Познакомились они с Лэнгом, когда того на непродолжительное время прикомандировали к лондонскому отделению Управления. И вскоре подружились. А то, что обоим удалось не единожды спасти жизнь друг другу, укрепляло эту дружбу еще сильнее.
Перед тем как вонючее синее облако табачного дыма доползло до его места, Лэнг успел набрать полную грудь относительно чистого воздуха.
— А Рэйчел знает, что ты здесь продолжаешь курить?
Джейкоб вынул трубку изо рта и зачем-то внимательно осмотрел чашку.
— Как ты должен знать, вся сила закона заключается в возможности принудительно добиться его выполнения. По-моему, это слова Локка.
— У него, наверное, не было жены, которая стремилась бы заставить его бросить курить.
— Вполне возможно. Ну а теперь признавайся, что, кроме стремления ознакомиться с искрящимися перлами моего остроумия и тончайшими умозаключениями, привело тебя сюда? Или, вульгарно выражаясь, какой еще чирей засвербел у тебя на заднице?..
Джейкоб слушал, не перебивая, лишь время от времени приминал табак в трубке да затягивался, выпуская клубы дыма. Когда Лэнг закончил, Джейкоб с громким хлюпаньем потянул воздух через догоревшую трубку и выбил пепел в уже заполненную до краев пепельницу.
— Вот чертовщина! Очень жаль, что так получилось с профессором Льюисом. Он казался мне хорошим парнем. Во всяком случае, для гоя. Я помог ему в очень неприятном разводе. Он хотел убраться от своей бывшей как можно дальше. Атланта оказалась самым дальним местом, которое я смог для него подобрать.
Лэнг промолчал.
Джейкоб поднял руку над столом.
— Эти записи по-иудейски… Ты считаешь, что там могут быть какие-то сведения о том, кому, что и зачем нужно?
— Я считаю, что нужно перевернуть все камни и внимательно посмотреть, что под ними находится.
— Полагаю, ты хочешь, чтобы я перевел их?
— Ты хвастался когда-то, что умеешь читать на этом языке.
— Нет, парень, я не хвастался. Умею и, случается, читаю. — Он протянул руку в недвусмысленном жесте, означавшем: ну, давай сюда. — Ну-ка, посмотрим.
Лэнг полез в карман пиджака и вынул конверт.
— Как ты понимаешь, это всего лишь копии. Оригиналы находятся где-то в Австрии.
Джейкоб вновь надел очки.
— Постараюсь запомнить это на тот случай, если вдруг понадобится. — Он вдруг вскинул голову. — А тебе-то самому какой в этом интерес?
— Ты, что, уже забыл, что кто-то пытался убить меня?
Джейкоб со свистом втянул воздух через пустую трубку.
— Ну, если верить телевизору, в вашей стране такое случается ежедневно.
— Это было не в США, а в Брюсселе и Амстердаме.
Джейкоб взглянул в потолок.
— Могу понять, что технология создания золота могла заинтересовать кого угодно в каком угодно количестве, если убитые ученые действительно этим занимались. Но никак не могу сообразить, какое отношение к этому может иметь древняя рукопись.
— Именно это я и рассчитываю узнать.
Джейкоб внимательно рассмотрел листы, держа их кончиками пальцев, словно боялся, что они могут быть пропитаны ядом.
— Для действительно старинной рукописи — очень многословно, — пробормотал, он, погладив свободной рукой блестящую лысину. — За час-другой тут не управиться. Нужно порыться в справочниках и всякое такое… — Он неопределенно махнул рукой в сторону выхода из своего офиса.
— Думаю, что особых причин для спешки нет.
Джейкоб положил листы на стол и извлек сотовый телефон.
— Чудесно! В таком случае я позвоню Рэйчел и прикажу посильнее разбавить суп водой, чтобы хватило на троих.
Лэнг чувствовал, как его захлестывает паника.
В чрезвычайно тесном профессиональном сообществе разведчиков, где все знали всё обо всех, Рэйчел Аннулевиц славилась как самый худший в мире повар. До каких высот творчества поднимались ее знакомые, изобретая различные предлоги, чтобы только не пойти к ней на званый обед! Не одно из этих объяснений могло бы получить Пулитцеровскую премию в области беллетристики. С тех пор, как Лэнгу пришлось в последний раз вкусить ее стряпни, прошло более двух лет, но он до сих пор не мог понять, когда его сильнее жгло: когда он употреблял эту пищу за столом или когда его организм освобождался от ранее съеденного. Как бы там ни было, тогда его кишечник производил такое количество газов, что мог бы с надеждой на победу соревноваться в загрязнении атмосферы с любым автобусом, которые «Грейхаунд» выпускает на междугородные трассы.
— Постой! В прошлый раз у Рэйчел уже было множество хлопот из-за меня. Меня нужно было кормить…
— И еще я доверил тебе мой «Моррис», — добавил Джейкоб. Он имел в виду свой крошечный автомобильчик, на котором ездил все время, сколько Лэнг был с ним знаком. — Но что из того?
— В прошлый раз, если помнишь, обстоятельства сложились так, что мне не следовало лишний раз появляться на людях. И, мне кажется, не следует заставлять Рэйчел возиться на кухне. Позволь мне пригласить вас обоих куда-нибудь.
Джейкоб убрал телефон и принялся с хрустом ковырять чашку трубки чем-то вроде гвоздя.
— Не следует? А чем еще женщина должна заниматься? Кроме того, могу поспорить, что ты питаешься только тем, что берешь навынос во всяких забегаловках, а о хорошей домашней пище не имеешь никакого представления.
«Ну, сегодня-то, у вас, я такого представления точно не получу, — подумал Лэнг. — Мало того, что любовь слепа, от нее еще и вкусовые сосочки атрофируются».
Хоть так, хоть этак, вряд ли он мог сегодня надеяться хорошо поесть. В обычном лондонском пабе или ресторане пища получалась лишь немногим лучше, чем у Рэйчел. Как правило, там подавали пережженную почти до состояния угольев волокнистую говядину и овощи, пережаренные до такой степени, что нельзя было распознать ни цвета, ни вкуса. У Лэнга была теория, согласно которой этот маленький остров создал империю и несколько веков господствовал на всей планете благодаря тому, что Дрейки, Гокинсы, Веллингтоны, Нельсоны, Черчилли и прочие обрели острый ум и укрепились душою именно из-за никудышной кормежки. Хуже английской кухни была разве что кулинария алеутских эскимосов, где главным деликатесом считалась китовая ворвань. Человека, способного с истинным наслаждением поедать пирог с мясом и почками, вряд ли напугает бортовой залп вражеского фрегата. Неужели кто-то, доведись ему, будучи в здравом уме, выбирать между йоркширским пудингом и штурмом неприятельской батареи, предпочтет пудинг? Да воздушный налет люфтваффе просто ничто рядом с необходимостью всю жизнь питаться разваренным горохом! Да и победу при Ватерлоо подготовили не спортивные площадки Итона, а английский обеденный стол.
Именно из-за недостатков британской кухни в Лондоне процветали китайские и индийские ресторанчики, да и парочка открывшихся за последние годы французских тоже пользовалась неизменным успехом.