Пребывая в полной уверенности, что его заключения верны, парень ехал к графскому замку в приподнятом настроении, уже не обращая внимания на стенания своего многострадального тела.
Но он ошибся. Это был не предел, и они не шагнули за грань своих возможностей. В этом Георг убедился в тот же день, который был похож на первый, а также на третий, четвертый, пятый… и все остальные. Счет им он просто потерял.
Успокоение в его душу вносило одно: Джим не делал никаких различий между учениками, а родители виконта никоим образом не потакали своему сыну. Граф прямо заявил, что боль и страдания – две неразлучные сестры, всегда сопровождающие воина, а потому к ним нужно привыкнуть. Возможно, графиня и была против, но переубедить мужа ей не удалось. Виконту Раглану позволялось пользоваться лишь мазью Джима, даже не помышляя о помощи мастера. К услугам лекаря можно было прибегнуть лишь в случае серьезного увечья, но до такого не доходило.
Похожие друг на друга дни пролетали так стремительно, что Георг только и успевал удивляться, что вдруг настало воскресенье. Этот день отличался тем, что был выходным. Они могли расслабиться, прийти в себя и посетить церковь. Однако парень заметил, что не может проводить целый день в праздности. Его телу стали необходимы ежедневные занятия, без них он чувствовал себя скованно, словно надел новую и пока не обмятую одежду. Он стал проводить разминки каждое утро, несмотря на интенсивные тренировки, и это явно шло на пользу, позволяя продержаться до вечера.
Казалось, вся его жизнь теперь состоит из бесконечного обучения воинскому искусству и ничто иное не сможет его заинтересовать. На это «иное» попросту не оставалось сил. Но наконец настал момент, когда он с удивлением отметил для себя, что кроме изнурительных тренировок есть еще окружающие его люди и… женщины. Как-то раз Георг поймал себя на мысли, что заглядывается на них. Заодно обнаружил, что не так уж устал за день беспрестанных трудов. Оказывается, есть еще запас. Джим по-прежнему продолжал изводить своих подопечных, но, как видно, они уже втянулись.
Так проходили дни, недели, месяцы. На интенсивности занятий не сказывались ни дождь, ни грязь, ни глубокий снег. Даже случавшиеся вьюги не могли внести изменения в сложившийся уклад наставника и его учеников. Самое поразительное – за все время они ни разу не заболели, хотя холода и сырости хлебнули с избытком. Вот так незаметно и стремительно пролетела зима, а затем настал момент, когда Георг с удивлением заметил, что пришла весна.
Утро началось по уже заведенному порядку. Четверо всадников привычно выехали за городские стены. Трое из них, облаченные в доспехи, спешились и побежали к видневшемуся вдали одинокому дереву. Четвертый, приняв лошадей, направился в сторонку. Ему предстояло ждать возвращения наставника и его подопечных. Уже через неделю тренировок они добегали до облюбованного места, проводили дообеденные занятия, после чего возвращались к лошадям, все так же на своих двоих и отнюдь не прогулочным шагом. Можно было дойти до замка и пешком, проблем это не составляло, и выносливости хватало с избытком, но тут все дело в статусе. Не пристало виконту, наследнику графа, расхаживать по городу, как мелкому дворянчику или простолюдину.
– Джим, я вот что подумал, – не останавливаясь, заговорил Георг. Теперь он мог себе позволить говорить на ходу, не сбивая дыхания.
– Ну и что ты там надумал?
– Мы уже полгода ранним утром выбегаем к одному и тому же месту. До границы с горцами всего один конный переход, а они зачастую живут грабежом.
– Ну и?
– Сколько мы можем их дразнить таким дорогим товаром? – Парень с усмешкой ткнул пальцем в наследника графа.
– Ты это сейчас о чем? Уж не меня ли назвал товаром? – тут же вскинулся Вильям, с которым у Георга наладились вполне товарищеские отношения.
– Ну не себя же. За меня платить некому, и можно нарваться только на сталь.
– Погоди, вот добежим, я покажу тебе, какой я товар! Меня еще взять нужно.
– Ну за такую цену, что можно получить с твоих родителей, они легко рискнут головой.
– Х-хэ! А ведь ты прав, паршивец. Завтра направимся к другим воротам, – все же согласился Джим.
– Может, сегодня? – попытался настоять на своем Георг.
– Ты что, с бабой кувыркался до утра?
– Почему это с бабой? – тут же зарделся Георг.
– Да что-то уж больно упорно ищешь причину, как бы от тренировки отвертеться.
– Ничего я не ищу. Просто дядька Адам, что воспитывал меня, любил повторять: «Никогда не откладывай на завтра то, что не поздно сделать сегодня».
– Ну-ну.
Дальше бежали молча, потому как Джим поднажал, вынуждая и парней наподдать. Вообще-то он это зря сделал. Два молодых и здоровых оленя, переглянувшись, взяли такой темп, что с легкостью оставили его за спиной. Ну да, годы берут свое, как ты ни пыжься. Он, конечно, мог дать фору и молодым, вот только не этим, которых сам же и натаскал. Но Джим и не подумал мериться с ними силой. Пусть их, он еще возьмет свое, когда дело дойдет до рукопашной. Они у него попляшут, уж в этом-то они по-прежнему уступают.
Вскоре парни и сами пожалели, что были так неосмотрительны. Они вдруг поняли, что силы их вовсе не бесконечны, а бег очень напоминает начало их тренировок. Вот только первым начать сбавлять скорость никто не хотел. Переглядывались, подмигивали друг другу и бежали дальше. Правда, им достало благоразумия не увеличивать темп. Не стоит забывать, что им еще полдня заниматься на том месте, что Джим облюбовал полгода назад.
Вот и дерево, вокруг которого в радиусе метров тридцать изрядно вытоптана трава. Они специально использовали такой большой участок, чтобы не извести растительность окончательно. Ну кому охота кувыркаться в пыли или грязи? Трава здесь была значительно ниже, чем поодаль, словно прошлись овцы, выедавшие пастбища практически под корень. О том, чтобы сохранилась прошлогодняя трава, не было и речи. А вот за пределами своеобразного периметра она была, выделяясь отдельными островками бурьяна, сумевшими устоять против ветров и не изломаться на морозе в снежные бури.
У дерева парни начали прохаживаться, привычно восстанавливая дыхание, разминая конечности и поглядывая на все еще не подбежавшего наставника. А может, и не зря они взвинтили темп. Стоят себе, переводят дух, приходят в себя. Хм… Нет, все же это лишнее. Не успеть им восстановиться до подхода Джима. К тому же явно осерчал, наверняка начнет отыгрываться. А им до его уровня еще кувыркаться и кувыркаться.
Возможно, дело в том, что они увлеклись разглядыванием наставника, а может, в том, что дышали, как запаленные лошади, но скорее всего все же – в мастерстве горцев. Поговаривают, те поднаторели в вопросах скрытного перемещения и организации засад, предпочитая внезапные и стремительные нападения открытым столкновениям.
Георг ничего не заметил (да и немудрено, ведь у него глаз на затылке нет), но как-то почувствовал опасность. Нападавших подвело их нетерпение. Если бы они выждали, пока наставник и ученики приступят к занятиям, отложив в сторону оружие, то шансов было бы куда как больше. Но, очевидно, предполагаемая нажива застила им глаза, и они начали действовать слишком рано.