В этот момент тетя Лавра пошевелилась. Подруги сначала решили, что ей натерла шею жесткая скатерть, но оказалось, что дело в другом.
– Могу я выйти?
– Это так необходимо?
– Да. Очень.
– Хорошо, – величественно кивнул жених. – Пусть девочки сопроводят тебя.
Очень разумное замечание. Укутанная в скатерть по самый подбородок, тетя Лавра не могла самостоятельно передвигаться. Ей была необходима чья-то помощь и поддержка. Подруги проводили тетю до туалета, где она неожиданно бросилась к ним со словами:
– Простите нас, девочки. Понимаю, мы доставляем вам слишком много хлопот своим присутствием.
– Да что вы! – лицемерно воскликнула Кира. – Какие там особые хлопоты! Ну, десятка полтора цыган, геи, чокнутый заклинатель духов, мулат-недомерок… зато весело!
– А еще эта свадьба. Никогда бы не подумала, что это такое накладное мероприятие. Знаете, сколько потребовал с нас этот чертов распорядитель за свои услуги? Четыре тысячи долларов! У нас таких денег нет!
И произнеся эту фразу, тетя Лавра многозначительно замолчала. Подруги тоже молчали. У них было четыре тысячи, было даже больше, но они совсем не собирались отдавать эти деньги за то, чтобы какой-то клоун превратил их дом в балаган.
– А вы с дядей Костей уверены, что хотите именно такую свадьбу?
– Не знаю. Костя всегда говорил, когда наконец женится, то проведет церемонию с размахом.
Тете Лавре наконец удалось выпутаться из скатерти. Она вернула порядком помятую ткань обратно Лесе. И сказала:
– Пойду к себе. Если Дик будет меня спрашивать, соврите, что не знаете, где я.
И тетя Лавра, тяжело передвигая ноги, двинулась на второй этаж. А подруги… Что же, подругам об отдыхе думать еще было рано. И девушки отправились обратно к дяде Косте.
Они уже заметили, что возвышение, на котором он устроился, было составлено из нескольких предметов меблировки. На письменный стол были водружены стулья, на них положили доску, а сверху пристроили еще несколько подушечек. Все сооружение закрыли ковром для пышности. Но беда заключалась в том, что у письменного стола одна ножка была не совсем хороша. Изначально она была с брачком, не хватало одного шурупа, который сборщик мебели обещал найти, привезти и вкрутить, да так и не добрался.
И теперь подруги опасались, как бы вся конструкция, лишенная в виде тети Лавры равновесия, не рухнула бы в одночасье и не придавила бы под собой счастливого жениха. И как раз в тот момент, когда Кира с Лесей подходили к подножию трона, туда запрыгнул Дик.
Мулат хотел что-то подправить в драпировках, украшающих дядю Костю. Но когда его восемьдесят с лишним килограммов оказались на том же углу, где сидел пожилой жених, стол начал опасно потрескивать.
– Дядя Костя! Дик! Стол может упасть!
Но предостережение подруг запоздало. Бракованная ножка издала душераздирающий скрежет, и стол начал заваливаться на одну сторону.
– Осторожнее! Дядя Костя, Дик, прыгайте!
Дик сумел сориентироваться вовремя. Он сиганул с опасной высоты и относительно легко приземлился в паре метров от опасной зоны. Стены дома при этом содрогнулись, но не рухнули. А вот дядя Костя, запутавшись в складках тяжелой мантии, не смог проявить такой прыти. И поэтому следом за столом и сам рухнул на пол.
Грохот от двух упавших кресел перемешался с криками перепуганных подруг. Они кинулись к дяде Косте, стремясь извлечь того из-под обломков. Дядя был целиком закрыт мантией, наружу торчали лишь смешно болтающиеся ноги.
– Дядя Костя, миленький, с вами все в порядке?
Но дядя Костя не издал ни звука, пока подруги выпутывали его из складок мантии. Ткань была очень прочной и скользкой, она никак не хотела разматываться. Примчавшиеся на шум падения гости столпились за спинами подруг, причитая на десятки голосов, но не делая ни малейшей попытки приблизиться и хоть как-то помочь.
Так что когда подругам удалось извлечь пленника наружу, лицо у него уже основательно посинело. Дядя Костя сделал несколько жадных вздохов грудью, порозовел и неожиданно возмутился:
– Девочки!
– Не надо благодарности.
– Какая благодарность! Это все вы виноваты!
– Мы?
– Ну, конечно! Вы сказали, что стол может упасть. И он упал!
– И что?
– Вы это напророчили!
Подруги оторопели от возмущения. И еще больше их возмутило, что из хора цыган за их спиной донеслось отчетливое перешептывание:
– Злой глаз!
– Заколдовали!
– Как вошли, сразу поняла, беда от них будет!
Кира побагровела. Можно ли считать сглазом простую констатацию факта? Если у стола слабая ножка, а на него взгромоздились двое здоровых мужчин, да еще два тяжелых дубовых стула водрузили туда же, разве вывод не очевиден? Письменный стол не предназначен для подобных нагрузок. Максимум, что он выдержит, это несколько книг и компьютер.
А между тем к цыганскому речитативу добавились всхлипы визажиста, стилиста, парикмахера, приникших на широкую грудь распорядителя:
– Ой-ой, бедненький!
– Дик, ты цел?
– Как мы за тебя испугались!
То, что лицо жениха украшала солидная ссадина, которая к тому же еще наливалась багрянцем, грозя превратиться в приличных размеров синяк, ребят не волновало.
Одна из молодых цыганок подскочила к спустившейся тете Лавре:
– Лаврушка! Золотая моя! Ох и не повезло тебе! Дурной знак, если свадьбу играть в доме, где жениха едва не убили!
И без того бледная тетя Лавра затряслась теперь так, словно ее шандарахнуло хорошим разрядом тока. Пора было заканчивать со всем этим кордебалетом, пока в доме действительно не появился труп.
– Так! – гневно воскликнула Кира, оглянувшись назад с таким видом, что все приглашенные в дом гости испуганно охнули и сделали шаг назад. – Репетиция закончена! И вы все!.. Вы!.. Просто слов нету. Живо выметайтесь отсюда!
Несколько человек шагнули к выходу, но подавляющая масса осталась стоять.
– Все! – взвизгнула Леся, подскочив к подруге. – Я, надеюсь, ясно выразилась? Останутся только самые близкие!
– Ну? Нам еще долго повторять? На счет три вызываю охрану. Один, два, тр…!
Договорить Кире не удалось. То ли вид у нее был достаточно угрожающий, то ли упоминание охраны сделало свое дело, но гостей словно корова языком слизнула. Только что толпились и охали, а через минуту уже и следа не осталось. В дверях на какое-то время возникла пробка. Но когда затор рассосался, Кира обнаружила, что в доме остался один лишь мулат-распорядитель.
– А ты чего тут торчишь?
– Сказали, что своим можно остаться.