В целях зашиты от подобных… хм… инцидентов при мессианских церквах поначалу держали вооруженную стражу. Однако со временем прижимистые святые отцы сообразили, что можно обойтись и своими силами, если часть послушников (помоложе и покрепче) учить махать помимо кадила еще и топорами да дубинами. Так появились экзекуторы — воины-монахи, наказывающие нечисть.
Бесоборцы.
Благодаря обширной практике монашеский орден, созданный для защиты мессианских церквей, быстро эволюционировал и от обороны перешел к нападению. Не дожидаясь, пока в поле зрения замаячит заблудший демон или еще какая тварь, монахи-экзекуторы сами принялись вести охоту за нежитями и нечистью. А спустя годы нашлось время подумать и о «пособниках Тьмы в человечьем обличье». Экзекуторы усердно громили шабаши, собранные в честь Шести, жестоко карали сектантов и малефиков за человеческие жертвоприношения, сжигали на костре неосторожных некромантов и ведьм, занимались экзорцизмом и прочими вещами, неприятными для тех, кто выбрал стезей службу Тьме.
Можно сказать, они делали мою работу, причем на достаточно профессиональном уровне. Разница заключалась только в подходе и мотивах. Я испытывал чувство глубокого удовлетворения при получении награды, полагающейся за истребление очередного страшилища, экзекуторам же доставлял удовольствие сам процесс… среди послушников хватало людей, подавшихся в монахи после потери любимых и близких.
В отличие от вольных охотников, промышлявших истреблением расплодившейся нечисти, орден изначально не брал денег за экзекуцию. Расходы на снаряжение, обучение неофитов и хлеб насущный, церкви возмещали лендлорды, чьи земли монахи-воины избавляли от потусторонних напастей. Именно поэтому любовь простолюдинов к деяниям бесоборцев быстро взлетела на недосягаемую высоту. Их превозносили точно сказочных рыцарей (каковыми они отчасти и являлись), их подвиги воспевались в песнях и легендах, за них ставили свечи в храмах…
Около двухсот пятидесяти лет назад братство неожиданно отпало от лона мессианской церкви, чему предшествовал громкий теологический скандал. К тому времени орден значительно окреп, а сами монахи-бесоборцы настолько уверовали в романтический ореол, созданный вокруг них менестрелями и сказителями, что всерьез решили поставить себя «на службу человечеству», а не только той его части, которую считала своей паствой матушка-церковь. В основе службы лежало, разумеется, привычное ремесло — искоренение всего, что пресловутому человечеству чуждо и омерзительно. Каленым железом, светлым серебром и очищающим пламенем.
Причиной расхождения намерений экзекуторов с наставлениями святых отцов стал отказ ордена признать меру допустимого зла, о которой говорится в Священном Каноне. Мессианская вера, как известно, стоит на том, что Свет не может существовать без Тьмы. Преисподней разрешено клокотать расплавленной серой, для того чтобы подчеркивать притягательность сияющего божественным светом Вырия Небесного. Наделенный Творцом правом свободного выбора, человек должен сам определить, что для него важнее: радости смертного тела здесь и сейчас или благость бессмертной души там и потом. Свое предназначение Строгая Церковь видит в том, чтобы помогать пастве с сим нелегким выбором, направляя ее на истинно верный путь. Дело это важное и ответственное, ведь в зависимости от того, какая сторона (Тьма или Свет) накопит больше душ, должна определиться судьба нашего мира.
Экзекуторы соглашались предоставить пресловутое право выбора… но не раньше, чем они дотла выжгут все, что прячется на темной стороне. Никаких полумер! Никакого компромисса!
Воины-практики с мечами и факелами показали неприличные знаки теологам-теоретикам с посохами и ладанками и повернулись к ним спиной. Перспектива лишения духовного сана особо никого не напугала: значительная часть ордена сама приняла решение отложиться от Церкви. Те же, что остались служить ей, ныне именуют себя инквизиторами.
Монахи расстриглись и сожгли робы и вериги, поверх которых прежде таскали панцири и кольчуги, и продолжили дело уже как самопровозглашенные рыцари. Священный Канон, надиктованный Тертуллию Флорийскому умирающим архангелом Габриэлем им заменил Кодекс, начертанный железной рукой Брендона Неистового, первого из известных тогда бесоборцев. Он же и стал первым магистром обновленного, уже не монашеского ордена. Твердыней и штаб-квартирой экзекуторов Брендон сделал старую крепость на границе Фронтира. Отстроенная и снабженная новыми фортификациями, она стала именоваться просто и незатейливо — Башня, отчего у ордена вскоре появилось второе, не менее известное прозвище.
Братство Башни.
Удивительно, но героический образ жизни рыцарей-экзекуторов крайне удачно сочетался с прагматичными воззрениями на эту самую жизнь магистра Брендона и тех, кто ему наследовал. Магистры-экзекуторы активно подвизались на политическом поприще и снискали здесь немало побед. Главной из них стало признание правителями ряда государств не только заслуг ордена, но и его полной независимости. А Нееловский пакт, заключенный еще при жизни Брендона, раз и навсегда скрепил договоренности братства с правителями запада и востока, севера и юга. Экзекуторы поклялись не вмешиваться в мирские и духовные дела стран, подписавших договор, а властители даровали рыцарям право беспрепятственно преследовать нечистых там, где они угрожают людям.
Сей пакт неуклонно блюдется и поныне. Ну, то есть настолько «неуклонно», насколько вообще может соблюдаться любой документ, составленный и подписанный смертными политиками.
К примеру, дальний родственник нашего величества Джордана II король Георг Лысый свою подпись под пресловутым пактом поставил (с одобрения Палаты пэров и Магистрата) в числе первых. А предоставить место для размещения дружин экзекуторов на территории Ура не соизволил, апеллируя к «давним и свято чтимым законам Блистательного и Проклятого». Оные законы, пояснял король опешившим эмиссарам братства, запрещают впускать в город чужих солдат, а орден Очищающего Пламени — структура военизированная, как ни крути. Посему «никак не можно».
С тех пор ситуация ничуть не изменилась, но, уж поверьте, не потому, что экзекуторы не пытались…
— Имею честь представиться, — щелкнул каблуками рыцарь, коротким и пронзительным взглядом окинув-оценив меня и Человеколюба, — Кастор ди Тулл, лейтенант-экзекутор, уполномоченный эмиссар магистра Ван Дарена.
Вот так, просто «Кастор ди Тулл, лейтенант-экзекутор». Без всякого «сэр» и перечисления десятка титулов, свойственных уранийским рыцарям. Вступая в братство Башни, соискатели отказывались от мирских титулов и званий за исключением тех, что входили, собственно, в иерархию ордена и жертвовали ему все свое состояние. Упомянутый мной прагматизм экзекуторов проявлялся не только в умении их лидеров ловко маневрировать между интересами государей и целями братьев. На многие вещи магистры смотрели весьма широко. Так, братство, не особо смущаясь, вербовало в свои ряды людей с не самым чистым прошлым, включая тех, чьи руки были обагрены кровью невинных. Принимая присягу, рыцарь-неофит оставлял прошлое за спиной. Кодекс Брендона гласил: участие в великом священном походе против Тьмы само по себе послужит искуплением всех грехов минувшего.