Я едва сдержалась, чтобы не воскликнуть: «Еще бы, ведь фаршированные перцы — фирменное блюдо Таньки Чижовой!».
— Ева Ивановна однажды сама подошла и предложила свою стряпню, — продолжала мороженщица. — Она живет где-то тут во дворах, вот и решила подработать к пенсии. А нам это только на руку. Работаем по двенадцать часов в сутки, пробовали питаться конфетами и мороженым — желудок разболелся, до гастрита дело дошло. В кафе обедать дорого, да и отойти от киоска нельзя, вдруг покупателя упустишь. А тут за сто рублей — огромная порция мяса или рыбы с гарниром. Где еще такие цены найдешь?
— И добавку Ева Ивановна не жалела, — добавила конфетчица.
Я изобразила удивление:
— Что же вы перестали у нее столоваться?
— А убили ее.
— Кто?
— Говорят, невестка укокошила.
Мороженщица ухмыльнулась:
— Я бы свою свекрысу тоже собственными руками придушила, вот только нет охоты из-за старой перечницы в тюрьму садиться.
Конфетница принялась хохотать:
— Как ты сказала? Свекрыса? Ой, сейчас умру от смеха!
— Да я сама над ней уже двадцать лет угораю. Такое отчебучит — хоть стой, хоть падай. На праздники дарит исключительно одно говно. Другие люди такое в помойку выбрасывают, да еще завернут в газетку, чтобы перед соседями стыдно не было, а она дарит. Причем преподносит с таким торжественным видом, как будто это миллион долларов. Внуку на три года подарила, внимание… — глаз от куклы! Большой такой, блестящий, с красными прожилками, прямо как настоящий. Представляете? У ребенка чуть нервный срыв не случился, он ведь машинку на радиоуправлении ждал, а получил — глаз. А свекрыса радостно сообщила, что это не простой глаз, а от той самой фарфоровой куклы, которую ее отец после войны привез из Германии для ее старшей сестры. Свекрысе, дескать, сестра с этой куклой играть не разрешала, зато теперь, когда сестра умерла, кукла, вернее, остатки от нее поступили в ее полное распоряжение. А там осталось-то всего ничего: глаз, волосы и тело с одной рукой. Вот она и поделилась с внуком самым дорогим…
Отсмеявшись, конфетница воскликнула:
— Ой, а меня моя свекровь тоже любит, на день рождения всегда что-нибудь особенное дарит! В последний раз осчастливила парой синтетических нейлоновых панталон, явно ношеных, в затяжках. Я, конечно, взяла, сказала «спасибо», а потом выкинула. Но свекровь теперь при каждой встрече задирает на мне юбку и спрашивает: «Что же ты, Наташа, не носишь мои панталоны?».
— А ты что? — хихикая, спросила мороженщица.
— А я отвечаю: «Ну что вы, Марьванна, как можно такую красоту трепать, берегу для торжественного случая».
— Ага, для встречи с Президентом! В Кремле! На вручении государственной премии! По экономике!
Товарки чуть не по земле катались от смеха. А мне совсем не нравилось, что разговор потек в другое русло.
— Значит, теперь вам готовит Дарья Андреевна? — вернула я собеседниц к нужной теме.
— Да, — кивнула мороженщица, — хотя это и не лучший вариант.
Выяснилось, что Дарья Андреевна и раньше подкатывала к продавщицам со своим обедом, да только в ее услугах не нуждались, потому что еда Евы Ивановны всех устраивала. Но когда Еву Ивановну убили, настал звездный час Дарьи Андреевны.
— А что, Дарья Андреевна очень заинтересована в этой подработке? — спросила я. — Ей нужны деньги?
— Деньги всем нужны, — усмехнулась конфетчица, — но ей действительно тяжело приходится. Она рассказывала, что сын в тюрьме сидит, а невестка с грудным ребенком живет у нее. Невестка после неудачных родов практически инвалид, работать не может, но пенсию по инвалидности пока не получает, там бумаг надо целую кучу собрать. Вот и живут они втроем на одну пенсию Дарьи Андреевны. А пенсии у нас в стране сами знаете какие, на них одному-то не разгуляться, а уж троим…
В этот момент меня осенило: а что, если Еву Ивановну убила пенсионерка-конкурентка? Могла Дарья Андреевна, оказавшись в тяжелой жизненной ситуации, от отчаяния пойти на этот страшный шаг? Я решила проверить новую версию.
— Знаете, где живет Дарья Андреевна? — спросила я мороженщицу.
— А зачем она вам? — отозвалась та.
Вот люди! Нет чтобы просто ответить, обязательно надо задать кучу встречных вопросов.
— Хочу предложить место домработницы.
— Почему именно ей? — встрепенулась конфетчица. — Нужна вам эта пенсионерка, она же еле ходит! У меня сестра без работы сидит, она отлично справится. Много платить будете?
— Платить буду мало, — отрезала я, — а убирать надо целый дом, три этажа. И гостевой домик два раза в неделю.
Конфетчица поскучнела и кивнула на кирпичную многоэтажку:
— Вон из того дома Дарья Андреевна выходит, из крайнего подъезда. Номер квартиры не знаю, она нам не докладывала.
И тетка впилась зубами в сочную котлету.
Я подошла к подъезду. В моем распоряжении было только имя — Дарья Андреевна. Если бы на лавочке сидели местные пенсионерки, не возникло бы никаких проблем, но, как назло, лавка пустовала. То ли жара всех распугала, то ли по телевизору сейчас шли самые популярные сериалы.
Что делать? Был вариант — звонить по домофону во все квартиры подряд. Но продавщицы сказали, что у Дарьи Андреевны грудной внук, иногда люди отключают домофон, чтобы звонки не будили младенца. К тому же он может элементарно не работать.
Я приняла, как мне показалось, гениальное решение — встала под окнами и закричала:
— Дарья Андреевна! Дарья Андреевна-а-а-а!
Согласитесь, сегодня под окнами никто не кричит, у всех есть мобильники, и люди разговаривают по ним. А я еще помню, как во времена моего детства, когда стационарный-то телефон был не в каждой квартире, соседи общались, перекрикиваясь из окон.
Мои крики немедленно привлекли внимание жильцов.
В окне второго этажа возникла толстая мужская физиономия.
— Чего орешь? — поинтересовался мужик, жуя огурец.
— Ищу Дарью Андреевну, — ответила я, — она живет в этом подъезде.
— Нет в нашем подъезде никакой Дарьи Андреевны, — пролаял мужик, — иди отсюда.
— Как это нет?! — раздался уверенный голос откуда-то выше.
Я подняла голову и увидела, что из окна четвертого этажа высунулась седая дама в очках.
— Дарья Андреевна, — сообщила дама, — живет в «трешке» на восьмом этаже. Вы ведь к портнихе пришли?
Я не знала, шьет ли Дарья Андреевна на заказ, и лишь растерянно пожала плечами.
— Портниху зовут вовсе не Дарья Андреевна, а Зося Михайловна, — сказали откуда-то сбоку.
Я повернула голову и обнаружила женщину средних лет, выглядывающую из самого крайнего окна на третьем этаже.