Церковь стояла посреди деревни – с золочеными куполами, белыми стенами – нормальная, приятная на взгляд церковь, без всяких там перевернутых крестов и прочей гадости.
Андрей вошел в храм, вдохнув привычный запах ладана, воска, старого дерева икон, и на душе стало спокойнее – все-таки не совсем плохо в этом мире, раз церкви стоят, иконы висят, а священники служат Богу. Он постоял позади группы прихожан, слушающих проповедь настоятеля храма – там было что-то о терпении, о том, что надо встречать беды стоически и что это Светлый Бог посылает им испытания, чтобы потом поместить в рай. У Андрея в подсознании все время звенел звонок какой-то неправильности. Нет, тут сатанизмом и не пахло, скорее наоборот – прихожане были готовы растерзать всех попавшихся под руку сатанистов и тех, кто на них похож, – так следовало из проповеди священника. Может, это и прозвучало звоночком? Вера – это хорошо, но фанатизм – как-то не очень… Впрочем, решив не делать вывода по первым впечатлениям, он размашисто перекрестился в последний раз и, выйдя из церкви, отправился на поиски гостиницы.
Первая встречная женщина указала ему на двухэтажное здание метрах в пятистах от церкви. Гостиницу сразу было видно: возле нее стояло несколько запряженных лошадьми повозок – видимо, только что прибыли в село. Андрей поспешил к постоялому двору – ему пришло в голову, что он может и не получить крышу над головой, уж больно большое скопление телег возле крыльца. И как в воду глядел: после того как он заявил хозяину, что желает снять комнату, тот виновато развел руками:
– Два больших каравана зашли, все комнаты забиты. Хочешь, спи на конюшне. Или поищи в селе – там иногда женщины сдают комнату тем, кому не досталось места у меня. Извини, парень, что так вышло. Приходи обедать-ужинать – местечко найдем. Сегодня хорошие медвежьи отбивные с клюквенным соусом и пироги с олениной – пальчики оближешь.
С тем Андрей и вышел из гостиницы, заверив хозяина, что уж на ужин-то точно вернется. И на обед. До ужина еще было далеко.
Он с раздражением посмотрел на орущих и бегающих вокруг повозок с товаром возниц, отобравших его законное место в гостинице, и побрел обратно к церкви, решив отловить кого-то их прихожан и узнать, у кого можно снять комнату. Так-то он мог и на конюшне переночевать, да, но, имея в поясе сотню золотых и привыкнув спать в приличных условиях (Андрей с грустью вспомнил кровать Олры и ее саму), он не хотел скитаться по пыльным сеновалам и нюхать лошадиное дерьмо.
– Приветствую вас. Не подскажете, где можно снять комнату дня на два? – обратился Андрей к женщине, идущей впереди всех из церкви.
Она подняла карие глаза, как будто не могла понять, что он от нее хочет, потом наморщила лоб и сказала:
– У меня можете и снять. Теперь у меня места хватает… Мне деньги нужны, детей кормить надо. Если пройдете со мной, я покажу вам комнату.
Андрей слегка удивился такому попаданию в цель, и неожиданно его тонкий слух уловил шепоток в толпе:
– Вот сучка! Мужа только успели похоронить, а она уже мужика подцепила! И симпатичный какой! Везет же этим шлюхам.
Женщина слегка сгорбилась и пошла вперед – Андрей за ней. Идти пришлось недалеко – до белого, чистого домика с крепким забором и широким двором. Тут чувствовалась мужская рука, вряд ли одинокая женщина могла бы так содержать хозяйство. Видимо, и действительно она только недавно схоронила мужа. На вид женщине было лет сорок – глаза красивые, но потухшие, лицо бледное, одежда неброская и неновая.
– Вот тут. Это наша с мужем комната была, спальня. Муж умер, так что я осталась одна. Я с детьми буду спать, а вы тут. Два серебреника в сутки, не много будет? В гостинице же вы больше бы отдали? Так ведь? Только вот мойни у меня нет… вернее, есть баня, но ее топить надо, а дров у меня нет, только для хаты. Ну так что, будете снимать?
Андрей внимательно посмотрел на женщину. Он чувствовал, как та боится, что клиент откажется, – видать, и вправду ее припекло с деньгами. Однако ему не очень хотелось спать в доме, где поселилось горе. Ощущение пребывания на поминках не оставляло его все время, что он находился в этом доме. Андрей немного подумал и спросил, просто чтобы что-то сказать:
– А дети где? Гуляют?
– Я к соседке отвела. Сегодня сорок дней мужу, мне нужно было сходить поставить свечку. А то соседи бы кололи глаза тем, что не соблюдаю обычаев. Да и отец Никодим уже заспрашивался – надо, мол, на сорок дней заказать молитву, да свечей купить, да подношение церкви сделать. Последние деньги отнесла. Никогда не думала, что буду сдавать комнату… Вы не подумайте чего – дети у меня тихие, они не бегают, не кричат, спать не помешают. Будете отдыхать, никто не потревожит. Вы же ненадолго, да? На два дня, сказали?
– А от чего муж умер? – спросил Андрей, колеблясь и раздумывая о своем: надо бы предупредить трактирщика, что он живет у этой женщины, чтобы Федор, когда приедет, знал, где искать.
– Убили его. Нашли за околицей мертвым.
– И кто убил? – вскинул брови Андрей. – Разбойники?
– Нет. Зверь какой-то. У нас много лет время от времени случаются убийства. И все убитые – мужчины. У нас много вдов. Отец Никодим говорит, что это село проклято, потому что мы мало верим, перестали посещать церковь, погрязли в грехе. Может, он и прав – мы истово никогда и не верили. Как все – свечу поставим, помолимся. Иконы-то у нас есть, да, вон они. Но чтобы целыми днями пропадать в церкви да постоянно туда подношения носить – такого не было. Вероятно, Бог нас за это и наказал. Ну да ладно, это наши проблемы. Так что, останетесь?
– Останусь, – немедленно решился Андрей. – Сейчас только схожу в трактир, пообедаю да и приду. – Он достал из кармана четыре серебреника. – Вот плата. Возьмите сразу. Я скоро вернусь.
Женщина нерешительно убрала деньги, а монах вышел на улицу. Было довольно тепло, он прикинул – градусов пятнадцать, не меньше. Сразу вспомнилась земная весна – видимо, погода навеяла воспоминания. Он любил весну – особенно ранний май, когда весь снег уже стаял, на улице днем тепло и солнечно, а ночью еще холодает («Майскими холодными ночами, отгремев, закончились бои…» – вспомнилась ему песня об однополчанах, о Великой войне). Вот и сейчас было похоже на май или конец апреля: выглянуло солнце и приятно грело кожу, пахло мокрой травой и землей.
Андрей расстегнул куртку и зашагал в трактир. Ему даже захотелось насвистеть какой-то мотивчик – вот что делает солнце после многих дней слякоти, грязи, дождя и ветра.
– Ну что, нашел комнату? – Трактирщик усмехнулся и налил очередному посетителю кружку пива. – У нас это запросто. И комнату предоставят, и еще кое-чего… только спроси. Обедать будешь?
– А можно с собой взять?
– Можно. Но придется оставить залог за горшки и миски. Принесешь – верну деньги.
– Без проблем. И корзину какую-нибудь, чтобы нести.
– Вина положить? Какой обед-ужин без вина! Особенно с вдовушкой… – Физиономия трактирщика расплылась в скабрезной улыбке, и Андрею почему-то стало неприятно, захотелось влепить ему пощечину и потребовать, чтобы он замолчал.