— Он обещает тебе защиту клана. Маран подтвердил, что так и будет.
— Забавно. Он сам меня сдал и предлагает мне…
— Отправляйся с нами, Ришье, — сказала Лота, — У тебя нет выбора… Прости, братец, но это правда. Не надо было его убивать.
— Он тебе нравился? Этот Бренн Слотер, которого любили все?
В ее голубых глазах появился стальной блеск. Какой-то очень знакомый блеск — словно внутри нее сидит металлический голем, непрошибаемый, бесчувственный. Механическая игрушка с одной взведенной до отказа пружиной.
— Это неважно, — ответила Лота. — Ты согласен? — Да.
И словно рухнуло что-то. Словно я подписал сам себе смертный приговор, В комнате стало ощутимо темнее. Я опять почувствовал этот запах: гнилая вода и старая солома. И не выбраться. Хоть вой.
— Знаешь, сестрица, — сказал я, — в такие моменты ты напоминаешь мне нашего отца. Просто вылитый отец.
— Правда? — Лота приятно удивилась. — Какой он был?
— Настоящий засранец. Я ненавидел этого ублюдка.
Моего отца звали Шейлок Трубадур. Конечно, я его ненавидел. Лоте повезло видеть отца только урывками, когда он бывал в Логове или приезжал к маме в Лютецию. Невысокий, темноволосый человек с властными манерами и жестким взглядом. Отец умел производить впечатление на женщин — Лота до сих пор от него без ума. А мне довелось целое лето провести с ним, когда отец вознамерился внести коррективы в мое воспитание.
Когда Лота ушла, я налил себе вина и выпил залпом. Напиться, что ли? А почему бы нет? Когда я наливал третий бокал, в комнату кто-то вошел. Я поднял голову. А, Кларисса! Кивнул ей, улыбнулся: мол, сама видишь. Скучаю.
Тетушка остановилась возле стола.
— Что это у тебя?
— Мм? — Потом я увидел: повязка на ладони совсем размоталась и сползла на пальцы. Черт. Да наплевать.
— Дай посмотреть, — сказала Кларисса. В центре левой ладони — аккуратное треугольное отверстие. Сквозное. Я поднял руку и посмотрел на тетю через дырку. Да, забавно. Моргнул. Кларисса изменилась в лице.
— Проклятье, Ришье, что это?!
— Глина, — ответил я нехотя.
— Ч-что?
— Обычная гончарная глина, — Я провел пальцем по ладони. — Обожженная. Видишь? Глиняная пыль. У меня вся кисть такая. Но здорово сделано, верно? Рука-голем. — Я сжал и разжал пальцы. — А как слушается — загляденье. И невероятно сильная.
Кларисса выглядела потрясенной. Хорошо.
— Можно? — спросила тетя непривычно робко. Я усмехнулся, вытянул руку.
— Конечно. Кларисса замялась. Давненько я не видел ее смущенной.
— Мне… Ришье, мне страшно.
В первый момент я даже не понял, о чем она говорит.
— Кларисса, не смеши меня. Ты всю жизнь прожила бок о бок с големами, тебе ли их бояться?
— Кто бы говорил, — уколола она меня.
— Я знаю… Боюсь. Ну и что? У меня свои причины. Спасибо, папа. Твоя великолепная идея насчет «встречи с собственными страхами» оправдывает себя на все сто — до сих пор. Армия из анимированных трупов мальчишек моего возраста, это было сильно. Я под впечатлением. Но еще больше мне понравился «одичалый» голем, которого папаша натравил на меня, и который гонялся за мной по всему замку. Это было… чудесно. С того прекрасного лета я многое повидал, но по сию пору вздрагиваю, встретившись с големом. Неважно, из чего он сделан и как качественно зачарован. Я-то знаю, что эта тварь собой представляет.
Папаша думал, что настоящая опасность заставит мой Талант проявиться. Дохлый номер.
Кларисса взяла меня за запястье, коснулась ранки. Отдернула руку.
— Она… как живая почти. Кажется, что мягкая и теплая.
— Да, на ощупь не отличишь. Отличная штука. — Я скривился, допил вино. Поставил пустой бокал на стол.
— Гэвин сделал?
— Точно. Гэвин постарался.
Кларисса посмотрела на меня с каким-то особенным интересом.
— Значит, эти истории — правда? Ты действительно участвовал в том походе? Восьмой рыцарь, Лисий Хвост, человек с железной рукой. И плен, значит, тоже? Вот эта штука… — Кларисса нежно погладила меня по глиняной руке. — Она болит? Бедный мой племянник.
Я помолчал. Потом сказал:
— Знаешь, а ведь Фер прав, Кларисса. Все мои друзья мертвы. Я же всего-навсего лишился левой кисти. — Я снова сжал пальцы в кулак, разжал. — Невеликая плата за всемирную славу, верно?
Через два часа мы не выехали — кто бы сомневался. Но уже были близки к этому.
— Все очень просто, — пояснил Фер. — Чуть ли не механически. Лота в нашем отряде воля, я — мозги, Молния… Фер усмехнулся. — Молния, понятно, мышцы и печень, Кларисса — чувство направления. Надеюсь, ты помнишь какой у нее Талант, Ришье? Вот именно.
Конечно, как я сразу не догадался. Талант Клариссы отыскивать спрятанное, причем что интересно: только намеренно спрятанное. Обронив кольцо, бедная Кларисса могла неделями его искать. Но стоило Френсису для смеха увести брошку Клариссы (кузен Френсис вообще испытывает страсть к мелким блестящим вещицам), как Кларисса мгновенно находила украденное. Отлично.
— Значит, теперь мы можем в любой момент узнать, где находится Дикий Талант?
— Нет, — сказали за моей спиной.
Я повернулся. В дверях стоял Молния в коричневой солдатской куртке, испачканной травяным соком. За плечом Корта виднелась чья-то опухшая разбитая физиономия. Я сразу не понял, кто это. Локти человека были стянуты за спиной, лицо в крови…
— Корт? Что случилось? — Лота поднялась с места.
— Как я жалею, что с нами сейчас нет Элжерона, — сказал Молния. — Уж он бы вывернул этого сукина сына наизнанку. Ничего. — Корт усмехнулся так, что у меня по спине пробежал озноб. — Старые добрые способы пытки еще никого не подводили. Когда я нарежу из его шкуры ремней, он заговорит. Это всегда помогает, проверено… Посади его, Уорни!
— Дакота? — Я шагнул вперед.
— Милорд, — насмешливо кивнул связанный варвар.
В следующее мгновение Уорни, привратник, с силой втолкнул Дакоту внутрь. Мой телохранитель пробежал несколько шагов и упал на колени. Привратник поднял его за шиворот — Дакота захрипел. Уорни, не обращая внимания на эти звуки, швырнул варвара в угол, как мешок с углем. Дакота врезался в стену и сполз вниз. Да что тут происходит?! Варвар с трудом выпрямил спину, сел, сплюнул кровью. Усмехнулся. Левый глаз у него заплыл совершенно.
Я не выдержал:
— Какого черта, Молния?!
Корт посмотрел на меня с прищуром.
— Рад, Ришье, что тебе надоело разыгрывать контуженого — Взрослеешь?
Я дернул щекой. Семейка, хаос побери.