Тяжелая рука Силача Джона опустилась ему на плечо.
— Я знаю. С тобой все мои мысли и надежды.
Роуэн повернулся и направился к ожидавшим его кандидатам.
— Ты не забыл попрощаться с матерью, Оракул из Рина? — хриплым голосом спросила Хранительница, когда он проходил мимо ее кресла.
Гнев вскипел в Роуэне, и он произнес те слова, которые не сумел сказать Джону.
— Нет. Мне не нужно прощаться с мамой, — громко, чтобы слышали все, произнес он. — Она будет еще жива, когда я принесу для нее противоядие.
— Посмотрим, — сказала Хранительница.
В молчании они следовали друг за другом по туннелю, ведущему на остров. Роуэн шел первым: у выхода из пещеры Ясинка, Морелюб и Угрюм остановились и почтительно пропустили его вперед.
Теперь они шли за ним, приноравливаясь к его шагу. Их ноги в мягкой обуви беззвучно ступали по гладким влажным камням, и Роуэн не раз невольно оборачивался, чтобы проверить, идут ли кандидаты следом. Но они всегда оказывались в трех шагах позади и внимательно на него смотрели.
Факелы в их руках освещали путь. Мрачные тени метались по каменным стенам. В неверном свете блестела вода, сочившаяся из щелей и растекавшаяся по полу.
Роуэн старался не думать о том, что они идут под морским дном. От одной мысли об огромной массе бескрайних вод прямо над головой у него по спине бежали мурашки. Но он взял себя в руки и попытался составить план действий. В пещере он устремил все силы на борьбу с Хранительницей, и у него просто не было времени, чтобы подумать. А потом его отвлекло необычное странствие по туннелю.
Теперь уже пора было разгадывать таинственный список элементов, что входили в эликсир из стихотворения Орина. В ушах Роуэна все еще звучали зловещие слова Хранительницы, утверждавшей, что поиски безнадежны — пусть бы он даже точно знал, что ему необходимо.
Интересно, что думают об этом его спутники? Или каждого из них больше волнует судьба Кристалла? И отсрочка избрания занимает их сильнее всего остального?
Впереди забрезжил тусклый свет: там был конец туннеля. Послышался шум волн — отдаленный мерный грохот бьющейся о скалы воды.
— Впереди ступеньки, Оракул из Рина.
Это был голос Ясинки, холодный и невыразительный.
Роуэн обернулся к ней.
— Знаешь что, лучше называй меня по имени, — попытавшись улыбнуться, сказал он.
— Как хочешь, — ответила она без малейшей тени ответной улыбки.
«По крайней мере, Ясинка не пытается произвести на меня хорошее впечатление, — подумал Роуэн, продолжая идти вперед. — Она не хочет казаться иной, чем есть на самом деле… Или ее наставники посоветовали ей так себя вести, — напомнил он сам себе. — Ведь что говорил Жемчужник: „Кандидаты наблюдают за Рином, поэтому они знают, как расположить к себе Оракула“. Может быть, наставники предупредили Ясинку, что в Рине не терпят притворства. Вот она и делает вид, что ничего от меня не скрывает. А сама втайне что-нибудь замышляет. Как знать, что у нее на уме?»
Роуэн покачал головой, чтобы прогнать неприятные мысли. Если бы он только мог доверять этим людям… Ему и без того предстоит нелегкое дело, а тут еще приходится постоянно думать о том, кто говорит правду, а кто лжет. Кто отравил его мать, а кто невиновен.
В конце туннеля, как и сказала Ясинка, были крутые каменные ступени. Сверху на них падал дневной свет.
Роуэн начал подниматься, и с каждым шагом шум волн становился все отчетливее и свет усиливался — он пробивался сквозь решетку ворот.
Роуэн пошел быстрее, хотя он и без того задыхался и у него болели ноги. Какие бы опасности ни поджидали его на этом острове, Роуэну не терпелось оказаться под открытым небом, на свежем воздухе. Он с облегчением преодолел последние ступени, отворил ржавые железные ворота и спотыкаясь вышел наружу.
Роуэн так долго пробыл под землей, что теперь дневной свет показался ему ослепительным. Глаза слезились, и он долго моргал и вытирал их руками. Наконец зрение вернулось к нему, и он увидел, что находится на скалистом берегу. Впереди начинался густой лес, непроходимый из-за ползучих растений, вьющихся между деревьями.
Ясинка, Морелюб и Угрюм вышли вслед за Роуэном. Ворота с лязгом захлопнулись у них за спиной, скрывая ступени, которые словно обрывались во тьму. Рядом, разбиваясь о скалы, пенились волны. А вдалеке, за неспокойными водами пролива, простирались золотые пляжи и поднимались круглые дома водяных людей.
Роуэн прищурился и среди множества строений попытался отыскать хлев, где находилась Звездочка. Мальчик подумал, что она наверняка встревожится, когда вместо него к ней придет Силач Джон. Джон накормит ее и напоит, но Звездочка все равно будет скучать по Роуэну.
Дул пронизывающий ветер, но на той стороне пролива дети плескались в волнах. Чуть поодаль на берегу сидели мужчины и женщины и латали сети. А у самой кромки воды одиноко расхаживала женщина в зеленых одеждах рода фисков.
Роуэну показалось, что он видел ее прежде. Что-то знакомое почудилось ему в ее походке. Она вышагивала с очень прямой спиной, а руки спрятала под плащом. Ну конечно, это та самая суровая женщина, которая сопровождала его на пути к пещере Хранителя.
Роуэн почувствовал, что кто-то стоит у него за спиной, и медленно повернул голову.
Это был Морелюб. Он не замечал, что Роуэн за ним наблюдает. С серьезным лицом Морелюб не отрываясь глядел на берег.
«На что он смотрит? На детей? На дома? На людей, которые чинят сети? Или его внимание приковала женщина из рода фисков?»
Та как раз остановилась, повернулась к Морю и словно застыла. Ее зеленое одеяние развевалось на ветру, капюшон упал с головы.
«Она смотрит на нас», — подумал Роуэн и снова взглянул на Морелюба. Тот тоже стоял без движения, как будто на чем-то сосредоточившись. Соленые брызги летели ему в лицо, но он не обращал на них никакого внимания.
Женщина не махала Морелюбу, не подавала ему никаких знаков, но все равно Роуэн понял, что она каким-то образом шлет ему весть от рода фисков. «Если они не умеют читать мысли, значит, послание заключается в том, как она стоит. Или даже в том, что она вообще вышла на берег. Нет конца хитрости и уловкам этих людей!»
Роуэн вновь ощутил, как изнутри поднимается волна гнева, да такая сильная, что он едва мог дышать.
Видимо, он издал какой-то звук, потому что Морелюб ошеломленно и виновато взглянул на него.
— В твоем роде уже знают, что избрание отложено? — резко спросил Роуэн. — С этим связано ее послание?
— Какое еще послание? Нет никаких посланий, — сказал Морелюб и отвернулся.
Но Роуэн знал, что он лжет.
«Здесь все лгут, — горько подумал мальчик. — Ложь затаилась в сердцах людей, как змеи в морских глубинах. — Он никак не мог успокоиться и нисколько не жалел, что показал Морелюбу свои чувства. — С кандидатами я могу не следить за словами. Чего бы я ни страшился, но только не смерти от их рук. Хранительница сказала им, что времени посылать за новым Оракулом уже не будет. Ни один из кандидатов не решится рисковать судьбой Кристалла. Или все же…»