Все трое вышли на подворье.
– Мое почтение, дядя Катош. Здравствуй, Линель, привет, Аркаш. – Парень не мог скрыть улыбку, глядя на девушку.
– Молодец, вовремя прибыл. – Старик пожал руку молодому кузнецу. – Интересная у тебя рогатина.
– Я сам ее выковал, – не смог не похвалиться тот.
Древко венчал раздвоенный наконечник из черного металла. Когда же Сертуш нажал на выступ рукояти, с другого конца оружия выскочило тонкое серебристое лезвие. Рогатина превращалась в копье.
– Хитро. А владеть умеешь?
– Показать? – Молодой человек очень хотел покрасоваться не столько перед хозяином дома, сколько перед его внучкой.
– Не сейчас. Скоро солнце взойдет, а вам еще идти и идти.
Катош проводил молодежь и повернул к избушке. Мысли путались. Предостережение ведуньи могло оказаться ложным, как и два предыдущих, а он отправил внуков в глухой лес, который таил немало опасностей.
– Не пропадут, – успокаивал себя вслух старик. – Зря, что ли, я их учил столько лет? Да и Сертуш – парнишка здоровый…
Отмахнувшись от тяжких дум, воин решил подготовиться к беде, о которой говорила Мирколь. До рассвета оставалось еще немного времени.
– Ну что, соскучился по мне, родимый? – Он бережно погладил гвардейский лук, выбрал лучшую тетиву и вскоре уже проверял готовое к бою оружие. – Ежели чего, мы с тобой еще повоюем.
Звук шагов заставил насторожиться, но ненадолго. Охотник быстро узнал тяжелую поступь кузнеца. Вот скрипнула калитка…
– Эй, сосед! Дома?
– А куда я денусь? – Стрелок вышел из хаты. – Здравствуй, Дараш.
– И тебе не болеть, – угрюмо произнес кузнец. – Ты куда моего сына отправил?
– Да никуда. Просто попросил парня моих в лесу покараулить. Они сегодня за грибами пошли, а я с ногой маюсь.
– С каких это пор у нас по грибы с охраной ходят? Чего задумал, сосед? Не темни.
– Зачем темнить? Пришла вчера ночью Мирколь, стала страшилки рассказывать. Да ты и сам небось все знаешь.
– Ведунья? – переспросил утренний гость. – Ночью?
– Ну да.
– Ври, да не завирайся, сосед. Бабка еще вчера днем к духам отправилась.
– Как это? – покачнулся Катош. – Я же с ней, как с тобой сейчас… Она потом от меня прямиком в лес потопала…
По тому, как изменилось лицо стрелка, Дараш понял: дед Линель ничего не придумывает. Однако кузнец сам видел бездыханное тело старухи.
– У тебя с ногой серьезно? Может, видения от боли?
– Я так плохо выгляжу?
– Сейчас нормально, но ведь дело ночью было.
– Было б все настолько скверно, вряд ли бы я до кузницы дошел и с твоим сыном смог переговорить, – рассердился стрелок.
– Тоже верно, – согласился гость. – Неужто кто в деревне решил так нехорошо пошутить? И чего тебе та Мирколь наговорила?
– Сказала, беда кровавая на рассвете в деревню придет.
– Из леса? – с иронией спросил Дараш.
– Нет, со степи.
– Да быть того не может!
– Я тоже до сих пор сомневаюсь…
– Но внуков решил в дубраву спровадить. А почему другим ничего не рассказал?
– Ведунья, перед тем как заглянуть ко мне, была у старосты. Сказала, этот олух и слушать ее не захотел. Представляешь, если бы я…
В это время раздался скулеж собак с дальнего конца деревни. Мужчины притихли и обогнули дом.
– Видишь? – с тревогой в голосе спросил стрелок.
– Куда мне, – махнул рукой кузнец. – Что там?
– Какие-то тени между избами шныряют. На собак похожи.
– Глаза у них красные?!
– Думаешь, отсюда видно? – усмехнулся Катош, и вдруг лицо его стало каменным. – Воркулы?! Так далеко от границы?
– Надо народ поднимать. Иначе они всех сонными порвут. Спасибо за сына. – Кузнец поспешил к старой сторожевой башне.
Охотник не стал его останавливать. Рядом с вышкой стояла изба Дараша. И спешил тот сейчас к жене и дочке.
– Неужели они опять за свое? – прошептал воин, всматриваясь в даль.
Боевое крещение Катош получил сорок пять лет назад на реке Аяхис, разделявшей Журавию и Вархаям, в стычке с необычным подразделением вархаямцев. Тогда-то он впервые узнал о воркулах от опытных сослуживцев.
Ветераны рассказывали, что в воркулов превращались специально обученные бойцы, которых отдавали в подчинение серому шаману. Первую декаду он заставлял подопечных пить кровь волков, вторую по ночам произносил над новобранцами мощные заклятия, а на третью отпускал безоружными в дремучий лес. Успешно завершал обучение тот, кто приходил с добычей, остальные становились оборотнями и погибали от зашитого под кожу серебра.
После так называемой учебы бойцы поступали в распоряжение боевого мага. Всего за час он мог превратить их в хищников. Форма преобразовывалась в шерсть, оружие – в железные клыки и когти.
Воркулы за одну ночь преодолевали огромные расстояния и могли вступить в схватку как в человеческом обличье, так и в волчьем, правда, обратное превращение без боевого мага было невозможно.
В составе дозора двадцатидвухлетний Катош наткнулся на переправлявшихся через реку серых воинов, которых опознали по красным глазам. Пятерым молодым пограничникам пришлось вступить в неравный бой, и как знать, чем бы дело закончилось, если бы колдун тогда не отозвал стаю.
Звуки тревожного колокола вывели стрелка из раздумий. Дараш сумел-таки добраться до башни, но было уже поздно.
Обернувшиеся волками враги к тому времени перерезали половину деревни. Выбегавшие из домов также не могли оказать сопротивления обученным убивать хищникам. Селение наполнилось предсмертными криками.
Катош успел подготовиться к сражению: под раненую ногу подкатил кадушку и оперся на нее коленкой, слева в землю воткнул горящий факел, а справа пристроил подставку для стрел, которая помогала гвардейцам повышать темп стрельбы в строю.
«Правильно я выбрал место для дома, – похвалил себя воин. – Отсюда все как на ладони».
Вскоре он заметил три человеческие фигурки, направлявшиеся прочь от деревни. Впереди женщина с девочкой, за ними – грузный мужчина.
– Молодец, Дараш! Не стал отсиживаться дома. – Катош быстрым движением снял стрелу с подставки и наложил на тетиву.
Поразить бегущую цель с двухсот шагов – задача не из легких, но только не для старика, который когда-то считался лучшим гвардейским стрелком. С ним был проверенный в боях лук и специально отобранные стрелы. Первая же пронзила голову бросившегося за людьми зверя, следующая настигла еще одного, застряв между ребер.
– Неплохо, – похвалил себя воин и поспешил добить раненого воркула.