разлучит нас».
Алекс молча заключил жену в объятия, пряча лицо в ее душистых волосах. У него сжималось горло, и слезы жгли глаза, но мягкое прикосновение шелковистых волос успокоило его.
— Я не стою твоей любви, Шарлотта. Я ревнивый идиот, — сказал он. — Для меня невыносима сама мысль, что кто-то еще может коснуться тебя. Эта мысль лишает меня рассудка. Прости меня. Я так раскаиваюсь в своей жестокости…
Мучительное сознание своей вины мешало Алексу говорить. Шарлотта ласково потерлась щекой о его плечо.
— Ты действительно идиот, Алекс. Зачем мне желать, чтобы до меня дотрагивался другой мужчина, когда мы так любим друг друга?
Но Алекс продолжал:
— Ты не знаешь, Шарлотта, как я был глуп. Я восхищался собой потому, что собирался тебя простить, хотя это ты должна была прощать меня. Если… если я пообещаю больше не сходить с ума, ты будешь доверять мне?
— Я доверяю тебе, — просто сказала Шарлотта. — И в постели, и вне ее.
— Я бы никогда не смог спать с другой женщиной, — ответил Алекс, продолжая тему постели.
— Ну, — спросила Шарлотта с насмешливой улыбкой, целуя смуглое плечо Алекса, — а ты можешь представить, что спишь со мной?
Она покрыла быстрыми поцелуями шею мужа. Затем, откинув голову, взглянула в его черные как уголь глаза:
— Я люблю тебя, Александр Фоукс. Я так тебя люблю, что, без сомнения, буду прощать тебя снова и снова — за все, что ты сделаешь.