И в какой-то момент — на восьмом или девятом часу бесцельных аракеловских блужданий по кругам Галапагосского рифта — он столкнулся с самым кошмарным порождением этого мира.
Сперва Аракелов лишь уловил латералью какое-то неявное, смутное движение. Он еще не мог понять, что это такое, но инстинктивно насторожился… К нему медленно приближалось нечто незнакомое и загадочное.
Аракелов выключил движок скутера и замер, стараясь ничем не выдать своего присутствия. Это была не только осторожность наблюдателя, но и разумное опасение потенциальной жертвы: на многие годы запомнилась Аракелову первая встреча с кархародоном, тридцатиметровой пелагической акулой, считавшейся и ископаемой до тех пор, пока Кейт Уиллис нос к носу не столкнулась с ней подле Реюньона в девяносто шестом… Аракелов в тот раз уцелел лишь чудом, и это на всю жизнь научило его осторожности. И потому сейчас он бездвижно висел в нескольких метрах над дном, готовый в любую секунду врубить двигатель скутера и улепетывать на форсаже, хотя не было ни малейшей уверенности, что скорости аппарата хватит…
Существо медленно приближалось и, наконец, Аракелов увидел: Левиафан!
Больше всего он напоминал крокодила — гигантского, фантастического крокодила не меньше двадцати метров длиной. Но дело было не только в размерах. Чем-то древним дохнуло на Аракелова, и он замер, не думая ни об опасности, ни о научной классификации, — он просто зачарованно смотрел, как существо медленно, величественно и грозно проплывало мимо. Огромная, в два аракеловских роста голова, крутолобая, с гигантской зубастой пастью, сидела на длинной шее; крокодилье туловище увенчивалось зубчатым тритоньим гребнем; мощные ласты не утратили еще первоначального сходства с лапами; широкий хвост шевелился едва-едва, но от этих почти незаметных движений распространялась по воде такая волна, что аракеловская латераль отзывалась на нее чуть ли не болью. Упругая, толстая кожа чудовища была коричневой более темной на спине и боках и светлее внизу, на тяжело отвисшем брюхе, а с шеи свисала, развеваясь во встречном потоке, длинная красная грива…
Левиафан!
Чтобы описать его, нужен был Босх. Аракелов просто смотрел ему вслед, а в памяти, словно с пущенной кольцом пленки, звучали две строки из читанного когда-то стихотворения:
Мчатся мои красногривые кони,
И на мир опускается страх.
Аракелов смотрел, твердя про себя эти строки, как заклинание, пока монстр совсем не исчез.
И вот сейчас, уверенно ведя свой «кархародон» на северо-северо-запад вдоль края долины, Аракелов вновь и вновь возвращался к мысли — не будь этой восьмилетней давности встречи, и не было бы сегодняшней безуспешной спасательной операции. Нужды бы не было в теперешней погоне справедливом, но запоздалом, как всегда, походе Фортинбраса. И не было бы того, за кем неутомимо и неумолимо следовал сейчас Аракелов…
Не было бы Душмана.
Ну вот, сказал себе Клайд Лайон, теперь можно и отдохнуть. Да и что ему оставалось, кроме отдыха, суток на трое, если не четверо. Покуда улягутс страсти и можно будет спокойно уйти.
Он критически оглядел плоды своих трудов. На столике — здоровенный термос с кофе, тарелка с сандвичами и стопка видеокассет. Здорово, что на этот раз он догадался прихватить их с собой. А то дохни тут с тоски, как в прежние отсидки… Все одиннадцать серий «Заклинателей праха»! А?! Это ж полная Ривьера! Одиннадцать серий, двадцать два часа, а смотреть такое и не по разу можно! Ну и отоспаться не худо. Тоже Ривьера. Последние дни ему это не слишком-то удавалось…
После третьей серии недосып стал чувствоваться всерьез — невзирая на крепкий кофе. Что ж, можно и на боковую.
Клайд выключил телевизор, еще несколько секунд смотрел, как гаснет в центре экрана крохотный, яркий квадратик, потом резким движением поднялс (легкое складное кресло пронзительно взвизгнуло), сходил на камбуз, где вымыл и поставил в сушилку посуду, — аккуратность всегда была его пунктиком, — и направился к облюбованной на эту ночь спальне. Если верить пожелтелой карточке, вставленной в пластиковый кармашек на двери, раньше здесь жил оператор донных работ. Каютка была маленькая, как и все помещения станции, кроме пультовой и салона. Все убранство ее заключалось в письменном столе (весьма скромном), двух табуретах, стенном шкафу и нешироком диванчике, на ночь превращавшемся, однако, во внушительную больше половины каюты — тахту. Клайд чувствовал себя на таком ложе на редкость неуютно. И о чем только думали эти идиоты-проектировщики?..
Клайд предполагал уснуть сразу же, как ляжет, но не тут-то было. В голову лезли какой-то несусветной мешаниной впечатления последних двух дней, с тех пор, как «Тигровая Лилия», мягко опущенная на воду мощной лапой судового крана, равномерно закачалась у подветренного борта «Оушн Свайна».
Тогда предстоящий вояж казался Клайду просто очередной вылазкой в Галапагосские оазисы, дерзкой охотничьей экспедицией, каких на его счету было уже немало. Сколько, кстати? Ну-ка посчитаем… Да, двенадцать. Двенадцать за три года. Эта должна была стать тринадцатой. Так вот оно в чем дело! И как он раньше не сообразил!
Но не сообразил. И спокойно повел свою «Тигровую Лилию» к склонам рифтовых гор, до которых оставалось миль тридцать-сорок: ближе подходить не стоило, это могло бы навести на ненужные размышления вездесущих архангелов из Океанского Патруля. Он знал, что стоило рубке «Лилии» исчезнуть под поверхностью, как «Оушн Свайн» самым невинным образом продолжил путь. Получасовая задержка со стороны выглядела совершенно естественно, ее можно было бы, случись что, объяснить как угодно, хоть учебной шлюпочной тревогой, например… И лишь после того, как он передаст по гидроакустике совершенно безобидный сигнал — три фрагмента подлинной кашалотовой песни, только смонтированные с должными паузами и в должном порядке, «Оушн Свайн» устремится к той точке, где сможет вновь, не привлекая ничьего внимания, поднять на борт «Лилию» и волочащуюся за ней на крученых пентауретановых тросах сеть с драгоценным грузом.
Поистине драгоценным — на этот раз добыча должна была принести Клайду шестьдесят три тысячи. Расщедрился-таки старый лис Роулинстон: ведь если приплюсовать сюда расходы на аренду «Оушн Свайна» да все остальные накладные расходы, сумма получается ого-го какая! Только это его забота. Он свое вернет. Сторицей. А вот Клайду без этих денег сейчас не вывернуться. И долги поджимают, и расходы светят… И на тебе! Влопался!
А ведь сперва все шло точнехонько по плану. Клайд тишком подобрался к ущелью, которым можно было проникнуть в рифтовую долину без риска быть засеченным цепочкой гидрофонов, установленных по периметру заповедника. Стены ущелья многократно отражали и в конце концов гасили шум двигателей обстоятельство, проектировщикам оставшееся неведомым. Клайд пронюхал это во время своей третьей вылазки в заповедник и с тех пор всегда шел этой дорожкой, не рискуя попасться. Так же, как не рисковал он, отсиживаясь сейчас здесь. Вот что значит детально изучить театр действий!