— Как войдем во дворец?
— Через малый подъемный мост. Потом через Воскресенские ворота во двор и по витой лестнице прямо в переднюю, к дверям спальни.
— Там стоит караул конногвардейцев!
— Сегодня караула не будет.
— Ура! — опять раздался пьяный голос.
На этот раз никто не откликнулся. На площади послышался стук многих лошадиных копыт. Всадники остановились у дверей квартиры генерала Талызина.
В переднюю вошел граф Пален.
— Я предлагаю выпить шампанского на посошок — и в дорогу. Пора во дворец, господа офицеры!
Заговорщики разделились на два отряда. Один под предводительством генерала Бенигсена и Зубовых, другой под начальством графа Палена.
Впереди первого отряда шел полковник Аргамаков.
* * *
Часы в замке пробили полночь. Генерал Депрерадович с первым Семеновским батальоном, а полковник Запольский и генерал князь Вяземский с третьим и четвертым батальонами Преображенского полка прибыли на сборное место у Верхнего сада Михайловского замка.
Полковник Аргамаков благополучно провел генерала Бенигсена, братьев Зубовых и остальных заговорщиков первого отряда в апартаменты его величества. А генерал Талызин, приняв командование над гвардейским батальоном, направился через Верхний сад, чтобы окружить замок.
В саду солдаты вспугнули множество ворон и галок, ночевавших на деревьях, и птицы поднялись тучей с громким карканьем и шумом. У многих замерло сердце. Однако во дворце безмятежно спали, и все обошлось благополучно.
Караульные на нижней гауптвахте и часовые Семеновского полка оставались в бездействии, как бы ничего не видя и не слыша. Ни один человек не тронулся в защиту обреченного тирана, хотя и догадывались, что для него настал последний час. Как мы говорили, караулом командовал капитан Пайкер. Подчиненный ему офицер, прапорщик Полторацкий, был в числе заговорщиков. Он вместе со своим товарищем арестовал капитана и принял караул под свое начало.
Итак, в полночь войска, подчинившиеся заговорщикам, окружили царский дворец. Впереди маршировали семеновцы, они вошли во дворец и заняли внутренние коридоры и проходы.
Сигнал к началу выступления подал полковник Аргамаков. Он вбежал в переднюю государя, где недавно стоял караул конногвардейского полка, и закричал: «Пожар!» Заговорщики ворвались в переднюю, два камер-гусара, приставленные государем, храбро защищали свой пост. Но недолго: один из них был заколот, другой ранен.
Вторая дверь в спальню была на запоре. Заговорщики взломали ее и бросились в комнату. Императора в ней не оказалось. В комнате было темно. Зажгли свечи, искали со свечами в руках.
Платон Зубов, не видя Павла, испугался и сказал по-французски:
— Птичка упорхнула.
Но генерал Бенигсен, высокий флегматичный немец, ощупал постель — она была еще теплая — и стал хладнокровно осматривать спальню. Он обнаружил Павла притаившимся за ширмами.
— Вот он! — тонко сказал Бенигсен и указал пальцем на босые ноги.
Императора мгновенно вытащили из-за ширмы. Он был в колпаке и белом полотняном камзоле. В руках у него торчала шпага.
— Что вам здесь нужно? — Император окинул надменным взглядом офицеров.
— У вас отречение? — Бенигсен обернулся к Зубову. — Доложите его величеству, Платон Александрович.
— Докладывайте, — сказал дрогнувшим голосом император.
— Отречение от престола императора Павла Первого… «Мы, Павел Первый, милостию божьей император и самодержец всероссийский и прочее и прочее, беспристрастно и непринужденно объявляем, что от правления государством Российским навеки отрекаемся, в чем клятву нашу перед богом и всем светом приносим. Вручаем же престол наш сыну и законному наследнику нашему Александру Павловичу…»
— Прекратите, изменники престолу русскому! — вскричал Павел, побледнев.
— Нет, русскому престолу я не изменник, а вот вас видеть на троне не хочу!
— Почему?
— Потому что вы деспот, ваше величество, и угнетаете нацию.
— Ложь! — Император с отвращением смотрел на последнего фаворита своей матери.
— Вы бьете по лицу офицера своей мерзкой тростью. Бьете дворянина. Разве это ложь?
— Да здравствует император Александр Первый, — пьяно закричал кто-то в толпе заговорщиков.
— Я самодержец, что хочу, то и делаю! — теряя терпение, сипло завопил император. — Дворянин только тот, с кем я разговариваю, и только тогда, когда я с ним разговариваю.
— Прикончить эту зловредную обезьяну! — опять раздался тот же голос.
— Как ты смеешь? — рванулся вперед Павел, отпихивая Платона Зубова.
Подошел брат Платона, Николай, громадного роста и необыкновенной силы человек. Граф пошатывался, он был изрядно пьян.
— Что ты там кричишь? Пора тебе замолкнуть! — сказал он и ударил Павла по руке.
— Ты, ты!.. — выдохнул Павел. Он был оскорблен, ему было больно. — Поднял руку на своего императора… — Павел не выдержал и плюнул на Николая Зубова.
— Ты больше не император…
В правой руке Николая Зубова была массивная золотая табакерка. Размахнувшись, он ударил золотом императора по виску. Павел охнул и повалился на пол.
Николай Зубов поднял его с пола, как щенка, за шиворот и ударил еще раз. Шпага выпала из рук императора, и тогда началось… Несколько офицеров — князь Яшвиль, Татаринов, Горданов и Скарятин, — желая отомстить за оскорбления, били его кулаками.
Павел бы крепок и силен и долго сопротивлялся. Его повалили на пол, топтали ногами, шпажным эфесом проломили висок.
Страшные черные тени метались по стенам царской спальни.
В начале избиения императора генерал Бенигсен, слывший среди офицеров добросердечным и кротким человеком, вышел в переднюю, на стенах которой были развешаны картины, и со свечой в руках спокойно их рассматривал.
Император был еще жив и звал на помощь.
— Закройте ему рот, это отвратительно! — крикнул Платон Зубов.
Офицер Измайловского полка Скарятин сорвал висевший над постелью шарф и набросил его на шею Павла.
— Да здравствует император Александр Первый!
Во внутреннем карауле Преображенского лейб-батальона стоял тогда поручик Марин.
Услышав, что в замке происходит что-то необыкновенное, старые гренадеры громко высказывали свои подозрения и волновались. Но Марин не потерял присутствия духа и скомандовал: «Смирно». Пока заговорщики управлялись с императором, он держал гренадер под ружьем, и ни один не посмел шевельнуться.
Граф Пален появился в императорской спальне, когда все было кончено. Предварительно он посылал своего адъютанта узнать, как обстоит дело.