Рыцарь слабо улыбнулся.
— Мою рану надо зашивать?
— Думаю, нет, — при мысли об этом Алину затошнило. Хотя ей и приходилось помогать матери оказывать помощь заболевшим артистам труппы, она не привыкла иметь дело с ножевыми ранениями и, уж тем более, никогда не зашивала ран. — Ваша рана не слишком глубока и должна затянуться сама. Я наложу повязку с травой.
Вскоре Джемма принесла корзинку с травами и, наложив обещанную припарку из Плауна, Алина плотно привязала ее к руке сэра Брайана куском ткани. Потом повернулась к Джеймсу, который, раздвинув разрез на штанине, показал незначительный порез на бедре. Ранку покрывала запекшаяся кровь и ворсинки от одежды. Опустившись перед мужем на колени, Алина осторожно промыла рану. Оказывать помощь Джеймсу совсем не то, что сэру Брайану. Находясь так близко к мужу, касаясь его бедра, пусть даже куском ткани, Алина чувствовала, как учащенно бьется сердце и как трудно становится дышать.
Она подняла голову и посмотрела на Джеймса. Его веки были слегка опущены, и по выражению лица Алина поняла, что прикосновения ее рук действуют на Джеймса так же, как и на нее. Промыв рану, Алина проворно наложила припарку и, перевязывая, как бы невзначай прикасалась к поросшей грубыми волосами коже ноги. В этот момент ей очень хотелось запустить руку под ткань штанины, погладить тугие мускулы бедра, но она вовремя взяла себя в руки. «Такое могла бы позволить себе только проститутка», — резко одернула себя девушка.
Закончив, Алина присела.
— Ну, вот и все.
— А ваше лицо? — спросил Джеймс.
— Здесь мало, чем можно помочь, — ответила девушка и намочила еще один кусочек ткани. Она собиралась приложить его к щеке, но Джеймс протянул руку и, забрав влажную ткань, сделал это сам. Алина подняла на мужа глаза, их взгляды встретились.
— Простите. Вы, наверное, сочли меня никудышным защитником. Сначала, по дороге в Норкасл, вы заболели по моей вине, а теперь еще и это.
— Нет, вы не должны так говорить, — быстро возразила Алина. Не успев даже подумать, она поднесла к губам ладонь мужа и нежно ее поцеловала.
Ощутив на ладони бархатистое прикосновение губ, Джеймс невольно задержал дыхание. Он еще не успел прийти в себя от приятного ощущения, которое доставили нежные пальчики на коже бедра. А теперь его и вовсе окатила горячая волна желания.
— Вы спасли мне жизнь, — серьезно сказала Алина, глядя Джеймсу в глаза. — И я благодарна за это. Неужели вы думаете, что я буду винить вас за то, что на свете существуют разбойники?
— Миледи, — Джеймс так близко нагнулся, что ощутил на себе теплое дыхание девушки. Ему очень хотелось поцеловать жену, но в эту минуту на них смотрели слуги. — Я хочу быть вашим мужем, — закончил он шепотом.
— Но вы и так мой муж.
— Я хочу по-настоящему быть вашим мужем и испытать неземное блаженство в постели с вами.
— Не надо так говорить, — слабо запротестовала Алина. Ее взволновали слова Джеймса. Она понимала, что должна держать его на расстоянии, должна снова спрятаться за маску холодной надменности, но не могла этого сделать, как ни старалась. Неожиданное нападение разбойников сделало это и вовсе невозможным. В ту минуту, когда в лицо дохнула смерть, и больше всего на свете хотелось оказаться рядом с Джеймсом, Алина поняла то, на что упорно старалась не обращать внимания, — она любит Джеймса.
Несмотря на все его недостатки, невзирая на то, какими бы безрассудными ни показались ее мысли, она любила Джеймса, и ничто не могло помешать этому. Больше всего на свете Алине сейчас хотелось оказаться в его объятиях. Девушка желала, чтобы он гладил и ласкал ее, а она на какой-то миг представила бы себя его женой, которую он тоже любит. Алина не могла себе этого позволить, и уж тем более, здесь, посреди дороги, на глазах у слуг и рыцарей.
— Но почему? Ведь это правда, — пальцы Джеймса переплелись с пальцами жены, и он легонько пощекотал тыльную сторону ее ладони. — Значит, вы собираетесь и дальше сторониться меня? Вы убиваете своей холодностью.
Собираясь возразить, Алина подняла глаза. В голубых, сияющих глазах Джеймса горело пламя страсти, и от того, как он смотрел на нее, она ощутила какое-то приятное головокружение.
— Чесвик Кип — замок небольшой, — продолжал Джеймс. — Там может оказаться только одна спальня для супругов.
— Прошу вас, Джеймс, — прошептала Алина, отводя взгляд. — Не пользуйтесь моей слабостью. Не надо меня смущать.
— Но в подобных делах вовсе не обязательно думать. Главное — чувствовать, миледи. Неужели я совсем, вам не нравлюсь?
— А вы что, не догадываетесь? — чуть слышно произнесла Алина.
— Иногда мне начинает казаться — да, я вам нравлюсь. Но в следующую минуту уже не так в этом уверен. Кларисса, я не буду пользоваться вашей слабостью, я слишком вами дорожу. Ни одна женщина еще не волновала меня так, как вы.
Прислонившись к своей лошадке, Алина закрыла глаза.
— Прошу вас, я совсем не могу думать, когда вы так на меня смотрите.
— Но вам совсем не нужно думать. Я хочу, чтобы вы сказали мне «да».
— Но вы вряд ли захотите увидеть меня сегодня ночью в своей постели, сэр, — Алина старалась, чтобы это прозвучало как можно беззаботнее, и легко, кончиками пальцев, прикоснулась к твоей ушибленной щеке. — Мое тело к тому времени будет пестреть всеми цветами радуги.
— Вы думаете, я не смогу подождать? Даже сейчас я нахожу вас прекрасной, но не хочу причинять лишнюю боль. Сегодня ночью я не буду учить вас искусству любви. Я хочу просто лежать рядом с вами и всю ночь сжимать в своих объятиях.
От этих слов Алина вся задрожала. Они пробудили в ней такое желание, что вдруг захотелось броситься в объятия мужа прямо сейчас.
— О, сэр Джеймс.
— Нет. Называйте меня просто по имени. Я не хочу слышать от вас никаких титулов.
— Джеймс, — послушно повторила девушка дрожащим от волнения голосом.
Дрожь в голосе Алины подействовала на мужчину так, как если бы она повела рукой по его телу. Это могло означать только одно: она тоже хочет его.
— А теперь, — голос Джеймса был хриплым, — скажите: «Да, Джеймс».
— Да, Джеймс.
Тот с трудом сдержался, чтобы не заключить Алину в объятия и расцеловать. Но только сказал:
— Вот и хорошо. А теперь позвольте помочь вам сесть на лошадь.
Вскоре их путешествие возобновилось. На этот раз Джеймс ехал с предельной осторожностью, стараясь не думать ни о жене, ни о данном ею обещании провести сегодняшнюю ночь вместе. Довольно быстро они проехали через лес, но и, оказавшись за его пределами, Джеймс не сбавил скорость. Хотелось быстрее добраться до замка.
Сегодня ночью они будут спать вместе, с улыбкой думал он. Как и обещал, он не станет заниматься с Клариссой любовью. Просто сожмет ее в своих объятиях, будет ласкать и нежить ее до тех пор, пока она не привыкнет к прикосновениям его рук, запаху его тела. И только после этого, медленно и осторожно, начнет знакомить жену с искусством любви.