— Сколько собралось воинов? — спросил Кусков, выслушав индианку.
— Четыреста батов, а в каждом пять воинов. Они прячутся в лесу и на островах.
— Кто главный вождь?
— Скаутлельт. У него половина всех воинов.
— Много ли у воинов ружей?
— Сто воинов будут стрелять огнем. Я слышала разговор вождей про иноземный корабль. Капитан обещает продать много пороха. Он говорит, что если тлинкиты на этот раз не возьмут крепость, то никогда не освободятся от русских.
— Может быть, капитан Роберт Хейли?
— Да, да, Роберт Хейли.
— Что еще ты хочешь сказать нам, Пуннуин? — Кусков чуть улыбнулся большими, грустными глазами.
— Берегите хорошенько крепость. Я слышала, что тлинкиты будут наблюдать за вами со стороны леса.
— Твой отец тоже среди врагов?
— Нет, он не согласился воевать с русскими и послал меня в крепость… Не верь чилхатам, они коварны и лживы. Что сказать отцу?
— Скажи, что крепость неприступна и хорошо снабжена кормами и порохом. Людей много, Баранов скоро возвращается.
— Хорошо, я скажу. Однако не пускайте на промысел за сивучами кадьякцев. Чилхатские воины всех застрелят.
— Спасибо тебе, Пиннуин. Правитель вернется и отблагодарит тебя и твоего отца.
Иван Александрович собрал в своем домике всех старовояжных. На совете он рассказал им о вестях, принесенных индианкой Пиннуин.
— Крепость нам отдать нельзя. Она ключ от Русской Америки, — закончил Кусков свой рассказ. — А жизнь нашу отдадим за любезную нам отчизну без страха и сожаления.
— Нужно удвоить караулы, — выступил Абросим Плотников, повидавший своими глазами жестокость колошей при взятии первой крепости и зверстве в Якутате. — Они не пощадят никого и срежут скальпы и головы.
— Обгородим тыном всю крепость, отгородимся от колошского селения, — предложил ветеран старовояжных Василий Малахов, — и в ограде сделаем амбразуры.
— На рыбную ловлю выходить с заряженными ружьями, вчетвером. Двое работают, двое охраняют, — добавил старовояжный Швецов.
После совета старовояжных русские и кадьякцы в один день поставили тын из толстых бревен, лежавших в запасе для постройки кораблей. Крепость стала похожа на остров. На эллинге тоже поставили пушки и охрану, чтобы колоши ночью не сожгли стоящий корабль. Положили ночью тревогу бить в барабан, колокола и трещотки, а днем поднимать на крепости красный флаг с косицами.
Рано утром часовые услышали из леса протяжное, тревожное карканье большого черного ворона. Приглядевшись, заметили на высоких деревьях индейцев. Видимо, это были разведчики, пытавшиеся вызнать, не оплошали ли дозорные в крепости.
Четверо кадьякцев, отлучившихся из Ново-Архангельска, чтобы принести убитого сивуча, были схвачены колошами. Индейцы склоняли их к измене и обещали по взятии крепости пощаду и награждение.
Кадьякцы обещали помощь колошам, но, когда возвратились в крепость, все рассказали Ивану Александровичу Кускову. Они рассказали, что вожди и старейшины чилхатских, хуцновских и куютских родов передрались между собой от досады, что пропустили удобное время для нападения.
— Всего колошей собралось возле крепости числом более двух тысяч, — сообщили кадьякцы.
Иван Александрович мало что мог сделать. Гарнизон крепости был малочислен, и напасть на колошей было непосильно. Да и люди не совсем оправились после голодной зимы, быстро уставали и выдыхались на работе. Приходилось надеяться на стены и пушки крепости.
Узнав про замешательство и несогласия у колошей, Кусков решил еще больше усилить распри в их лагере. Он пригласил в крепость чилхатского вождя Скаутлельта. За Скаутлельтом был послан отряд кадьякцев.
Чилхатский вождь согласился на переговоры и явился в крепость с двадцатью воинами. Скаутлельта под звуки трубы и барабанный бой на носилках внесли в крепость. За ним вошли воины. Был устроен торжественный обед, и всем гостям приподнесли богатые подарки. Вождь Скаутлельт получил сотню шерстяных одеял, много бисера и всяких побрякушек.
— Сколько у тебя воинов, Скаутлельт?
— Десять раз по сто, — с гордостью ответил вождь.
— Правитель Баранов прислал мне письмо. Он просит тебя увести домой своих воинов, чтобы избегнуть подозрений на твой род, всегда нам дружественный. Мы ведь старые друзья, Скаутлельт?
— Да, мы старые друзья, — с готовностью ответил Скаутлельт. Он был доволен, что удалось восстановить дружбу. Русские не стали таить злобу и мстить. — Я хочу быть другом Баранову и исполню его просьбу. Мне понравился город, Иван. Правитель хорошо укрепился.
Под барабанный грохот и завыванье труб Скаутлельта вынесли из крепости и уложили в ожидавший его у пристани бат.
— Тебя, великий вождь, крепость проводит тремя выстрелами, — сказал Кусков и, когда бат отвалил, махнул рукой.
С крепостной стены раздались выстрелы. Тщеславная душа Скаутлельта была на верху славы и блаженства.
— Скажи моему большому другу, нануку Баранову, что я завтра уведу своих воинов. Пусть он дурно не думает обо мне.
На этот раз чилхатский волк не обманул. Утром его воины расселись на баты и покинули окрестные острова. За ними сняли осаду и остальные колошские роды.
В окрестностях Ново-Архангельской крепости не осталось ни одного колошского воина. В расположенной поблизости индейской деревушке мирно дымились в бараборах очаги.
Вечером полная луна несколько раз выходила из-за облаков и освещала горы и долины, среди которых находилось селение Аустерлиц. В полночь к генерал-адъютанту князю Волконскому были приглашены начальники колонн союзной армии. Все вместе они направились в штаб-квартиру генерала Кутузова в Красновице. Ехать было недолго, всего три версты, но дорога была грязная, растоптанная тысячами лошадиных копыт.
Михаилу Илларионовичу недавно исполнилось шестьдесят лет. Седовласый, с крупными чертами лица, он неподвижно сидел за столом, где были разложены бумаги и какие-то карты. Сальные свечи двух бронзовых канделябров освещали комнату.
— Господа, — сказал Кутузов, когда генералы расселись, — завтра в семь часов атакуем неприятеля в нынешней его позиции.
Начальник австрийского штаба генерал Вейротер, облаченный особым доверием императора Александра, развернул карту окрестностей Брюнна и Аустерлица и стал объяснять генералам расположение французской армии и то, каким образом следует атаковать противника. План был сочинен самим генералом Вейротером и утвержден австрийским и русским императорами. Союзники хотели обойти Наполеона с правого фланга, отрезать от Вены и разбить его.