— Воистину так. Давно не виделись, крестная.
— Я что-то сделала не так? — поинтересовалась Леанансидхе, небрежно махнув безукоризненно наманикюренной рукой в направлении двух коконов, и продолжила поглаживать Мистера. — Я наткнулась тут на этих грабителей, шаривших по твоей берлоге, и… как это у вас называется? — Улыбка у нее сделалась шире. — Арестовала их.
— Ясно, — кивнул я.
— Насколько я знакома с обычаям смертных, — продолжала она, — далее должен иметь место суд, а за ним… как там у вас называется узаконенное убийство? Ах да, казнь. — Ее ало-золотые брови на мгновение чуть сдвинулись к переносице. — Или сначала положена казнь, а потом уже суд? — Она пожала плечами. — Ах… В любом случае это не более чем терминологические детали. Гарри, ты кем предпочитаешь быть, судьей или палачом?
Я… я просто молча смотрел на нее.
В нашу прошлую встречу моя фея-крестная голосила и бредила на разные голоса, меняя личины, скованная толстым слоем льда в самом сердце Зимнего королевства. С тех пор, как мне исполнилось шестнадцать лет, она без устали преследовала меня всякий раз, как я попадал в Небывальщину, — и все с целью превратить меня в одну из своих гончих.
Надо же, что творится… Значит, теперь она сменила угрозы на улыбки и прочие слюни-нюни? Стережет мою квартиру? Предлагает поиграть в суд, словно я ребенок, а Мартин и Сьюзен — пара кукол?
— Не то чтобы я не рад вас видеть, Леа, — сказал я. — Но я ничего не могу с собой поделать: я совершенно не понимаю, что вам здесь нужно.
— В первую очередь удостовериться в благополучии твоего духовного существа, — отозвалась она. — Это ведь и положено делать крестным, не так ли?
— Я типа надеялся, что ваш ответ будет чуть конкретнее.
Она рассмеялась; смех у нее получился мелодичный, словно далекий церковный звон над заснеженной равниной.
— Милое дитя. Разве ты не научился иметь дело с фэйре?
— А это вообще возможно?
Ее изящные пальцы, гладившие Мистера, на мгновение замерли.
— Ты совсем не веришь в такую возможность?
— А вы верите?
— С каких это пор тебя интересует моя точка зрения?
— Скажите, мы так и будем весь день отвечать вопросом на вопрос?
Ее улыбка сделалась шире.
Я поднял руку в знак капитуляции.
Она склонила голову — победитель, но благородный. По части словесных поединков мне до Леа далеко — с учетом ее многовековой практики.
Ну и потом, с достоинством проиграть гостю — традиционная форма вежливости.
— А вот чего бы мне хотелось, — сказал я, мотнув головой в сторону коконов, — чтобы вы освободили этих двоих. Они не грабители. Это мои гости. И в конце концов это мой дом.
— Ну конечно, детка, — с готовностью кивнула она. — Это абсолютно безвредно. — Она щелкнула пальцами, и коконы превратились в облачка быстро рассеявшегося зеленого тумана.
Сьюзен тряпкой повалилась со стены, но я подхватил ее и бережно опустил на пол.
Мартин камнем рухнул с потолка на прикрытый ковром бетонный пол. Ловить его было некому — стыд-то какой… Ужасно, просто ужасно.
Я наскоро осмотрел Сьюзен. Видимых повреждений она не получила. Она дышала. Пульс прослушивался хорошо. На более подробную диагностику моих медицинских познаний не хватало. Я проверил и Мартина; к моему разочарованию, он находился в том же состоянии, что и Сьюзен.
Я поднял взгляд на крестную. Мистер разлегся у нее на коленях пузом кверху и наслаждался тем, как ее длинные пальцы чешут ему грудку и живот. Мурчание эхом отдавалось от стен.
— Что вы с ними сделали?
— Я усыпила их хищный дух, — как ни в чем ни бывало ответила Леа. — Бедные ягнятки. Они даже не осознают, как много сил дает им именно он. Как знать, может, это станет для них хорошим уроком.
Я нахмурился.
— Вы хотите сказать… Вы имели в виду их вампирскую составляющую?
— Разумеется.
Некоторое время я оглушенно молчал.
Если вампирскую заразу в полулюдях и полувампирах вроде Сьюзен и Мартина можно убаюкать и выключить, значит, с ней можно делать и другие вещи. Подавить ее, возможно, и навсегда.
Черт, да если так, ее можно даже уничтожить.
Я почувствовал, как в душе моей затеплилась надежда, которую я давным-давно похоронил.
Может, мне удастся спасти их обоих?
— Я… — Я тряхнул головой. — Я искал способ… — Я тряхнул головой еще сильнее. — Я больше года пытался отыскать… — Я посмотрел на крестную. — Как? Как вы это проделали?
Она невозмутимо смотрела на меня; губы ее сложились в нечто, почти напоминающее улыбку.
— Ох, прелестное дитя. Воистину информация такого рода — настоящее сокровище. Что можешь ты предложить за такое знание?
Я стиснул зубы.
— Вы ведь не можете торговаться, нет?
— Ну разумеется, детка. Но я привыкла доводить все до конца. Включая защиту тебя.
— Защиту? — возмутился я. — Вы же добрых два десятка лет пытались превратить меня в пса!
— Только когда ты покидал пределы мира смертных, — возразила она с таким видом, будто никак не могла взять в толк, чем меня не устраивала подобная перспектива. — Мы же заключили с тобой сделку, детка. И ты не горел желанием исполнять свою часть этой сделки. — Она обворожительно улыбнулась Мышу. — И потом, разве собаки не очаровательные существа?
Мыш не спускал с нее настороженного взгляда, но с места не сдвинулся.
Я нахмурился.
— Но вы… Вы ведь продали мой долг Мэб.
— Абсолютно верно. И, должна признаться, за отменную цену. Так что теперь все, что осталось между нами, — это уговор с твоей матерью. Если ты, конечно, не хочешь заключить новую сделку…
Я поежился.
— Нет уж, спасибо. — Я убрал наконец защитное поле. Леанансидхе ласково мне улыбнулась. — Я видел вас в башне у Мэб, — заметил я.
Что-то темное мелькнуло в ее изумрудных глазах, и она чуть отвернула от меня лицо.
— Разумеется, — подтвердила она вполголоса. — Ты видел, каким образом исцеляет моя королева недуги.
— Что за недуги?
— Безумие, что овладело мною, — прошептала она. — Лишило меня себя самой. Опасные дары… — Она тряхнула головой. — Не могу больше думать об этом, иначе я снова сделаюсь уязвимой. — Она провела пальцем по белоснежной пряди в волосах. — Сила моей королевы взяла верх, так что сейчас рассудок вновь мне повинуется.
— И хранит мое духовное «я», — пробормотал я и даже зажмурился. Меня вдруг осенило. — Садик, проход из которого ведет в мой подвал… Это ведь ваш, да?