Он подался вперед, Повелитель Гоблинов Феерии, вожак Дикой Охоты, страшилка из сказок и легенд, ровня самой Королеве Воздуха и Тьмы, Мэб.
— Ну, — пробормотал Эрлкёниг. — Ну, ну, ну. Вот это уже интересно.
— Упс! — только и произнес я, тараща глаза на Эрлкёнига. В чем-чем, а в красноречии мне не откажешь.
Эрлкёниг усмехнулся, и эхо этого гулкого звука обернулось красивой мелодией. Если бы у меня и оставались сомнения в том, что я стою в самом сердце королевства Эрлкёнига, этот смех и то, как отозвался на него каменный зал, окончательно бы их развеяли.
— Похоже, друзья, к нам пожаловали гости.
Ответом стал хохот из тысячи глоток, и злобные красные глаза весело сощурились.
— Должен признать, — продолжал Эрлкёниг, — что событие, скажем так, необычное. Мы тут не избалованы посетителями. Надеюсь, вы потерпите, пока я попробую вспомнить древние нормы гостеприимства?
Гоблины снова расхохотались. Звук, казалось, действует непосредственно на нервы, от которых поднимаются дыбом волосы.
Эрлкёниг встал — легко и бесшумно, несмотря на свои вес и доспехи, — и спустился с помоста. Он подошел, остановился над нами, и я невольно задержал взгляд на его мече, рукоять которого поблескивала металлическими шипами… нет, скорее рогами. Несколько секунд он молча смотрел на нас, а потом сделал то, чего я никак не ожидал.
Первым делом он снял свой шлем. Рога, как выяснилось, все-таки крепились к темному металлу. Я приготовился увидеть что-нибудь жуткое, но… Повелитель Гоблинов оказался совсем не таким, как я полагал.
Омерзительная асимметрия пировавших у него в зале гоблинов просматривалась и в его лице, но совсем по-иному. Хотя черты его тоже не отличались правильностью, отвращения они не вызывали. Кривой нос, похоже, являлся последствием боевых травм, а не врожденным уродством. Все лицо почти сплошь покрывали старые шрамы, но и они лишь придавали ему достоинства и грозной доблести. Казалось, я вижу перед собой скульптуру работы настоящего мастера, возможно, вырезанную из какого-нибудь перекореженного ветрами и возрастом куска дерева. Такие изваяния сохраняют уникальную красоту деревянной текстуры, а умелая обработка лишь подчеркивает и проявляет ее.
Но, конечно, в лице этом читалась и сила. Она ощущалась в воздухе вокруг него — напряжение и сосредоточенность настоящего хищника, которому редко доводилось упускать свою добычу.
Сняв шлем, он поклонился с нечеловеческим изяществом, взял руку Сьюзен и коснулся ее пальцев губами. Она смотрела на него широко раскрытыми — скорее от потрясения, чем от страха — глазами, но продолжала старательно улыбаться.
— Леди-охотница, — произнес он. — От тебя еще исходит запах свежей крови. Что ж, это хорошо идет твоей натуре.
Он перевел взгляд на меня и улыбнулся, блеснув зубами, — они оказались белоснежными и ровными. Мне пришлось сделать усилие, чтобы не отшатнуться от его улыбки. У нас с Эрлкёнигом осталось еще одно незавершенное дельце. Мне стоило бы придумать новый план, и побыстрее, иначе я мог с уверенностью считать себя покойником.
— И новый Зимний Рыцарь, — продолжал он. — Я почти поймал тебя в Арктис-Торе, когда мои огры догнали тебя на склоне. Когда бы ты не успел бежать в самую последнюю секунду… — Он покачал головой. — Воистину, ты увлекательная добыча, сэр Рыцарь.
Я поклонился Эрлкёнигу, как я надеялся, по всем правилам придворного этикета.
— Благодарю тебя за комплимент, о Король, — произнес я. — И хотя чистая случайность, а не умысел, привели меня к твоему трону, я сражен тем радушием, с которым принимаешь ты нас, гостей своих, в твоих чертогах.
Эрлкёниг склонил голову чуть набок, и губы его изогнулись в новой, полной радостного удивления улыбке.
— А… сдается мне, мои же слова обернулись против меня. Галантность не слишком мне присуща, так что, доведись нам с тобой сразиться на дуэли в хороших манерах, все преимущества были бы на твоей стороне. Однако же ум и сообразительность почитаются в этом зале не менее, чем сила.
При этих его словах по залу пробежал ропот: похоже, я совершил что-то совершенно неслыханное. Ну там, плюхнулся в зал величайшего охотника Феерии, можно сказать, прямо к нему на тарелку, да еще с яблочком в зубах, а потом, воспользовавшись его же не совсем удачной (или удачной, это как смотреть) шуткой, потребовал оказать ему покровительство и защиту согласно древним законам гостеприимства.
Кажется, я об этом уже говорил: законы гостеприимства для этих типов — святое. Бред, если подумать, но это так.
Я почтительно склонил голову, боясь ляпнуть что-нибудь лишнее вроде «черт подери, не часто простому смертному удается обвести вокруг пальца фэйре». Пожалуй, это даже могло бы служить доказательством того, что я не полностью лишен дипломатических способностей.
— Я не желал бы злоупотреблять твоим гостеприимством дольше, чем это абсолютно необходимо, о Повелитель Охотников. С твоего позволения мы немедленно отбудем, дабы не беспокоить тебя далее.
— Не слушай его, о Эрлкёниг! — выкрикнул чистый женский голос. Я без труда узнал Эсмеральду. — У него мед на устах и яд в душе, и он единственно помышляет обмануть тебя.
Эрлкёниг повернулся к вампирской парочке — те до сих пор оставались на ногах, несмотря на все усилия нападавших на них гоблинов. Несколько секунд он молча смотрел на них, а потом, покосившись на павших гоблинов, наклонил голову.
— Охотники Красной Коллегии, продолжайте же. Я весь слух и внимание. Молю, поведайте мне все.
— Воистину эта добыча скользка как угорь, — заявил Эстебан. — Обложенный со всех сторон, лишенный надежд на спасение, этот чародей избрал позорнейший путь, дабы избежать естественного завершения охоты. Злокозненно привел нас чародей сюда, в твои владения, дабы использовать тебя, о Эрлкёниг, против своих собственных врагов.
— Охотясь на лису, не дай ей заманить себя в берлогу к медведю, — заметил Эрлкёниг. — По моему разумению, каждый охотник должен помнить это.
— Отменно сказано, о Король Гоблинов, — сказала Эсмеральда. — Однако же этим своим действием чародей рассчитывает втянуть тебя в войну между своим народом и моим, ибо охотимся мы на него по повелению нашего короля и господина в рамках нашей праведной войны.
Эрлкёниг сощурился и повернулся обратно ко мне.
— Я ничего не ищу от других существ, кроме как возможности охотиться без помех и препятствий, как велят древние традиции. — В словах его я услышал скрытую угрозу. — Говорю тебе прямо и открыто, сэр Рыцарь, если слова этой охотницы окажутся правдой, сурово я покараю тебя и твою спутницу — так сурово, что об этом будут и через тысячу лет вспоминать лишь шепотом от ужаса.
Я поперхнулся. Подумал немного. Потом вскинул голову.
— Как Рыцарь Зимней династии, — спокойно заявил я, — даю тебе слово, что не имел таких намерений, приходя сюда. Чистый случай привел нас в твои чертоги, о Эрлкёниг. Клянусь в этом своей силой.