Я беру его под руку. Рассказываю о Джейми, передаю его слова.
— А ты что думаешь? — спрашиваю я его.
— Кто настоящая мать Джейми? Несомненно, Эдит Пирмейн.
— Долгие годы я не верила, а потом долгие годы считала, что так и есть.
— Дело в том, — говорит Луи, когда мы подходим к отелю, — что данный факт не играл существенной роли в суде над Верой. Я бы сказал, обе стороны поступили мудро, не поднимая этого вопроса. Так было справедливее.
— Как ты можешь!
— Вспомни дело Эдит Томпсон в двадцатых годах. Она явно невиновна в убийстве мужа. Его зарезал Байуотерс, причем без подстрекательства с ее стороны. Но Байуотерс был ее любовником, а она была замужней женщиной, и именно это стоило ей жизни. Вспомни случай Рут Эллис, через несколько лет после Веры Хильярд. Атмосфера нисколько не изменилась. Говорят, Рут Эллис повесили не потому, что она застрелила любовника, а потому, что она имела любовника. Если бы защита настаивала, что Джейми сын Веры — а не позволила предположить, что его мать Эдит, — пришлось бы признать, что он не сын Джеральда Хильярда. Теперь ты понимаешь?
— Результат все равно тот же.
— Нет. Повешение — самое страшное из наказаний. Попробовать стоило, шанс был. — Луи смотрит на меня, вскинув одну бровь. — Он сын Эдит… Иден… правда?
— Не знаю. И теперь уже никто никогда не узнает.
Я не знаю. Именно в этом суть загадки, которая привела в отчаяние Дэниела Стюарта и заставила его отступить.
Вероятнее всего, матерью Джейми действительно была Иден, но что делать с многочисленными фактами, свидетельствующими против этой версии? Несомненно, Иден забеременела летом 1943 года, и первым человеком, к кому она обратилась со своей бедой, был Фрэнсис. Они всегда дружили, делились друг с другом всем тайным и сокровенным. Но если Фрэнсис порекомендовал ей врача, дал денег, или часть денег, на аборт, почему она не избавилась от ребенка? Испугалась или ее отговорила Вера? По словам Стюарта, было проведено вскрытие тела Иден, но не с целью выяснить, была ли она когда-нибудь беременна, то есть выносила и родила ребенка.
Существует веский аргумент в пользу того, что Иден все-таки сделала аборт. В 1948 году у нее был выкидыш, как следствие внематочной беременности. Одним из главных факторов, способствующих развитию внематочной беременности, когда зародыш прикрепляется к стенке фаллопиевой трубы, а не матки, считается неудачный аборт, вызвавший воспаление и последующую непроходимость фаллопиевой трубы. Разумеется, не исключены такие причины, как гонорея (о чем скандально намекала моя мать), а также предыдущие неправильно проведенные роды. Возможно, венерическое заболевание не следует полностью отметать, чего не скажешь о неудачных родах. Роддом, в котором появился на свет Джейми — независимо от того, кто была его мать, — считался хорошим. Я не слышала, чтобы его персонал когда-либо обвиняли в небрежности.
Итак, вполне возможно, что Иден избавилась от ребенка, отцом которого был американский солдат из Лондондерри, — а потом горько пожалела о своем решении. Той же осенью она узнала, что сестра, которая гораздо старше ее, ждет ребенка, и почти позавидовала ей. Хотя ребенок был не от Джеральда — это очевидно. Может, все произошло так, как я предполагала раньше? Может, Вера встретила старого приятеля, приехавшего домой в отпуск, и, уставшая от одиночества, переспала с ним? Энн Кембас однажды рассказала мне (без всякой связи с описываемыми событиями), что дети в одной из семей Синдона своей смуглой кожей обязаны деду, старому моряку — во времена моего детства он был еще жив, — который привез жену из Агадира. [81] Два его сына во время войны служили в армии, оба офицерами. Или это притянуто за уши? Я говорю глупости? Возможно.
Вера кормила Джейми грудью. Я сама видела. Тут ошибки быть не может. С тех пор я прочла много книг и газетных статей на эту тему и знаю, что у женщин, усыновивших чужих детей, может появиться молоко. Они добиваются этого силой любви и настойчивостью, держа ребенка у пустой груди. Почему подобное не могло произойти с Верой? Она принадлежала к тому типу женщин, которые способны на это, упорных, добросовестных, склонных к навязчивым идеям, движимых чувством долга, как они его понимают. Забрав ребенка Иден, Вера вполне могла прикладывать его к груди, позволяя сосать, потом увидела каплю молока, выделяющуюся из соска, и продолжила свои попытки — ради того, чтобы упрочить связь с ребенком, потому что так лучше для него, и чтобы окружающие не сомневались в том, что она его мать.
Или вероятность этого невелика, и Джейми, скорее всего, был ее сыном, а грудное вскармливание стало естественным следствием родов? Вера отличалась притворной стыдливостью и чувствительностью, и, расскажи ей кто-нибудь об искусственно вызванной лактации, она скривилась бы и воскликнула: «Какая гадость!» Вера не кормила грудью Фрэнсиса, хотя была очень молода, когда он родился, и это не составило бы для нее труда. Она никогда бы не стала кормить грудью чужого ребенка — ей просто не пришло бы в голову.
Вы можете спросить: если Джейми сын Веры, то почему она позволила Иден вписать себя в качестве матери в его свидетельстве о рождении? Возможно, Вера и не позволяла, возможно, ничего не знала об этом, пока не стало слишком поздно. Хотя могла и одобрить такой подлог. В любом случае, она сама считала, что совершила ужасный грех. Родила ребенка от мужчины, который не был ее мужем. Что само по себе плохо. Собиралась ли Вера скрыть свой проступок, сказав мужу, что Джейми от него? У нее не хватило духа сказать правду. Почему бы тогда не обезопасить себя и не принять предложение Иден, зарегистрировав Джейми как ее сына? В то время ребенок никому не был нужен, он стал бы обузой для обеих, но сестры были бесконечно преданы друг другу. Иден совершит благородный поступок ради нее, чтобы однажды — когда (и если) Джеральд вернется, если начнет сомневаться, если ребенок будет не похож на него или похож на кого-то другого — Вера смогла показать Джеральду свидетельство о рождении и сказать, что усыновила Джейми ради Иден. Когда родился Джейми, Вера не могла предвидеть, что так сильно полюбит ребенка или что Иден когда-либо захочет его забрать.
Итак, Джейми сын Веры, в чем он сам убежден, а ее страх потерять его основан лишь на фальшивом свидетельстве о рождении. Ни разу — ни в суде, ни во время убийства, ни до этого, ни в разговорах с Хелен или отцом, которые навещали ее в тюрьме, — Вера не признала правоту Иден, утверждавшей, что Джейми ее сын. Твердо настаивала, что она мать Джейми.
С другой стороны, Джейми вполне мог быть сыном Иден. В противном случае зачем ей увольняться из женской вспомогательной службы военно-морских сил, не поставив в известность никого из родственников, и практически исчезать с осени 1943 года по лето 1945-го? Решится ли кто-нибудь в здравом уме на ложное заявление регистратору, назвав себя незамужней матерью незаконнорожденного ребенка, чтобы спасти сестру от возможных подозрений со стороны мужа? В тот момент Иден не могла предвидеть, что когда-нибудь захочет усыновить Джейми. На это требовалось согласие мужа, о котором пока не было и речи. Она боялась риска, связанного с абортом, боялась отказаться от ребенка, боялась солгать регистратору, хваталась за Веру, как за спасательный круг, сестру-мать-спасительницу Веру, которая предложила взять ребенка и вырастить как своего собственного. Джейми — сын Иден. Она ни за что не стала бы лгать — расчетливая, практичная охотница за мужьями. В те дни мужчины желали брать в жены только девственниц, по крайней мере те мужчины, о которых мечтала Иден.